Девочка по имени Аме

* * *

10 день месяца Дракона 448 года Одиннадцатого исхода.

Ие- но футана, Вастре-Ираб-Кум, г.Шинбуиян;

резиденция Принца Тенгу Гоэна

Лучше, чем кто-либо, Гоэн знал, что такое отчаяние. Он чувствовал его на губах, он чувствовал горечь его во рту, им немилосердно драло глотку. В такие моменты сильный, устрашающий Принц казался себе потерявшимся ребенком в толпе. Он кричал и размазывал слезы по лицу, но никто, никто не подходил к нему. Не было в этом мире существа, которое могло бы понять его страдания…

Закат догорал. Закат кровавый и еще слишком яркий, чтобы можно было смотреть на него. В нем дикую пляску исполняло безумие - почему этого никто не видит? Только он, избранный. Позвать кого-нибудь из слуг и указать рукой: "Смотри туда. Видишь? Видишь, как он роняет кровавые слезы по нашему миру? Миру извращенному и неправильному, заблудившемуся, угасающему, но все еще не сдавшемуся. Он ведь борется, он ведь хочет жить, как ты и я. Не понимаешь? Не видишь? Что ж… Я одинок в своем видении, мой дар - это мое проклятие". А потом будут осколки стекла, бриллиантовой россыпью разбросанные на полу, жестокость и жажда крови - не для еды, а просто желание чужой боли и чужого страдания, сделать, чтобы на своей шкуре ощутили его-их, боль…

- Я люблю тебя! Люблю! - воскликнул Гоэн, улыбаясь во весь рот, расправляя широкие черные крылья. Страдая и плача, разрываясь от боли. Он сгорбился, понурил голову, не смотря на закат, который теплой рыжиной тронул спокойное море, ласково коснулся густых крон деревьев, южных, буйных, цветущих ярко, но недолго. - Люблю… Почему ты не девушка?

Он ждал ответа. Ждал ответа от мира, который был ему болезненно дорог, который бился в его сердце, заставляя его сжиматься от нежности, но тот молчал. Не хотел отвечать на этот странный, незначительный вопрос. Обычно мир говорил с Принцем призрачными видениями, мягким голосом, зыбкими, ни на что непохожими ощущениями. Он рассказывал, как страдает, когда ками выпускают Сейкатсу, а на его теле остаются ожоги, они болят, они гноятся и не заживают. В такие моменты Гоэн хотел стереть с лица земли всех ками без исключения, пойти на них войной, убивать-убивать-убивать, жестоко, кроваво, без жалости…

Поднебесная не была девушкой, но она была повсюду. Поэтому не было и не могло быть разлуки, только Гоэн все равно чувствовал себя одиноким. Он в безумной, ненормальной ласке коснулся нагретой солнцем балюстрады. Но ответа не последовало, камень остался камнем, неживым, бесчувственным. Тогда Гоэн завыл во всю мощь своих легких, так громко и надрывно, что, пожалуй, мог бы посоперничать с ками в излучении ультразвука. Стекла задрожали, треснули, а потом брызнули в разные стороны, сверкая рубинами в закатных лучах, шелестя и, наконец, затихая.

Принц умолк. И казалось, что все погрузилось в тяжелую, густую тишину. Даже жизнерадостные птицы, которые неизменно пели в саду, замолчали. И ветер притих, и море не ревело.

- Я одинок… - Гоэн сокрушенно опустил руки. - Подняться бы в небо, выше облаков, а потом сложить крылья и рухнуть вниз тяжелым камнем. Ты простишь меня за это? Хотя нет, я тебя не оставлю. Ты же тогда совсем будешь одинока…

Принцу нравилось говорить о мире, как о девушке. Ему нравилось знать, что она нуждается в нем. И он даже считал, что раз она выбрала его, то любит, и отвечал ей взаимностью, пылко и порывисто. Точно влюбленный, он делал все, чтобы ей угодить, и выполнял каждую просьбу.

"Помоги мне, Гоэн, - как-то сказала она. - Я ограничена путами, мне плохо. Помоги мне освободиться!"

"Как?" - тут же с готовностью отозвался он.

"Все повторяется. Год от года, исход за исходом… Мне больно от этого повторения. Разорви эти кольца, помоги мне".

"Скажи, как мне сделать это?"

"Помири ками и йокаев".

"Но это невозможно!"

Она замолчала, а Гоэн начал лихорадочно искать, как исполнить ее просьбу. Он ведь обещал, поэтому сделает все, чтобы помочь ей. Помирить ками и йокаев - сложная задача, не так ли? Между ними не просто вражда, въевшаяся в кости, постоянная и непримиримая, между ними стоит Инстинкт, такая хитрая защита от предательства. Кем бы ни была Аматэрасу, но о своих "детях" она позаботилась тщательно. Никакого предательства, никакого отступления от предначертанного пути.

А потом Акиери сообщил о том, что Рихард доставил из Морского дома дневники Повелителя. В них содержится инструкция, как ками избавить от Инстинкта. Тогда Гоэн подумал, что мудрость Поднебесной бесконечна, и она никогда не попросит ничего невозможного.

- Я сделаю все, как ты хочешь, - пообещал Гоэн, - сделаю…

Его голос затих в сгущающихся сумерках. Море снова зашумело, забурлило, подул свежий морской бриз, растрепал перья на крыльях тенгу. Принц пригладил их рассеянным движением, все еще пребывая в глубокой задумчивости. Тоска не отпускала. Сегодня хотелось приятной компании, греться в лучах любви и получать ласки, но ни одна женщина, даже фрейлина кицуне, не дала бы Гоэну того, чего он хотел. А он, безумно, до боли хотел…

Гоэн вернулся в дом. Лег на широкую постель, устланную скользкими и прохладными шелковыми простынями, полночно-синими, из тончайшего и дорого шелка. Он не стал укрываться, а завернулся в свои крылья, и, точно ребенок, заплакал от снедаемой тоски. Слезы текли из глаз, оставляли мокрые следы на лице, темными пятнами расползались по постельному белью. Принц прикрыл глаза, закусывая губу.

- Я так одинок, - вдруг вырвалось из его груди. На холодной, лишенной тепла постели, он чувствовал себя так, будто из всех живых существ, только один он остался в этом мире и не существует никого, кто мог бы утолить его тоску. - Я так одинок…

Он зло смахнул непрошенные слезы, дав себе зарок больше не плакать. И прикрыл глаза. Нужно спать, потому что она обычно приходит во снах. Она и говорит во снах, вся такая легкая и прекрасная, неуловимая. Гоэн сделал глубокий вдох.

Но сон не шел. В голове все крутились мрачные мысли, тоска в груди горела, никак не хотела проходить, никак не хотела отпускать к той, кто действительно нужен Гоэну. Он разозлено рыкнул, перевернулся на спину, оказавшись на ложе из блестящих черных перьев, нахмурился. Сквозь смеженные веки ему явился образ, образ неизвестный и знакомый одновременно: сияющий ангел в белых одеждах, с печальным взглядом и такой яркой рыжиной в волосах, что могла бы позавидовать любая кицуне. Но она не была кицуне, от них буквально разит сексуальностью, потому что для этого их создала природа, она была другой. Слишком тонкой и хрупкой, с печалью вечности в глубоких глазах, была бледной и слабой, будто у нее вот-вот закончатся силы, и она упадет замертво. Наверное, так и выглядит Поднебесная. Нет, не так. Его Поднебесная другая, она не такая слабая, а это… ее мать, которая ради ее рождения отдала почти всю себя.

Гоэн подскочил на кровати, точно ошпаренный. Ее мать… Та, кто создала этот мир! Мать всего сущего, Идзанами. Она… она сможет утолить его тоску. Она сможет стать достойной заменой. Лицо Гоэна расплылось в счастливой улыбке. Он, наконец-то, нашел свою женщину.

- Эхисса… - несмело произнес он, будто пробуя на вкус ее имя. - Эхисса…