Девочка по имени Аме

Глава 5. Другая сторона

Амэ никогда не думал, что усомнится. Он уже видел йокаев, и не раз. И они именно такие, как о них говорили Аши и ками, но обстоятельства складываются таким образом, что юный Сарумэ задумывается над устройством мира. И все ли так справедливо? И действительно ли йокаи заслуживают смерти?

Она была прекрасна. Мягкая теплая кожа, пахнущая топленым молоком и горькой травой, длинные рыжие волосы, такие густые и такие мягкие. Они скользили по плечам, по спине, спадали на полные упругие груди. И она стонала, когда Амэ ее ласкал, прижималась доверчиво и жадно, ластилась, точно кошка, тихо урча. И когда глаза ее были закрыты, так легко было обмануться, подумать, что перед тобой человек, но никак не йокай. У нее пухлые податливые губы и отзывчивое тело, и то, как она понимала все желания Амэ с полувздоха, сводило с ума. И становилось неважно, кто она такая. Амэ слишком долго был один, не позволял себе прикоснуться ни к одной девушке. Но ведь она — йокай, а значит ему можно, правда?

Она находит ворот кимоно Амэ, и распахивает его, обнажая, грудь, туго перевязанную, и останавливается, смотрит, долго, пристально, задумчиво, но Сарумэ не видит ее взгляда и начинает волноваться. А что если она посчитает его уродливым? Что если испугается глубоких царапин на груди? Но все сомнения испаряются, когда ее тонкие пальчики проходятся по повязкам в какой-то странной, очень интимной ласке, и Амэ видит ее улыбку, дерзкую и исполненную торжества, но он слишком возбужден, чтобы испугаться. Чтобы испугаться, того, что она делает дальше. Как она разматывает повязку, как проводит губами по царапинам, собирая капельки крови из потрескавшихся ранок, а тело отзывается дрожью, и хочется большего, много большего.

— Вивиан… — произносит Амэ хрипло, и она поднимает на него глаза, глаза лисы-кицуне, желтые, с едва заметной зеленцой, а зрачки тонкие, хищные.

— Терпение, Амэ, все будет, — обещает она, и Сарумэ верит.

Он улыбается непрошеной мысли, пришедшей в голову. Несомненно, было хорошей идеей отправиться в Имубэ.

За два часа до этого

Сегодня особняк Имубэ освещен, как днем, и бесчисленные бумажные фонарики развешаны по всей улице, указывая путь к особняку, а массивные ворота, украшенные ромбами Имубэ (прим. автора — мон рода Имубэ в виде четырех ромбов, составленных в один большой ромб), широко распахнуты. Внутри, точно светлячки, в несколько рядов выстроились фонарики — красные и желтые, и это зрелище странно завораживало. Амэ любопытно выглядывал в окно, любовался освещением. С украшением двора постарались на славу. Помимо рядов фонарей, выстроившихся вдоль дороги, чтобы освещать путь новоприбывшим, маленькими светильниками-светлячками были украшены и деревья. В пруду плавали свечи. Сотни маленьких солнц освещали особняк, точно днем.

Сегодня в Имубэ собралось много народу. И представители древних родов, и знать, и даже чиновники пришли поздравить новую наследную принцессу. Амэ даже заметил Гентиро — сына губернатора и несостоявшегося жениха, и поспешил отлипнуть от окна: а вдруг заметит и решит поприветствовать.

— Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — Макетаро выглядел недовольным. Слишком он много и долго пил, ему хотелось опохмелиться и спать дома, но Амэ потащил его в Имубэ, не слушая никаких возражений.

— Макетаро, — Амэ повернулся к брату. — Я тебя не заставляю за мной ходить целый вечер. Можешь выпить и лечь спать в укромном уголке.

— Амэ! — брат был возмущен в лучших своих чувствах. — Как я могу тебя бросить?

Однако Амэ сегодня находился в плохом настроении. Произошедшее пару часов назад давало о себе знать слабой дрожью в коленках и дурным расположением духа.

— Ты будешь мешать… — произнес он, и вдруг понял, что это звучит подозрительно, наводит на мысль, что он что-то задумал. А с Макетаро станется полезть не в свое дело. — В женских разговорах…

К счастью, брата легко сбить с толку.

— Хочешь посплетничать? Или похвастаться тем, что Накатоми просят твоей руки?

Йокай подери! Об этом-то он как узнал? Рылся в документах мамы? Амэ знал о том, что Макетаро порой приходит в ее кабинет с "инспекцией", но не думал, что это происходит настолько часто.

— Не думаю, что мама на это согласится.

— Это выгодная партия.

Амэ скептически приподнял бровь, и посмотрел на Макетаро так, что тот внезапно понял: ему лучше заткнуться и оставить свое мнение при себе. Конечно, брат обиделся. У него порой просыпалось самомнение — ведь после смерти дедушки он станет наследным принцем, а если доказать сумасшествие Амако, то и главой рода. Эти перспективы кружили ему голову, и Амэ иногда опасался, как бы его братец не натворил глупостей. Например, помог дедушке почить. Или раньше времени оспорить право Амако на наследование рода. Дедушка хорошо знал, что его дочь психически нездорова, и не поменял наследника только потому, что его текущее положение дел устраивало.

— Мы приехали, — сообщил Макетаро и покинул экипаж.

Амэ вышел, опираясь на руку брата. Юноша не стал заморачиваться насчет прически и кимоно. Волосы он заплетать не стал, оставил распущенными, а неяркое одеяние делало Амэ хрупким, невинным и немного беспомощным. А еще уязвимым. Но юноша по этому поводу не огорчался — его внешность послужит делу. Когда ты кажешься молодой дурочкой, то оно и на руку — окружающие решат, что тебя легко запутать и не станут осторожничать.

— Пойдем, Макетаро, поздравим милую Каору, — Амэ взял брата под руку и двинулся к особняку.

Теней сегодня было много, безумно много — сбежались на неяркий свет фонариков. И галдели они буквально наперебой. Амэ скривился, думая о том, что скоро его голова будет раскалываться от обилия информации. И стоит не забывать себя контролировать, а то еще ляпнет что-нибудь не то, перепутав слова людей и теней.

Но до самой наследной принцессы добраться удалось не скоро. Знакомых встречалось много, и приходилось останавливаться, кланяться и здороваться, а потом объяснять, что Амако больна, Акито срочно вызвали в Академию, а Канске не здоровится — наверное, вирус какой-то подхватил, и мать тоже заразилась. Приходилось улыбаться и весело щебетать, отвечая на вопросы о будущей Церемонии, и хитро прикрывать глаза, когда его спрашивали о замужестве.

— Как мне надоели эти вопросы! — проворчал Макетаро. Амэ был полностью согласен. У него раскалывалась голова оттого, что всем приходилось говорить одно и то же. — И почему всех интересует твое замужество? Почему меня никто не спрашивает о том, когда моя свадьба?

Амэ лениво обмахнулся веером.

— Потому что давно всем известно, что ты женишься на девице из рода Кумэ. Хм… как же ее звать?

— Ну вот, — надулся Макетаро. — Она такая невзрачная и незаметная, что ее имени никто не запоминает.

Амэ заливисто рассмеялся. Все-таки его брат олух, каких еще поискать.

— Шучу-шучу, — юноша бросил насмешливый взгляд на Макетаро. — Я помню ее имя. Сиери. И она очень умная девушка, — а про себя добавил, — и характера у нее хватит, чтобы присмотреть за тобой.

А то чуть зазеваешься, и Макетаро уже во что-то влип. И хорошо еще, если без Канске…

— Это ты просто меня успокоить хочешь… — вновь заныл Макетаро.

— Говорю чистую правду! — уверил его Амэ. — О! Я, кажется, вижу Бенихиме! — воскликнул он и потянул за собой брата. Тот послушно поплелся за ним, вяло перебирая ногами. Амэ по пути к Имубэ ослепительно улыбался.

— И все же, не стоило нам приходить сюда… — продолжал ворчать Макетаро, но Амэ не обращал внимания.

В это время Бенихиме заметила Сарумэ, и помахала им рукой, приглашая к себе. Амэ кивнул и слегка замедлил шаг. Удивительно, насколько нерасторопен у него брат! Амэ мог бегать на шлепанцах-окобо, которые мало того, что на высокой платформе, у них еще и центр тяжести смещен, а Макетаро с устойчивыми гэта справиться не мог. Это так раздражало!

— Амэ, слушай, а ты знаешь ту рыжую красотку? — вдруг спросил брат.

— Какую? — юноша пер напролом, чтобы избежать встречи с очередными знакомыми.

— Вон ту. Да куда ты смотришь? Она стоит рядом с госпожой Имубэ!

— Не вижу ник… — юноша внезапно запнулся, потому что увидел ту, кто стояла неподалеку от Бенихиме. Невысокого роста, даже для женщины. Миниатюрная, точно фарфоровая статуэтка. С бледной, идеальной кожей, явно не знающей, что такое белила; и роскошными рыжими волосами, в которые вплели сверкающие драгоценности. Волосы были забраны в хвост белым жестким бантом.

Заметив взгляд Амэ, она повернулась, удостоила юношу беглым взглядом янтарных блестящих глаз и что-то сказала Бенихиме. Та кивнула и указала на Амэ с улыбкой.

— Прости, сестрица, ты прекрасна, но ей ты и в подметки не годишься! — произнес Макетаро, и его неуклюжесть куда-то делась. Брат даже шагу прибавил, и в его движениях появился какой-то намек на изящество. Все же гены Сарумэ на нем не совсем отдыхали, — понял Амэ.

— Умеешь ты делать комплименты, — прокомментировал юноша, но его никто не слушал. Все внимание брата было поглощено спутницей Бенихиме. Амэ на это даже не обиделся, его внимание тоже оказалось почти полностью ею захвачено. Насколько же она хороша!

— Добрый вечер, — произнес Макетаро, кланяясь. Амэ последовал его примеру.

На лице Бенихиме расцвела улыбка. Насыщенного красного цвета кимоно было одето так, что открывало плечи, высокую шею и позволяло любоваться другими достоинствами хозяйки. Например, пышной грудью. Амэ незаметно заглянул в вырез и отметил, что Бенихиме для своего возраста весьма неплохо сохранилась. Потом заглянул еще раз и пришел к выводу, то он бы не отказался все это дело не только созерцать, но и пощупать. Если верить Кунимити, то ее внешний вид — заслуга йокаев. Служить им в обмен на молодость и красоту… Может быть, это стоило того?

— Ох, моя дорогая! — Бенихиме взяла Амэ за руку и сжала. От нее пахло волнующими духами, а грудь оказалась слишком близко, только руку протяни… — Как жаль, что Амако приболела и не смогла придти! Ее здесь будет так не хватать!

— Мама тоже сожалеет, — ответил Амэ, сделав огорченную мину, — Но указаниям доктора лучше не перечить. До добра это не доводит…

— Конечно-конечно, — закивала хозяйка дома, и тонкие пряди, которые были специально оставлены, чтобы соблазнительно спадать на плечи, покачнулись. — Но мы рады, что вы с братом все же сумели придти! Макетаро! — она отпустила Амэ и подошла к брату. — Ты так возмужал с нашей последней встречи! Превратился в настоящего мужчину!

Макетаро от этих слов так возгордился, что едва грудь не выпятил. Вот придурок! И почему он так верит тому, что говорят люди?

— Шлявшись по кабакам и не так возмужаешь, — произнес Амэ себе под нос с некоторой долей скепсиса в голосе, и услышал задорный смех. Он повернулся и увидел, что рыжая спутница Бенихиме смеется, прикрыв рот ладошкой. И глаза ее смотрят на Амэ и насмешливо блестят.

Ее смех привлек внимание не только Амэ, но и остальных. Бенихиме повернулась и посмотрела на нее.

— Прошу прощения, моя госпожа, — женщина легко поклонилась. Амэ был несколько удивлен подобным обращением, но виду не подал. Его все больше интриговала эта девушка. — Сейчас я вас представлю, — Бенихиме повернулась к Амэ с Макетаро. — Это Вивиан.