Три ночи с лицемером или Stolen Car

15 Ночь третья

Он тут же входит, приветливо здоровается и без малейшей заминки направляется в мою сторону. Ведёт себя так свободно и уверено, будто подобные встречи для него совершенно обыденная вещь.

А я, не вставая с кресла, напряжённо наблюдаю за ним, словно затаившийся в норе зверь. Только вот мне до сих пор непонятно, кто из нас двоих хищник, а кто жертва. Или, скорее уж, кто из нас двоих охотник?

Этот высокий, статный блондин с глазами, похожими на колючие льдинки, мог бы легко сойти за какого-нибудь респектабельного бизнесмена, тщательно следящего за своей формой, здоровьем и презентабельным внешним видом…

Но меня не провести. Я нутром чувствую исходящую от него опасность и грозную силу. Наверное, он чувствует меня также.

Уверен, что он пришёл сюда не просто так. Но внезапно решаю поиграть немного на его нервах. Может быть, лишь для того чтобы успокоить свои собственные.

– Чем обязан, мистер Норман? – интересуюсь с притворной любезностью и приглашающе указываю на кресло напротив меня, но по другую сторону стола.

Мне бы, конечно, хотелось разместить охотника подальше, например, вон на тот диванчик в углу, но показывать свой страх тому, кто сильнее, нельзя категорически.

– Зовите меня Эрих! – откликается ведьмак с такой же ядовитой ухмылкой, как у меня. – А мне как лучше к вам обращаться?

– Адам О’Нил, – я продолжаю удерживать на лице дружелюбный оскал и добавляю с фальшивым удивлением: – Я полагал, вы знаете, к кому пришли…

– Я знаю, к кому пришёл, – ответ этого ледяного блондина и так уже звучит слишком многозначительно, но он добивает меня долгим, пристальным взглядом.

Что ж, всё предельно ясно…

Дуэль молчания длится несколько бесконечно долгих мгновений, потом, снова усмехнувшись, я сдаюсь:

– Зовите меня Адам! Думаю, это уместнее, чем…лицемер, – моя усмешка становится откровенно злой. – Вы же не думаете, Эрих, что я вот так сходу открою вам своё истинное имя? С такими как вы надо быть предельно осторожным.

– Как и с такими как вы, – он снова менязеркалит.

– Так… чем обязан? – я заканчиваю с расшаркиваниями и напоминаю свой главный вопрос.

Эрих перестаёт улыбаться, и даже ухмыляться перестаёт.

– Вы убиваете людей, – от его тона становится по-настоящему зябко. – А я убиваю тех, кто убивает людей.

– Знаю. Но всё… не совсем так…

–Адам, вы занимаете против воли чужое тело, вынимая из него законно обитающую там душу или же загоняя её куда-тона задворки– с этим я ещё до конца не разобрался, пользуетесь этим телом, как вам заблагорассудится, а затем уходите, оставляя после себя бездыханный труп. И это, по-вашему, не убийство?

Я пожимаю плечами и, помолчав, признаю:

– Наверное, вы правы. Только с небольшой поправкой… Душу я никуда не выгоняю. Раз уж у нас с вами такой откровенный разговор затевается, Эрих, я кое-что поясню… Занять я могу далеко не каждое тело. Войти можно лишь туда, где пусто… Понимаете? Когда у человекабольшое сердцеиширокая душа, туда… просто не поместится никакая сторонняя сущность. А в этой тушке, – я, кривляясь, тычу себя в грудь, – давно уже от души лишь одно название… Вот поэтому я его и занял. Обосновался здесь, как рак в мёртвой раковине. И, знаете, иногда мне кажется, что я… не убиваю людей, а наоборот… возвращаю их к жизни. За эти две ночи Адам О’Нил пережил больше, чем за все тридцать девять лет своего существования…

Эрих вздохнул, сверля меня холодным хмурым взглядом.

– Но сегодня вы уйдете, и этот человек умрёт. Каким бы он ни был… у вас нет права отнимать его жизнь. А у меня нет права позволить вам это совершить.

– Кажется, это тупик… – я усмехаюсь и смотрю с вызовом. – И что же мы будем делать? Знаю, Эрих, вы занимаетесь истреблением сущностей, опасных для людей. Но меня можете зря не пугать. Вы ничего мне не сделаете, пока я в этом теле. Вы не можете убить меня, пока я – человек. Вы же не убиваете людей, так? А когда я покину это тело, он будет уже мёртв, а меня удержать вы не сможете. Так к чему этот разговор?

– Людей я не убиваю, верно, – Эрих задумчиво обводит взглядом кабинет. – Но хищники умеют притворяться. Порой мне приходится убивать чудовищ, как две капли воды похожих на людей. Бывает и такое, знаете ли…

– Скажу больше… иногда чудовища не просто похожи на людей, они и есть люди, – ухмыляюсь я. – По крайней мере, физиологически.

Он согласно кивает.

А я щурюсь с вызовом:

– Но ведь меня вы не убьёте?

– Если не останется другого способа вас остановить… – Эрих пожимает плечами, – почему бы нет?

– Вы не убиваете людей, – качаю я головой. – Убив меня, вы убьёте и этого парня, О’Нила.

– Но он ведь всё равно обречён, – охотник снова пожимает плечами. – Так или иначе Адам О’Нил сегодня умрёт. А, значит, у меня нет выбора. Если я убью его до того, как вы уйдёте, возможно, у меня получится уничтожить и вашу сущность. Так, по крайней мере, я спасу тех бедняг, к которым вы планируете наведаться в следующий Самайн, и смерть Адама не будет напрасной…

– А вы опасный человек, мистер Норман, – нервно смеюсь я. – Теперь я вижу, что слухи, которые ходят о вас, правдивы. Однако… чего вы от меня хотите?

– Хочу, чтобы вы сохранили жизнь этому… О’Нилу. И позволили ему самому разбираться с собственной никчёмностью и пустотой в душе.

– Это невозможно, – качаю я головой. И тотчас поспешно объясняю, заметив, как тяжелеет и без того не очень-то приветливый взгляд Эриха. – Дело ведь не в том, что я такой уж злодей, который упивается чужими страданиями и смертью. Ну, да, признаю, в глазах смертных,лицемеры– Зло. Как, собственно, и многие другие сущности Тонкого мира. Но, на самом деле, я никого убивать не хочу, это происходит само собой. Так устроен этот мир. Думаю, за те три дня, чтолицемерпроводит в теле человека, мы… как будто срастаемся с личностью смертного, и уходить обратно уже не хочется. И когда, в третью ночь после Самайна, приходит время возвращаться в Тонкий мир, меня буквально выдирает из этого тела, против моей воли. А на это требуются колоссальные затраты энергии. Вот людское тело и не выдерживает. Этот разрыв просто вытягивает из человека все силы. Кстати,лицемеруэтот переход тоже даётся трудно. По сути, для меня это тоже маленькая смерть… Если бы я мог этому противостоять…

– Так может… весь секрет в том, что вы цепляетесь за это тело, которое вам больше не принадлежит? – рассудил Эрих. В голосе его не было осуждения или злости, мне даже почудилось нечто вроде сочувствия. – И, если вы захотите уйти добровольно, когда придёт ваше время, Адам О’Нил останется жить.

– Я… не захочу уйти добровольно, – со вздохом честно признаюсь я. – Особенно, в этот раз…

– А чтов этот разслучилось такого особенного? – мгновенно ловит мою интонацию Эрих Норман.

– Ничего… – я уже жалею, что проговорился. – Просто хотеть уйти самому… Это… невозможно! Кто захочет добровольно отказаться от настоящей жизни? Вот вы бы согласились на это, согласились умереть по собственной воле? Да ещё ради того, чтобы могло продолжать жизнь это ничтожество…

– Я бы, пожалуй, согласился, но у меня, боюсь, ничего бы не вышло… – хмыкает мой собеседник.

Чёрт! Я и забыл про то, что он проклят бессмертием…

– Простите! Я не… – я честно смущён и даже не знаю, что сказать.

Эрих отмахивается от моих извинений.

Мы оба молчим несколько секунд.

– Я дам вам время. Подумать. До вечера, – передо мной на столе появляется бархатистая чёрная визитка с серебристой надписью. – Позвоните, если решитесь, Адам! Я постараюсь помочь вам… Облегчить ваш уход. У меня есть одна идея. Но без вашего добровольного желания вряд ли что-то выйдет.

– А если я не…

– Тогда мне придётся вас убить, – глядя прямо в глаза, заявляет ведьмак.

Легко поднимается из глубокого кресла и уходит, не прощаясь.

***