Девочка по имени Аме

Амэ смотрел на нее большими честными глазами. Ничто так не подкупает и не располагает, как искренность. За долгие годы притворства юноша научился ее имитировать в совершенстве.

— Она — ваша возлюбленная? — смягчилась медсестра.

Амэ кивнул. Не говорить же Йоко о том, что Тайко — это просто игрушка, которая согревает постель, помогает переодеваться и менять бинты. Конечно, Амэ хорошо обращался со своей "возлюбленной", ведь считал, что в ответе за нее — Тайко такая слабая и нерешительная, ей нужна опека и забота.

— Одеяло, — Амэ показал плотный сверток. — Его бы лучше сжечь.

Медсестра брезгливо посмотрела на одеяло, невольно сделав шаг назад.

— Вы думаете, оно заразно? — спросила она настороженно. Девушка ведь не знала, что сказал доктор Нагаи на этот счет. Амэ на миг задумался.

— Нет, не думаю, — йокаи не вирусы. — Просто пахнет неприятно. Если просто выкинуть, то зловонием пропитается все вокруг.

Йоко невольно сделала глубокий вдох и немного разочарованно кивнула. Похоже, того самого зловония, исходящего от одеяла она не почувствовала. Амэ это несколько удивило — не чувствовать отвратительную вонь, невозможно!

— Печки в подвале, — сообщила медсестра. Она быстро смекнула, что в этой больнице Амэ на особом счету, и не стоит ему перечить. — К сожалению, я не могу покидать свое место надолго.

— Ничего, я найду.

Юноша развернулся и решительно зашагал к лестнице — там был вход в подвал.

— Поворот налево! — крикнула вслед Йоко.

Когда лестница вниз закончилась, Амэ уперся в большую, обитую железом дверь. Она была тяжелой и открывалась, нехотя, со скрипом, будто не желала раскрывать секреты, спрятанные за ней. В лицо Амэ ударил жаркий и влажный воздух. Жарко здесь было потому, что даже летом была растоплена хоть одна печь — белье из инфекционного отделения либо сжигали, либо дезинфицировали в огромных котлах, отсюда и влажность. Всем своим видом подвал напоминал миниатюрный ад — жарко, влажно и темно. Окон здесь не было, а редкие фонарики на стенах горели тускло, огонь в них дрожал от сквозняка. На стенах плясали тени.

Даже если бы Йоко и можно было покидать свое место в холле, Амэ бы не стал ее винить, если бы она отказалась сюда идти. После стерильно-белых и светлых коридоров от этого места по спине бегали мурашки. Юноша взглянул на сверток в руках и вздохнул — делать нечего, надо закончить то, зачем он сюда пришел; и Амэ двинулся вперед по коридору.

У развилки, той самой, о которой предупреждала медсестра, юноша остановился и прислушался. В подвале было так-то неспокойно. Амэ мог поклясться, что слышит шелест листвы, но откуда ему здесь взяться? Тихо напевала прачка, которая кипятила белье, и ее голос, казалось бегал по стенам, точно стаи тараканов — то тут, то там. А голос у женщины оказался на редкость неприятным — скрипучим, точно дверь на входе, и каким-то потусторонне колдовским, словно и не песню она пела, а читала какое-то заклинание.

От приступа страха, накатившего так неожиданно, Амэ невольно сделал шаг назад, прижав к груди зловонный сверток. Запах его, как ни странно, отрезвил, и скоро юноша усмехался сам над собой — надо же дать воображению настолько разыграться!

— Мой Повелитель… — звук донесся из правого коридора, а не левого, где пела прачка. — Повелитель…

Откуда- то вновь налетел сквозняк и принялся мучить несчастные светильники, пытаясь своим пылом затушить их. Запрыгали, заплясали на стенах уродливыми разводами тени, и коридор наполнился невыносимым гомоном. Амэ выронил сверток и заткнул уши, он не мог это слышать!

— Повелитель… Скоро-скоро ты будешь с нами… — один и тот же голос, одни и те же слова, отраженные от стен сотни раз, сливались в леденящий душу гул. Амэ боялся. Такого страха он не испытывал даже перед Небесной собакой — тогда рядом был Акито. Сейчас поддержки не было. Отчаянно хотелось увидеть кого-нибудь живого, прикоснуться к человеку из плоти и крови. А еще хотелось оглохнуть, чтобы не слышать…

Вновь запела прачка, и Амэ показалось, что он сходит с ума. Еще немного и он просто не выдержит, закричит, что есть мочи, чтобы звуками своего голоса заглушить это. Но его тело выбрало другой вариант — бег. Неизвестно куда и неизвестно зачем, просто бежать, так быстро, как будто за тобой гонятся все демоны ада.

Амэ несся, не разбирая дороги, затравленно озираясь по сторонам, ведь стены, казалось сжимались, хотели раздавить его. Шелест не прошел: листва, насекомые, шарканье, скрип — все это сливалось и гудело, гудело, гудело.

Тупик оказался неожиданным, и Амэ от отчаяния ударился о влажную стену, выросшую перед ним, и заскулил, сползая вниз, к полу. Руками он пытался заткнуть уши, но это помогало мало. Звуки все равно просачивались.

— Тени умеют разговаривать. Я слышу их, мама, — в памяти всплыла невероятно четкая и яркая картина. Маленький Амэ, еще до того самого Канто Мацури, еще до потери памяти.

— Не говори глупости! — разозлилась Амако. Щеку обожгло болью — так мама подкрепляла свои слова и учила неразумную "дочь". — Никогда больше я не хочу этого слышать!

Амэ больше об этом и не заикался, но тени от этого разговаривать не перестали.

Чуткий слух? Почему Амэ решил, что это именно он? Почему он решил забить о том, о чем так хорошо знал в детстве? Ведь он давно заметил, что его слух обостряется в темноте. Ночью он может слышать людские разговоры даже с бараков слуг.

Тени говорили…

Страх неожиданно схлынул, оставив после себя слабость, дрожащие коленки и опустошение. Это всего лишь тени. Здесь сквозняки и тусклый свет — вполне благоприятные условия для их существования. Поэтому их так много, и они голосят наперебой, воспроизводя подслушанные слова. Ничего страшного. Даже глупо — настолько испугаться.

И в тот момент, когда Амэ выпрямился, поднялся на ноги, держась за стену, ведь на собственные ноги он еще не мог полагаться, загремели цепи. Юноша быстро повернул голову и встретился с горящими, точно двумя угольками в темноте, глазами. В этих глазах не было ничего человеческого. И они даже отдаленно не напоминали глаза ками.

Вновь зазвенели цепи, и к решетке с толстыми металлическими прутьями вышло из тьмы нечто. Длинные синие волосы у существа были спутаны. Они росли от макушки, открывая высокий лоб и блестящий череп, обтянутый нежно-розовой кожей, до плеч — задняя сторона шеи казалась заросшей. У существа был птичий клюв, который сейчас находился в приоткрытом состоянии, из него свисал длинный, доходящий почти до пояса, ярко-красный, извивающийся, словно змея, язык. За спиной беспокойно шевелились, будто жили собственной жизнью, два кожистых черных крыла. На них нежным белым пушком росли редкие волоски. Помимо крыльев у существа были и руки. К ним из темного угла шли белые тонкие трубки, вставленные в вены. Ноги у существа были птичьи, но покрытые блестящей чешуей. На них и висели кандалы, которыми гремело существо.

"Тенгу", — понял Амэ. Глядя на эту уродливую ошибку природы трудно говорить о том, что они являются родственниками Небесным собакам. Небесные собаки по-своему красивы. Эти — нет.

— Же-ертва! — протянул тенгу, сильнее вжимаясь в прутья клетки, чтобы быть ближе к Амэ. Юноша невольно отшатнулся. — Подойти, не бойся… Я так голоден! Ты вкусно пахнешь…

Подходить у Амэ желания не возникало никакого. Было желание спасаться бегством и забыть об этом кошмаре навсегда, но… Если он такой трус, если боится всех этих тварей, то как он станет Сейто Аши? Страх надо перебороть!

— Я не буду тебя убивать, нет… Только съем руку или ногу… — существо воззрилось на юношу голодным взглядом. Так на него еще никогда не смотрели — как на кусок мяса, как на пищу. — Все-таки ногу, — решило существо. — Она больше.

Амэ заставил себя глубоко вдохнуть и успокоиться. Тварь в клетке, выглядит, конечно, не совсем лицеприятно, но потерпеть можно. Тем более юношу очень заинтересовало обращение "жертва". Хорхе ведь тоже об этом говорил.

— Жертва? — спросил Амэ, испытывая некоторое облегчение, что тени никогда не воспроизводят его голос. — Кто это?

— Она… — тенгу блаженно прикрыл глаза, и в его голосе послышались мечтательные интонации, — вкусно пахнет… Ее мясо — самое нежное… же-ертва…

Похоже, с этого существа ничего полезного не вытянешь, кроме собственных описаний с гастрономической точки зрения.

— Иди же сюда! — продолжило бормотать существо, его голос был невнятным и неприятно резал слух — голосовые связки тенгу не сильно приспособлены к мелодичной речи людей Поднебесной. — Иди! Чтобы я быстрее тебя съел!

Амэ не спешил подходить. Заверение стать чьим-то обедом его не очень радовало.

— Давай же! — нетерпеливо. — А то скоро-скоро ты испортишься…

— Испорчусь? — заинтересовался Амэ.

— Да-а-а, — хрипло протянуло существо. — Мясо станет жестким, невкусным, несъедобным. Скоро-скоро. Так что не мешкай, иди!

Нетерпеливо зазвенели цепи. Тенгу схватился за прутья решетки и принялся дергать за них, пытаясь выломать. Амэ с опасением осмотрел устройство темницы твари, и, убедившись, что ее не так плохо разрушить, немного успокоился.

— Почему мясо станет невкусным? — не оставлял попытки что-то узнать юноша.

— Мясо… испортится, — вновь заладило существо, точно заевшая пластинка. — Ко мне… подойди же!

Последние слова были сказаны почти с отчаянием, и Амэ с отвращением отметил, что на красных глазах тенгу выступили слезы. Решив, что ничего путного от твари ему не добиться, юноша развернулся и зашагал прочь — ему вдруг отчаянно захотелось выбраться из этих проклятых подземелий на солнечный свет. От гомона теней, от пережитого страха и шока, у него раскалывалась голова. Хотелось оказаться под открытым небом и вздохнуть полной грудью, а здесь Амэ просто задыхался.

— Постой! Куда же ты?! — завопил тенгу тоном обманутого ребенка. Юноша на его голос никак не отреагировал. Видя это, тварь заверещала, странно защелкала клювом, а потом злобно выплюнула:

— Скоро придет Повелитель. Он отомстит за меня. Он убьет тебя! Он убьет вас всех!

Амэ остановился. Повернув голову, он бросил взгляд через плечо на тенгу. Тварь отчаянно ломала клетку, пытаясь вырваться на свободу.

— Повелитель убьет всех! Каждому из вас вырвет сердце!

Нет, слушать эти вопли было выше сил Амэ. Может быть, зря он уходит; может быть, стоит попробовать порасспросить тварь о "повелителе" подробнее, но юноша чувствовал, что у него просто нет на это сил. Ему нужен воздух. Ему нужно небо. Амэ ускорил шаг, чтобы быстрее покинуть это ужасное место.

Покинув подвал, юноша поднялся по лестнице и уселся на ступеньках напротив окна. Некоторое время он просто сидел и смотрел на небо, хватая открытым ртом воздух слишком большими глотками, давясь и кашляя. Голова кружилась от переизбытка кислорода, она требовала немного притормозить, успокоиться, но Амэ не мог. Ему казалось, что с каждым выдохом вместе с воздухом из него выходит яд и грязь, которой он нахватался там, внизу, пока общался с отвратительным тенгу. Зачем его держат в подвале? Да еще и в больнице? Таких тварей уничтожать надо!

Посидев еще немного, Амэ решил вернуться в кабинет Нагаи и уже там окончательно приходить в себя. Здесь — слишком неподходящее место. Здесь он у всех на виду. А Амэ не мог позволить выставлять напоказ свои слабости.