Танго втроем

Раз он поверил во все это, то что ещё я могу добавить? Как оправдаться? Дадо сам подтвердил все мои опасения на тот счёт, что я могу говорить много, долго и правдиво, но это не будет иметь смысла — он все равно меня не услышит, даже если я закричу в голос о своей невиновности.

— Молчи! Я знаю, что это правда! Ответь мне только одно — как ты могла? Это же ребёнок! Мой ребёнок! И после того, как ты убила частичку меня, ты будешь утверждать, что любишь? Как такое возможно?

— Я…— это все, что вырвалось из моего горла, а потом я плотно закрыла рот с чётким и твёрдым намерением молчать, в подтверждение своим чувствам я выставила перед лицом раскрытую ладонь. Дадо расценил и истолковал этот жест на свой лад.

— Все правильно, ты все сказала. Но я ещё не закончил. Я хочу, чтобы ты запомнила одно: не смей, слышишь? Не смей больше появляться в моей жизни. Ты для меня умерла.

Выплюнув мне в лицо эти жестокие и горькие слова, он резко развернулся и, больше ни разу не взглянув и не обернувшись, ушёл. А я так и осталась стоять возле белой больничной стены, ощущая лопатками идущий от кафеля холод и острые иглы от разлетевшейся в осколки моей жизни, разрезающие душу на части. Хорошо, что в этот момент в больничное фойе вошла Ирина, потому что я, если честно, не знаю, как смогла бы самостоятельно добраться домой.

Голова разрывалась от мыслей и информации, а сердце от горя и боли. Я никак не могла собраться с мыслями и понять, что мне теперь делать? Как жить с мыслью о том, что я сломала и отобрала, пусть и не нарочно, чью-то маленькую, так и не начавшуюся жизнь? Да, я ненавидела Пилар не меньше, чем она меня, но зла ее ребёнку я не желала.

Я хотела, чтобы Дадо был со мной, и он этого хотел, но вот что из этого получилось, надо было смириться и оставить все как есть. Он же хотел на ней жениться, тогда когда у нас с ним ничего ещё не было, зачем я влезла в их отношения?

Потом он снова решил на ней жениться во второй раз, и порвал со мной, пусть из-за ребёнка, которого она ждал, да, потом он передумал и вернулся ко мне, но от ребёнка не отказывался, в этом вся проблема.

Мне нужно было уйти и не мешать. Нужно было выгнать его, когда он пришёл и сказал, что будет жить со мной, но признает ребёнка Пилар, и будет им помогать. Мне нужно было подумать о том, что Пилар свихнулась и не оставит нас в покое. И что теперь?

Теперь я стала убийцей, потеряла любимого и оставила собственного ребёнка без отца.

Мне не стоит забывать о том, что Пилар потеряла ребёнка, а я нет. Но сказать ему об этом я уже не смогу, это будет сейчас выглядеть, как издёвка как насмешка, ещё один повод для Пилар взять вверх надо мной. Она запросто скажет, что именно поэтому я и убила ее ребёнка, чтобы расчистить себе поляну и родить своего.

Тогда Дадо будет потерян для меня окончательно.

* * *

Моим спасением от сумасшествия и чувства вины был приезд Ольги из Испании, она будто почувствовала, что нужна мне. Если честно, то я даже не рассчитывала, что она способна бросить все и вот так, сорвавшись с места, прилететь. Хотя нет, не так, То, что она на это способна, я знала, но вот теперь она была замужней женщиной и бросить мужа ради того, чтобы лететь в чужую страну только потому что тебе нехорошо на душе и подозреваешь, что у подруги неприятности. Не понимаю, как ее испанский мачо отпустил по столь странному поводу?

— Может тебе поговорить с ним нормально? — Ольга сидела за столом, подперев кулаком щеку.

— Ты думаешь, я не пробовала? Я звонила ему, писала смс, закидывала сообщения в вацап, снимала сторисы и выкладывала в инсту, но он не реагирует совершенно. И это правильно, ведь я так перед ним виновата.

— Может, ему просто нужно время?

— Может быть.

— Думаю, вы помиритесь. — Ольга похлопала меня по руке.

— Когда? — спросила я.

— Не знаю.

— Ну, вот и я не знаю.

— Хочешь, я с ним сама поговорю? От твоего имени.

— Хочу, а ты, правда, можешь?

— Ну, раз уж я все равно здесь, считай, что не зря я пролетела через всю страну.

— Ты, правда, с ним поговоришь?

— Конечно.

Ольга сдержала слово и буквально на следующий день поехала по адресу, который я ей старательно нацарапала на листке. Не знаю почему, но я тогда действительно верила, что у неё все поучится, и Дадо поймёт, что я ни в чем не виновата, но уже к обеду все мои хрустальные мечты и надежды разбились о реалии жизни. Дадо принял и терпеливо выслушал Ольгу, но не более того, и уже через полчаса после разговора с ним она набрала мой номер.

— Алло, привет.

— Привет.

— Я поговорила с ним.

— И что?

— Ничего.

— Спасибо.

— Не за что, но знаешь? Я не понимаю его. Честно, не понимаю.

— О чем ты?

— Я вижу, что он тебя все ещё любит. Тогда откуда такое упрямство?

— Упрямство в чем?

— Он сказал, что думает уехать в другой город.

— Зачем?

— Не знаю.

— Ольчик, все равно спасибо.

— Так я же ничего не сделала.

— Ты хотя бы попыталась.

— Да, я попыталась, но результата ноль.

— И на том спасибо,— устало ответила я, рассеяно гладя себя по животу. У меня этот жест в последнее время стал входить в привычку.

— Не за что — откликнулась Ольга.

— Слушай, а ты не очень обидишься, если я улечу через недельку? Просто мой рвал и метал, когда я к тебе собралась, и думаю, что он до конца не верит в то, что я улетела именно к тебе,— фыркнула подруга и стала доставать из кармана настойчиво дребезжащий телефон.

— Ну вот, я же говорила,— ещё раз фыркнула она, показывая мне дисплей, на котором вырисовывался чёткий значок того, что это входящий видео звонок.

— Включай уже не томи его,— рассмеялась, я глядя на то, как Ольга забавно высовывает изо рта язык и косит глаза к носу, изображая сумасшествие.

Затем мы обе устроились перед аппаратом, натягивая улыбки и почти в один голос радостно закричали, махая руками появившемуся на экране сосредоточенно упрямому лицу ревнивого испанца.

— Hola! — крикнули мы в унисон и дружно рассмеялись. А в ответ услышали торопливую речь:

— Hola, querida.Y hola señorita Miria.Me alegro de verte en buen estado de salud.

* * *

Дадо стоял, заложив руки в карманы, и смотрел в окно. В голове роились наседая одна на другую мысли.Он вел с собой внутренний диалог как-бы со стороны рассуждая и стораясь понять призошедшее.Прошло несколько месяцев с того момента, как он и Пилар потеряли ребёнка, а он расстался с Марией и вычеркнул ее из своей жизни. Как получилось так, что жизнь рухнула в один момент? Женщина, которую он любил, оказалась подлой и расчётливой, да ещё и способной на убийство. Наверное, он был прав, когда хотел бросить Марию и сойтись с Пилар, пусть и ради ребёнка. Это не важно, теперь не важно, потому что ребёнка больше нет. Мария настолько беспринципная, что, несмотря на то, что он ей сказал, она подсылает к нему свою подругу. Ольга хороший человек, и ничего плохого ему не сделала, но зачем она попросила о встрече? Зачем пыталась обелить в его глазах подругу? Наверное, ему и, правда, лучше уехать, как он и сказал Ольге.

Из раздумий его вывел телефонный звонок, он посмотрел на дисплей, но номер был неизвестным.

— Алло?

— Могу я услышать Дадо? Мужской голос дрогнул на том конце мембраны, кашлянул, прочищая горло и замолчал, ожидая ответа. Дадо напрягся, каким-то странным было поведение звонившего, он будто чего-то боялся или волновался.

— Да, это я, — твёрдо ответил Дадо.

— А вы, простите, кто, и откуда у вас мой номер телефона?

— Меня зовут Игорь. Вы, наверное, меня не помните, столько времени прошло,— зачастил звонивший.

— Кто вы? — как можно жёстче повторил свой вопрос Дадо. Происходящее ему нравилось все меньше и меньше.

— Я Игорь, лечащий врач вашей девушки.

— Не знал, что Пилар больна, что случилось?

— Ничего не случилось,— звонящий издал противный смешок и продолжил.

— Я хочу вас предупредить о том, что она вам врёт.

— Да? — Дадо напрягся.

— И в чем простите это выражается? Она мне ни о каких болезнях не говорила. Насколько знаю, у неё отменное здоровье, если не считать того, что недавно она потеряла ребёнка. Так что тут вы ошиблись, она вполне здорова.

— Разве? — ещё один мерзкий смешок.

— Позвольте напомнить вам о том, как она потеряла ребёнка.

Дадо напрягся, сжимая в руке телефон. Он совершенно не хотел никаких напоминаний или воспоминаний и, тем более, обсуждать это происшествие с посторонним незнакомым человеком, хотя тот и представился лечащим врачом.

— Помните об этом? — спросил голос и добавил.

— Хочу вам сказать, что никакой беременности никогда не было. Она вас обманула, а я ей в этом помог,— заявил Игорь.

— Зачем вы мне сейчас это говорите? — чеканя каждое слово, спросил Дадо, он верил, и в то же время не верил в то, что только что услышал.

— Потому что она должна была мне заплатить деньги, она обещала мне заплатить, если я подтвержу вам то, что у неё случился выкидыш, но не заплатила. А когда я ей позвонил и напомнил про долг, просто послала меня подальше.

— И вы решили ей отомстить?

— Да. Денег я теперь, конечно, не получу, но и она не получит то, что хочет,— ещё один мерзкий смешок и гудки отбоя в трубке.

— Прекрасно,— ни к кому, не обращаясь, сказал Дадо. Первой реакцией было желание набрать номер Пилар и потребовать ответа, но Дадо сдержался. Это не телефонный разговор. Она запросто может сказать, что это чья-то дурацкая шутка и, возможно, даже сможет убедить его в этом. Лучше поехать к ней домой и задать вопрос, глядя ей прямо в глаза. Вот тогда что бы она ни ответила, Дадо сам поймёт, говорит ли она правду или лжёт.

Дадо стоял решительный и невозмутимый как скала, глядя на девушку, сидящую на постели и скрестившую ноги по- турецки. Он пришёл в ее дом, чтобы расставить все точки над i. Потому что известие, которое свалилось на его голову, просто не помещалось в этой самой голове.

Как девушка, которая совсем недавно лежала бледная на больничной койке и плакала от того, что потеряла ребёнка, сейчас сидит перед ним с невозмутимым видом и снова лжёт. Он видел это по тому, как она побледнела, когда он задал вопрос. Пилар, конечно, быстро взяла себя в руки и теперь сидела не испытывая угрызений совести, и даже не просила прощения. Не смущается, наоборот, похоже, что полностью уверена в своей правоте и верит в то, что сумеет выкрутиться благодаря своему хладнокровию.

— Я потеряла ребёнка, у меня, был выкидыш,— ровно и чётко произнесла она.

— Пилар, как ты такое можешь говорить?

— А что ты хотел услышать? Ты думал, что я вот так просто отдам тебя этой мерзавке?

— Ты солгала мне. И ты это знаешь. Я вижу это по твоим глазам.

— Хорошо, я солгала,— покорно согласилась девушка таким тоном, будто говорила о самых простых и обыденных вещах.

— Ты солгала мне.

— И что? Это нужно было для дела. Ты же знаешь, как сильно я люблю тебя.

— Ты соврала, что беременна, а потом подстроила, что потеряла ребёнка и теперь продолжаешь врать.