Братство меча. Книги 1-3

Порой она надеялась, что заблуждается. В конце концов, вся ее вина заключалась только в непреднамеренном опоздании, и еще неизвестно, смогло бы присутствие дроу как-то повлиять на ход событий или же нет. Спорить до хрипоты можно, сколько заблагорассудится, да только поправить что-либо уже нельзя. Можно лишь постараться не повторять прошлых ошибок. Вот сейчас, например, чутье подсказывает Инари, что надвигаются неприятности. Добро, если оно обманывает. Ну, а если нет?

Если нет, значит, ей как можно скорее надо туда, в город, о котором она до сих пор знала лишь понаслышке, в Тулу. Больше ведь некому. Каер Морхен давно не существует, а другие ведьмацкие школы ни разу не встречались эльфийке за ее долгую жизнь. Вполне возможно, что их вообще никогда не было. И даже Велегоду с собой не позвать: четырнадцатая зима уже миновала с тех пор, как он умер. Не от ран, не от болезни, а от старости. Старость — вот злейший враг из всех, какие есть на свете, ни людям, ни ведьмакам еще не удавалось ее победить. Говорят, что эльфы тоже, в конце концов, старятся… если успевают дожить. Что ж, Велегоды нет… Хорт слышать не хочет о том, что происходит в обжитом человеческом мире… Да черт бы с ним! Куда надежнее пускаться в дальний путь в одиночку, чем с таким спутником. Она прекрасно справится сама, если же в Туле и вправду не окажется ничего интересного, уйти в Чернолесье можно в любой момент, просто пробив Дверь. А для того, чтобы знать, куда именно отправляться, ей весьма пригодятся «гладиаторцы», жаждущие вернуться домой. Кажется, все-таки не зря судьба свела их в Бирючине.

Подведя под своими размышлениями жирную черту, Инари вскинула голову… и встретилась взглядом с Иваном. Оказывается, тот опять покинул подчиненных и теперь сидел напротив эльфийки и смотрел на нее добрыми, преданными глазами.

— Ну, скажи хоть что-нибудь, — попросил он.

— Так сколько, говоришь, придется добираться до Тулы вашими, человеческими способами?

Лицо Ивана вытянулось. Видать, не такой реплики он ждал.

— Восемь-девять дней при условии, что поезда все еще ходят по железной дороге. Если же их остановили, то это вообще гиблое дело.

— Восемь дней? Долговато…

— Долговато?!? Я бы сказал охрененно долго, в нынешней-то ситуации. К тому же билеты таких денег стоят, от которых у нас и третьей части не наберется. Ну, не рассчитывали мы на тур по Сибири.

— И было бы очень кстати, чтобы какая-нибудь добрая чародейка, взмахнув волшебной палочкой, за секунду перенесла вас назад, в родные стены. Я правильно улавливаю ход мыслей?

— А почему бы и нет? — прямо спросил Иван. — Раз уж ты все равно можешь это делать.

— Да потому, что как раз этого я делать не могу!

— То есть как?.. — опешил Князь, окончательно сбитый с толку.

— Очень просто. Вы, люди, любите делать выводы, не разобравшись, что к чему. Только перед тем, как бросаться обвинениями, нелишне было бы узнать, в чем отличие природных Дверей от тех, которые делают ведьмаки.

— В способе возникновения?

— Не только. Природная Дверь — это клочок земли, не важно, какого размера, по которому за время существования Двери может пройти некоторое количество людей, животных, или даже проедут машины, как в вашем случае. Больше их будет, или меньше, природной Двери от этого не холодно и не жарко. Она не заметит различия. Рукотворная ведьмацкая Дверь — это прорыв в пространстве, который чертовски трудно удержать и который так и норовит затянуться. Сквозь него может протиснуться только его создатель. Далее, если природная Дверь связывает два места почти напрямую и идущий сквозь нее успевает заметить только туман и легкий холодок, то ведьмацкая Дверь открывается в Междумирье — очень неуютное место, а там весь процесс пробивания Двери повторяется, на сей раз в ту точку, которая тебе нужна. Как видишь, пассажиры здесь не предполагаются. И последнее, для того, чтобы пробить Дверь, ведьмак должен четко представлять, куда он хочет попасть. В данном же случае я про вашу Тулу знаю только то, что она вообще существует.

— Но тогда надо всего-навсего найти подходящую природную Дверь, — не сдавался Иван.

— Жизнь была бы намного проще, если бы возле каждой из них стояла табличка с указанием маршрута. Да только ни один ведьмак и ни один Зовущий не возьмется предсказать, куда ведет та или иная Дверь. Результат может быть самым неожиданным.

— Ну, а та Дверь, через которую мы сюда попали? Она была неподалеку от Венева. Оттуда до Тулы добраться куда проще.

— Иван, мне кажется, ты меня вообще не слушаешь! Эта Дверь захлопнулась вскорости после вашего перемещения в Бирючину. Во всяком случае, к тому моменту, как на поляну вышла я, ее уже не было. Конечно, по остаточному эху я, скорее всего, смогу ее восстановить, но опять-таки это будет рукотворная Дверь только для меня одной.

Движимая вполне понятным благоразумием, Инари предпочла подстраховаться, подчеркивая, что сквозь рукотворные Двери может проходить только их хозяин. Будь все именно так, Воронью долину покинуло бы не четверо, а двое ведьмаков. В самом же деле, в случае крайней необходимости и при наличии некоторого опыта сквозь Междумирье можно было протащить за собой одного-двух спутников. Это означало лишнюю затрату сил, однако порой бывало необходимо. Но только не сейчас.

— Да неужели нет способа открыть эту самую Дверь пошире, чтобы все пролезли? — Князь никак не мог расстаться с пришедшейся ему по душе мыслью.

— Я уже сказала: «НЕТ!!!» Все, забудь об этом. Я хочу предложить кое-что другое. Но это потребует вашей помощи.

— Для начала скажи, что ты собираешься сделать, — насторожился Иван.

— Рехтир.

— Что???

— Рехтир, — терпеливо повторила ведьмачка. — Артефакт, по-вашему. Придется, конечно, повозиться, но штука удобная. Для него потребуется какая-нибудь вещь, сохранившая память о том месте, куда вы желаете отправиться. После соответствующей обработки она даже при слабом приложении Силы открывает крепкие Ворота, которых вполне должно хватить на восьмерых. А самое важное, при этом ведьмак не обязан хорошо знать, как выглядит та местность, куда его выведет рехтир.

— Ты сказала «восьмерых», — запоздало дошло до Ивана. — Но нас же только семеро…

— Семеро. Однако мне интересно своими глазами взглянуть, что у вас там делается. Поэтому я пойду с вами, хотите вы того или нет. Тем более что без меня рехтир все равно не заработает.

— Да разве я возражаю? — спохватился Иван, справедливо рассудив, что торговаться сейчас не в их интересах. — Напротив, милости просим. Мы будем очень рады видеть тебя у нас в «Княжеграде»!

— Вот и замечательно. Тогда ступайте, ищите что-то, что хранит твердую память о вашем… короче, о том, куда вы вернуться хотите. Что делать дальше, я потом объясню.

— Но что конкретно это может быть?

— Да что угодно. Камень, кусок доски, горсть земли, какая-нибудь другая вещь, являющаяся его частью.

— Понятно… Вот только ни кирпичей, ни досок мы с собой как-то не захватили.

Остальной отряд с интересом ожидал возвращения Ивана Есипова под стенами мастерской.

— И что она сказала? — нетерпеливо спросил Кустов. — Когда отправляемся?

— Пошли внутрь, — распорядился Князь. — Объявляю открытие «круглого стола».

Правда, круглого стола в сарае не обнаружилось, и его пришлось заменить обычным прямоугольным. Когда все присутствующие заняли места на табуретах и чурбанах, Иван вкратце пересказал свою беседу с ведьмачкой и тот способ, который она предложила.

— Вопросы будут? — поинтересовался он напоследок.

— А она гарантирует безопасность путешествия? — подал голос Петрович. — Или хотя бы того, что после ее рех-как-его-там мы точно окажемся в Туле, а не где-нибудь в дебрях Амазонки.

— Всегда хотел побывать на Амазонке, — размечтался Шурик. — Джунгли, райские птички, колибри всякие…

— Аллигаторы, пираньи, — подхватил скептически настроенный Артем.

— Пираньи-то ладно, — вмешался Пашка. — Есть там такая рыбка-паразит — кандиру называется. Представь себе — купаешься ты в речке на диком пляже без плавок, а она тихонько подплывает…

— Хватит, хватит, уважаемый, — оборвал его Иван. — Я и без того знаю, что ты просвещенный человек. Вынужден разочаровать тех, кто собрался на каникулы. Раз наша общая подруга собирается отправиться вместе с нами, значит, приложит все усилия, чтобы оказаться именно в Туле, а не у черта на куличках. Вопросы исчерпаны? Тогда спрашиваю я: у кого-нибудь есть наметки, что именно следует назначить рехтиром. Что-нибудь, что было бы частью нашей базы.

В мастерской воцарилась тишина. «Гладиаторцы» уныло подперев кулаками щеки, смотрели друг на друга.

— Меч? — с надеждой предположил Артем. — Мы же оружие на базе храним. Можно сказать, что оно — часть «Княжеграда».

— Ага. Заказываем на стороне и таскаем с собой по всем выездам. Не то.

— Доспехи или костюмы?

— Не то. С равным успехом можно сказать, что Степаныч — часть «Княжеграда». Он, когда над заказом работает, по неделе в мастерских обитает.

— А что? — приосанился Пашка. — Может, я и есть тот самый артефакт-хрен-выговоришь?

— Будь на твоем месте Алекс, я бы не сомневался, — отозвался Иван. — Тот может и не артефакт, но на роль живого ископаемого точно сошел бы. А вам, Павел Алексеич, еще расти и расти.

— Отвлекаетесь от темы, — напомнил Глеб. — Шевелите мозгами, что мы еще такого могли с собой прихватить? Что-нибудь, что сохраняло бы память.

— Да ничего, — вздохнул Шурик. — Ничего у нас больше нет.

Артем замялся, разом приобретя виноватый вид.

— А если вот так подумать… — неуверенно начал он. — Я просто хотел сказать… Что может сохранить память о месте лучше, чем его фотография?

Иван звезданул кулаком по столу.

— Точно! Первая светлая мысль за сегодняшний день! Темка, обещаю: когда вернемся, приму тебя в дружинники без испытательного срока!

— А пользы от этой светлой мысли? — проворчал Пашка. — Фоток у нас все равно нет.

— Здесь нет. Но в «Газели» лежит сумка с товаром. А там, среди прочего, каталог нашей продукции и каскадерских выступлений. Я же брал его с собой в расчете новые контакты на фестивале завязывать. Кто бы мог подумать, что он еще на что-нибудь пригодится.

— То бишь, нам все-таки двигать обратно к «Газели»?

— Получается, что так. Я попробую договориться с ликвидаторами насчет кельпи, верхом будет намного быстрее.

— На протяжении последних двух дней, — задумчиво глядя в быстро удаляющуюся спину Князя, сказал Кустов, — меня мучает один и тот же вопрос: в какое дерьмо мы влипаем все глубже и глубже?

— Не знаю, — честно признался Глеб. — Но, судя по новостям из дома, к нам оно имеет самое непосредственное отношение.

Иван отсутствовал около четверти часа и объявился как раз тогда, когда на его поиски собирались отправить кого-нибудь из молодых.

— Комолов Глеб Константинович, — торжественно провозгласил он с порога. — Не будете ли вы так любезны подойти ко мне для небольшой беседы?

— Чего надо? — подозрительно спросил «гладиаторец». Несвойственная Князю в обыденной жизни галантность внушала невольные подозрения.