Легион павших. VI - VII Акт

Руки Ц-Цузу неожиданно выпустили его из хватки, но поймали за мгновение до того, как Райз оказался бы на полу.

— Ой, чуть не обронил, — с издевкой выдал крикун, крепко прижимая свою ношу к груди.

Сцепив зубы, Райз молчал.

— Что, без конечностей уже не такой дерзкий? Ничего, Швея это быстро поправит.

Где бы они не находились, это место подчинялось своим собственным законам. Каждый раз, когда Ц-Цузу, чтобы попасть из одного заполненного пустотой многогранника в другой, проходил сквозь стену, Райзу казалось, что его, точно паштет, продавливают сквозь упругую мембрану.

Он сбился со счета, сколько раз это повторилось, прежде чем они оказались в месте назначения.

Этот многогранник не пустовал. Добрую треть пространства занимало нечто, по форме напоминающее выеденную скорлупу от гигантского яйца и, по всей видимости, служащее кроватью. Внутреннюю поверхность скорлупы покрывал до невозможности густой мех — настолько плотный, что он едва промялся, когда Ц-Цузу усадил на него Райза. Сохранять равновесие без рук и ног оказалось не самой простой задачей, но крикун предусмотрительно устроил свою добычу в самой глубине скорлупы, а сам расположился на краю и довольно оскалился.

— Ну здравствуй, любитель сносить другим головы, — пророкотал он. — Не ждал, что мы еще свидимся?

— Не ждал, — признал Райз.

— Это ты, конечно, сильно просчитался.

— Согласен.

Ц-Цузу хохотнул.

— Мое имя Ц-Цузарравальш. Но ты — глупый и необразованный человек, и можешь звать меня Ц-Цузу.

— Мое имя Райз.

— Я в курсе, Райз, — ядовито произнес крикун, подчеркнув имя интонацией. — Так что, ты собираешься задавать вопросы, или как?

— Мне позволено спрашивать?

Ц-Цузу зло оскалился, придвинулся, обдал липким дыханием щеку:

— Так и быть, дам тебе совет, — понизив голос и склонившись к самому уху, заговорил он. — Не строй из себя кроткую покорность. А то я, чего доброго, решу, что ты пытаешься водить меня за нос.

Крикун отстранился и смерил его взглядом полным неоспоримого превосходства.

— Я знаю, что ты такое, Райз. Следил за тобой с того самого момента, когда ты, болван, решил, что какая-то недо-палка может что-то сделать с моей душой. Я бы понаблюдал за вашим прелестным трио и дальше, но стоило мне чуть оступиться, и твой зверь тут же взял след. Этот твой Клык — настоящая заноза в заднице, ты согласен? Такая мелочь, а пришлось из-за нее прервать мои каникулы раньше срока и вернуться к этому сборищу идиотов, пока они вконец не испортили все своей самодеятельностью.

Равнодушно, будто от праздного безделья, Райз поинтересовался:

— Что ты с ним сделал?

Нестерпимо хотелось, чтобы под рукой оказалась глефа, и он мог покромсать сидящую перед ним сволочь на куски, а затем затолкать их в его же пасть. Но глефы не было. И с руками, чтобы ее держать, не сложилось.

Досадно.

Ц-Цузу расплылся в очередном оскале.

— Беспокоишься о зверушке? — промурлыкал он. — Как это очаровательно. А когда я увижу, как ты раскаиваешься, что ты так грубо с ним обращался, но теперь тебе никогда не загладить вины? У вас, людишек, такие выразительные лица.

— Что ты с ним сделал? — сдержанно повторил Райз.

— Ой, да какая разница? Что было, то прошло.

— Ты хотел, чтобы я задавал вопросы. Я их задаю.

— Не наглей, человек, — беспечность в интонациях Ц-Цузу сменилась угрозой.

Райз глухо рассмеялся.

— Определись уже, чего сам хочешь. Или хотя бы дай мне расписание смен твоего настроения, чтобы я под них подстраивался.

Он скептически изогнул бровь, когда рука Ц-Цузу оказалась внутри его груди, разорвав наложенные Къяртом швы.

И как только он докатился до такого? Почему Фелису обязательно нужно было втянуть его в историю, которая лишит его покоя, жизни, всех четырех конечностей и, быть может, в недалеком будущем, и рассудка? Проклятые некроманты и иже с ними.

— Что-то забыл там в прошлый раз? — участливо поинтересовался Райз.

— Ничего, — скупо ответил Ц-Цузу и разочарованный полученной реакцией, или, вернее, отсутствием таковой, убрал руку.

— Так что ты сделал с моим гривом?

Ц-Цузу фыркнул.

— Он все никак не хотел отцепиться. Несносный зверь. Пришлось сломать ему лапу. А может, две. Или все четыре, а заодно и шею? Уже и не помню, как все было.

— Потеря головы плохо сказывается на памяти? — с сочувствием спросил Райз.

Крикун собрался ответить, но его отвлекли.

Сквозь стену многогранника просочились двое: парень с имплантами и неизвестное существо, которое могло навестить Райза только в горячечном бреду. Облаченное в длинную тунику, оно парило в воздухе, хотя вполне могло воспользоваться четырьмя парами длинных, отдаленно напоминающих паучьи, конечностей, что росли из его спины. Быть может, когда-то они и использовались для передвижения, но насмотревшись на прямоходящих товарищей, тварь решила, что ничем не хуже, и не только приняла вертикальное положение, но и научилась левитировать. Хотел бы Райз заглянуть ей в глаза, но ее лицо скрывала совершенно гладкая, без единой выемки или рисунка маска.

— Чего так долго? Не мог найти ботинки? — зло спросил Ц-Цузу.

— Я восстанавливал отару, господин Ц-Цузарравальш, — из-за маски донесся чистый и высокий, словно синтезированный машиной, голос. — Неугасающий нанес серьезный…

— Да какое мне дело до твоих проблем? Вот, поправь, — он указал на Райза.

— Хорошо, господин Ц-Цузарравальш.

Существо, вероятно являющееся Швеей, за которой послал крикун, подплыло к скорлупе и раскинуло в стороны лапы. Их кончики вспыхнули, сквозь сегменты просочилась золотая крупа, сформировала струящиеся по воздуху нити. Они потянулись к Кальдеору, принесшему обрубки, что не так давно были конечностями Райза; обвили их, проткнули места среза и подняли в воздух.

— Где еще одна нога? — сварливо поинтересовался Ц-Цузу.

— Стирающая Явь Расщепляющая Шикти уничтожила ее.

— По-твоему, я этого не видел? Эта дура себя не контролирует, а ему из-за этого на одной ноге прыгать?

— Но что я могу сделать?

— Не задавать тупые вопросы, а принести вторую ногу? Укради, оторви, раз запамятовал, где брать. Куда ты собрался?!

— Но Ц-Цузу, ты же сам сказал…

— И ты знаешь нужный размер?

— Нет.

— Швея, отдай ему нижнюю конечность.

Золотые нити протянули отсеченную старшим Тааном ногу обратно к Кальдеору. От созерцания летающих в воздухе туда-сюда конечностей — его собственных — Райза замутило. Пускай это чувство и существовало только в его голове — все же желудок был слишком мертв, чтобы возмущаться, — зрелище все равно получилось отвратным.

— Переборщил Пастырь, когда приручал его, сильно переборщил, — кисло протянул Ц-Цузу и разлегся на меху, наблюдая за тем, как нити приставляют отрезанные руки на их законное место. — Вот будь ты Ткачом, а не Швеей, мне не пришлось бы гонять дурачка Кальди.

— Господин Ц-Цузарравальш, прошу, храните молчание, — Швея перебирал лапами воздух, и нити вторили его движениям, стягивая мертвую плоть.

— Только не трясись мне тут, а то еще неровно выйдет. От того, что я говорю, ничего тебе не сделается, — Ц-Цузу презрительно скривился и обратился к Райзу: — Швея меня боится, да?

Швея боялся. Стоило вопросу прозвучать, и синяя дымка загустела, почти полностью скрыв золото нитей, точно плесень. Учитывая, что из присутствующих только крикун был похож на того, кто представлял угрозу, именно его Швея и боялся.

Райз кивнул.

— Знаешь почему? Почему боится он и все остальные? Они живые. Все рыцари Пастыря — живые. А живое можно убить. Как правило, души склонны к перерождению. Но когда их вера осуждает самоубийство… все становится намного пикантнее. Вот и трясется всяк червь при виде меня. Но разве я страшный? Швея, скажи, разве я не красавец?

— Господин Ц-Цузарравальш, прошу, не нужно разговоров.

Ц-Цузу отмахнулся и продолжил:

— Не будем брать в расчет Кальди, у которого вместо мозгов одна жвачка. Ему нечем бояться. Буль-буля, пускай, прихлопнуть и раз плюнуть, но его еще попробуй найти. Но звуковым волнам не обязательно видеть свою цель, чтобы попасть по ней. А Ластик… Ластик самая живучая из всего синклита, и если ее кто и сможет убить, так только она сама. Удобно получается, скажи?

В итоге Ц-Цузу скатился от конструктива к оскорблениям и смешиванию всего и вся с грязью, и от его голоса хотелось лезть на стену. Нескончаемые чередования низких, почти рычащих нот, и высокого полу-визга, которые Ц-Цузу порой издавал одновременно, тормошили и без того перемешанные внутренности и рискующие перейти в такое же состояние мозги.

В скором времени вернулся Кальдеор с оторванной у кого-то конечностью. На ней не было одежды, и выглядела она вполне как мужская нога. Правда, не совсем человеческая.

— Ты издеваешься? Что ты приволок, идиотина?! — взвился Ц-Цузу, вытаращившись на покрытую светло-серой чешуей конечность.

У нее было всего четыре пальца, заканчивающихся недо-когтями, а над пяткой росла короткая, но очевидно острая шпора.

— Эта нога намного лучше человеческой, — возразил Кальдеор. — Конечности кави отличаются силой и прочностью, при этом являясь схожими по строению с людскими.

— Сила и прочность? Это мертвая плоть! Ее силу и прочность определяют печати. Отнеси кроличью лапу Чародею, и он сделает ее способной пробить стену. Да не надо ничего ему нести! Святые угодники. Дай это сюда!

Ц-Цузу выхватил из рук Кальдеора ногу и осмотрел ее придирчивым взглядом.

— А вторая где? Нет, не та, которую отхватил Таан-недоумок. По-твоему, ходить на двух разных ногах — это нормально? Болван, ты совсем головой не думаешь?

Ц-Цузу продолжал разоряться, пока в его распоряжении не оказались две одинаково серые конечности, которые он торжественно протянул Швее.

— Долго еще собираешься возиться? Ясно, почему тебя вечно не дозваться. Если бы все работали с твоей скоростью, мы на каждом пастбище по меньшей мере век торчали бы. А тебя что не устраивает? — не добившись от Швеи какого-либо отклика, Ц-Цузу переключил свое внимание на Райза. — Предпочитаешь без ног сидеть? Решил, что если я один раз тебя понес, то теперь все время буду так делать? Что за недовольная рожа?

— Ты слишком шумный. Будь я живым, голова бы уже раскалывалась.

— Я могу ее и мертвому тебе расколоть, — ощерился Ц-Цузу. — Сошьешь потом назад?

— Сошью, господин Ц-Цузарравальш, — покладисто сказал Швея.

Он уже вернул руки Райза на прежнее место и вернул умело: осталась только узкая полоска бледного шрама, которую и не заметить, если не знать, что искать. Жаль, переход между человеческой кожей и чешуей на ногах при всем желании было не скрыть.

Напоследок Ц-Цузу приказал Швее залатать проделанную им дыру в груди и спровадил вон вместе с Кальдеором, вместо слов благодарности осыпав порцией ругательств.

Райз до последнего сомневался, что пришитые конечности будут двигаться, а не повиснут, как у тряпичной куклы — все же подвижность его мертвого тела обеспечивали печати Къярта. Но Швея знал свое дело: руки, и оторванные у какого-то бедолаги ноги слушались, как родные. Но удивительнее всего был шрам-компас, который несмотря ни на что продолжал указывать направление и расстояние.