Легион павших. VI - VII Акт

— Ц-Цузу, я все приготовил.

Окинув парня придирчивым взглядом, крикун велел Райзу не сходить с места и ушел.

Надо же, и суток не прошло, как крикун оставил его без присмотра. Или не оставил?

Райз решил не испытывать на прочность терпение Ц-Цузу: тот и без этого проявлял невиданную снисходительность, которая одновременно обнадеживала и вызывала опасение. На первый взгляд крикун был личностью неуравновешенной, не терпящей в своем присутствии резких движений. Но за его вспышками гнева, чередующимися с демонстративным унижением всех и вся, не стояло настоящей злости. Райз отлично знал эту модель поведения: он и сам применял ее долгие годы. Громче всех кричит именно преступник, да?

Кто-то и правда закричал. Женщина, кажется. Ее голос с трудом просочился сквозь перегородку и угас внутри. А Райз полагал, что многогранники обладают абсолютной звукоизоляцией.

Женщина закричала вновь. Истошно, надрывно, раздражающе. Раздражал не столько сам крик, сколько то, что он казался смутно знакомым.

Райз посмотрел в сторону жмущихся друг к другу источников энергии. Один из них, вместивший в себе синь и желтизну, очевидно принадлежал кричащей.

Поддавшись разрастающемуся за ребрами беспокойству, он покинул многогранник. Его не настигло наказание и не случилось ничего, что дало бы понять: он перешел грани дозволенного. Впрочем, Райз не сомневался, что Ц-Цузу в скором времени исправит это вопиющее недоразумение и, вероятно, проделает в теле своего пленника очередную дыру.

Голос женщины становился все пронзительнее. Он быстро охрип от криков, но остановившись у последней отделяющей его от источника перегородки, Райз с уверенность мог сказать, что тот не принадлежит никому, ради кого стоило ослушаться Ц-Цузу. Но раз он все равно пришел…

Когда крик взял особо высокую ноту, Райз шагнул сквозь перегородку.

Вероятно, многогранники внутри этого октаэдра все же меняли свое расположение относительно друг друга, или же построенная в голове условная карта помещений оказалась слишком условной: «переступая порог» Райз никак не ожидал оказаться в трапезной в самый разгар обеда.

На столе полностью обнаженная лежала женщина. Несмотря на искаженное болью и страхом лицо, Райз сразу узнал в ней бросившуюся защищать дочь в загоне. Она истошно кричала и рыдала, скребла ободранными до крови пальцами столешницу в тщетной попытке высвободиться, но руки Ц-Цузу держали ее мертвой хваткой. Склонившись над содрогающимся телом, тот вгрызался всем набором клыков в ягодицу. Кровь ручьями лилась по столу, рясно капала на пол, подбиралась к Шикти, наблюдающей за действом с едва скрываемым отвращением.

Райз планировал тут же скрыться, но не успел сделать и шага.

Оторвавшись от трапезы, Ц-Цузу уставился на него и застыл. Воздух вокруг зарябил алым. Не к добру.

Крикун оттолкнул женщину, точно неугодную улику с места преступления, резким движением вытер окровавленную пасть и двинулся к Райзу.

— Я уже ухожу, ухожу. Извини, что прервал, — торопливо сказал тот, отмечая все больше не присущих крикуну красных вкраплений.

— Что ты, напротив, лучше оставайся, — едко бросила Шикти. — Ц-Цузу любит, когда другие смотрят. Почему ты сразу не взял его с собой? Такое развлечение, призванный был бы в восторге, — с сарказмом заметила она.

Стирающей Явь не нравилась роль зрителя, тогда как Кальдеор, застывший у стены безмолвной тенью, смотрел на происходящее с безразличием, с которым делал и все остальное.

— Несносный человечишка, — прорычал Ц-Цузу, хватая Райза за загривок.

В этот раз крикун не стеснялся демонстрировать скрытую в его пальцах силу: не ровен час, еще и голову открутит.

— Хватит руки распускать, сказал же: ухожу!

— Не нужно было вообще приходить! — гаркнул тот.

— Ц-Цузу, ты чего? — голос Шикти прозвучал удивленно. — Ты собираешься заканчивать, или я могу быть свободна?

— Можешь проваливать. Эта мошка весь аппетит испортила.

— Ты сам эту мошку поймал, так что нечего теперь жаловаться.

От гневного полу-рыка полу-крика заложило уши, а Шикти тихо пискнула, на мгновение поддавшись взявшемуся из ниоткуда приступу паники.

Ц-Цузу выволок Райза из трапезной и потащил сквозь многогранники.

— Да отпустишь ты меня или нет?!

Крикун не отпустил. Только оказавшись в своей комнате, он отшвырнул Райза, как куклу, и тот пролетел по полу пару метров, в итоге ударившись головой о скорлупу-кровать.

Неуравновешенный псих. Конечно, Райз и сам молодец — не постеснялся раз за разом дергать кота за усы, — но это не отменяло того факта, что крикун впервые по-настоящему потерял самообладание.

— Я велел тебе сидеть здесь! — набросился на него Ц-Цузу. — Такой тупой, что не понимаешь слов? Ноги тебе оторвать, чтобы было неповадно шнырять без спросу?

— Ну что ты так завелся, Ц-Цузу? Я не собирался тебе мешать, хотел поглядеть одним глазком, и все.

— Так давай я выколю тебе второй, раз ты только одним хотел, — Ц-Цузу склонился и потянул к нему руку.

Страх. В окружившем крикуна плотном багрянце плавали, точно комки в скисшем молоке, синие сгустки страха. Стоило зародиться новому, и взгляд Ц-Цузу становился еще злее: крикун будто умышленно накручивал себя, чтобы скрыть то, что не мог контролировать.

— Ц-Цузарравальш, я все осознал, уймись уже, — Райз примиряюще улыбнулся, мысленно приготовившись остаться без одного глаза. Если подумать, невелика цена за отменное представление.

Рука Ц-Цузу замерла. Прищурившись, он выпрямился и отошел подальше.

— Прости, Ц-Цузу, я не хотел так сильно тебя разозлить. Виноват. Прости.

— Я терплю тебя только из-за твоего некроманта, — процедил крикун. — Ты — ничто без него. Уясни это и не выводи меня.

Сказав это, он обдал Райза презрением и покинул многогранник.

Почему Ц-Цузу боялся? Чего он боялся? Что могло напугать настолько безбашенного типа, для которого отрастить новую голову — как чихнуть? Испугался, что в гневе прихлопнет призванного, и тогда плакал его план по вербовке Къярта? Или боялся, что тому все же удастся протащить сквозь барьер душу Райза, узнать все то, что крикун охотно разболтал, и тогда его прибьет уже сам Пастырь? Если другие рыцари не доберутся прежде.

Гадать можно было бесконечно. Райз одновременно любил и ненавидел эту часть. Как правило, все начиналось неплохо: выдвижение гипотез, поиск подкрепляющих и опровергающих фактов, прикидка вероятностей — одно следовало за другим, пока в какой-то момент не спотыкалось, превращалось в снежный ком и подминало под себя, если вовремя не остановиться.

Не желая сидеть на полу, Райз поудобнее устроился в скорлупе — место все равно пустовало. Хмыкнул. Когда Шикти сказала, что Ц-Цузу не ест мертвечину, он и не подумал, что тот предпочитает буквально отрывать куски от живых. И делал это при свидетелях, а не заперевшись на десять замков в темной комнате — какая же все-таки мерзость. Повезло, что его собственное тело тоже считалось мертвечиной. Будь по другому, и Райз не удивился бы, если однажды Ц-Цузу вздумалось бы почесать зубы и об него.