Школа Северного пути

Глава 5. Сын министра

Подол мужского шеньи[15] стал влажным от слез Малька. Впрочем, из младших учеников только Ян Янь смог сдержаться и не реветь. В их коротеньких жизнях подательницей тепла, еды и заботы всегда была Имэй. И теперь она впервые на их памяти покидала Школу. Как тут не заплакать?

— Хватит возиться с… личинками, — бросил через плечо Юань — Нам пора.

— Да, быстрее уйдете, быстрее вернетесь, — поддакнул Хань, подсаживая девушку в седло. — Не переживай, мелкая, я с ними управлюсь не хуже тебя.

И потрепал по макушке и без того перепуганного Малька. Тот сразу же взвыл и попытался вцепиться в стремя.

— Уж постарайся, братец Лю, — пробурчала Имэй и отвернулась, чтобы самой не разрыдаться.

Уезжали в Цзянькан затемно, и такая же беспросветная мрачная безнадежность, какая бывает только поздней осенью, царила на душе у стратега Ли. Впрочем, они с Чжу Юанем стоили друг друга по части настроения. Еще неизвестно, у кого оно было отвратительнее. Имэй, к тому же, еще и спать хотелось до смерти. Она со всем тщанием готовилась к отъезду: давала указания кухарке, писала талисманы, прибиралась в молельне. Чтобы за время её отсутствия в жизни обитателей Школы ничего не поменялось. Так и не заснула толком.

Чжу Юань тоже маялся от переживаний. Светильник горел в его комнате всю ночь напролет.

Аньчэн еще подремывал-досматривал последние беспокойные сны, когда угрюмый и недовольный стражник открыл им Восточные Ворота. Только ученикам Мастера Дон Сина дозволено было покидать город до положенного по закону часа Чэнь[16]. Вообще-то, добрые аньчэнцы искренне верили, что маги, коль им приспичит, запросто летают через стену туда-сюда, но эта парочка, видать, поленилась.

— Зачем он делает с нами такое? — спросил вдруг шаман, чуть попридержав свою лошадь, чтобы поравняться с Имэй. — Брать заказ у… этого человека? Мастер ведь отлично знает, каков из себя сян-го Чжу И.

В сумерках бледное лицо Юаня с темными кругами вокруг запавших глаза казалось маской одичалого призрака. Словно в шамана вселился один из тех неупокоенных духов, которых он привык умиротворять.

— Мы остаемся учениками до тех пор, пока не встретимся со своим главным страхом и не победим его, — терпеливо повторила Имэй слова наставника. — Я еще удивилась, что Мастер не дал мне увидеть богатого заказчика несколько дней назад. А это, оказывается, был твой отец…

— Он мне не отец, — вяло огрызнулся Юань. — Знать не желаю этого ублюдочного выродка.

Девушка дипломатично промолчала. Чжу Юань «сломался» в день, когда Чжу И убил его мать, заподозрив ту в неверности. Приказал повеситься, если она хочет, чтобы её дети остались жить. И крепко держал Юаня за горло, чтобы тот смотрел, как несчастная женщина задыхается в шелковой петле. Кто же знал, что мальчишка окажется одарен внутренней силой? Собственно, поэтому Чжу Юань стал единственным «сломанным» ребенком, которого в Школу Северного Пути привел за руку родитель.

Имэй отлично помнила тот день и того мальчика десяти лет от роду с торчащими в разные стороны космами криво отрезанных волос. Черные губы — сначала разбитые, а потом обгрызенные до мяса, расцарапанные в припадке ясночувствования щеки, синие жгуты шрамов на предплечьях и запястьях. Он еще долго норовил перекусить себе вены, чтобы кормить своей кровью призрак матери, являвшийся во сне. Не помогала ни порка, ни отсидка в чулане на воде, не говоря уж об увещеваниях. Лубки, наложенные на запястья, тоже не спасали.

— Попробуй не ставить под сомнение правильность решения Мастера. Он совершенно точно не желает тебе зла, — сказала Имэй. — Подумай, ведь если ты справишься, то сможешь уйти и забрать ГоЭр. Мастер её отпустит. С тобой — отпустит.

— А если нет? Если у нас в Цзянькане ничего не выйдет? — взвился Юань. — Тогда я не увижу её еще целый год. Ещё один распроклятый год!

ГоЭр отучила шамана-медиума грызть вены. Упрямая девчонка каждый раз тщательно перевязывала раны. Юань срывал бинты, а она приходила снова и снова. Отмачивала в травяных отварах засохшие корки, смазывала целебным бальзамом и снова накладывала повязку. Каждый раз новым плетением, чтобы не стеснять движения. Нужно оставаться бесчувственным бревном, чтобы не оценить упорство маленькой девочки.

— Мне, знаешь ли, тоже не хочется в эту дыру, в Чанъань, — огрызнулась Имэй.

— Тоже сравнила! Тебя, думаешь, Бродяга без присмотра оставит? Сейчас! Будет ошиваться рядом, только кликни его…

Юань так возмущенно фыркнул, что стратег Ли от удивления поводья из рук выпустила.

— О чем это ты, братец Чжу? При чем здесь Бай Фэн?

Но того уже закрутила-завертела бесцельная злость на весь несправедливый мир.

— Я не хочу связываться с сян-го! Не хочу! И ты тоже не захочешь. Господин Чжу И — это пять Хоу Цзинов, возведенные в степень. Никогда не поверю, что он не смог разобраться с делами покойной наложницы Дин. Ему что-то нужно конкретно от меня! Проклятье!

— Не истери! — рыкнула Имэй, быстро устав от причитаний брата-шамана. — Ты хуже, чем Малек. Еще поплачь! Дай мне хоть немного подумать.

…Ночью Мастер заглянул к ней в молельню. Вроде как возжечь палочку с благовониями перед ликами Госпожи Ковша за благополучие предстоящей поездки.

— Всю работу сделает Чжу Юань, — сказал он, не сводя взгляда с крошечного огонька лампадки, принадлежащей Бродяге. — Там ничего сложного. Но ты, стратег Ли Имэй, широко раскроешь глаза и станешь внимательно наблюдать за тем, что происходит в Запретном Городе, куда тебя, без сомнений, пригласят.

— Что именно вы хотите узнать, учитель? — спросила Имэй напрямик.

— За всем, что сейчас происходит — в столице ли, здесь ли, в Дун Вэй и Си Вэй[17] — кто-то стоит. Всё — смерть наложницы Дин, возвышение Хоу Цзина, опала племянника Императора, магические атаки на нашу Школу — звенья одной цепи. Задавай правильные вопросы, гляди в суть проблем, не считай наших врагов глупее себя.

Мастер легко коснулся щеки ученицы, то ли желая, чтобы она подняла голову, то ли просто приласкать. На ласку он был чрезвычайно скуп, разве что еще мог по плечу потрепать.

— На самом деле, твой истинный дар вовсе не в умении создавать волшебные талисманы, Ли Имэй.

— А в чем?

— Вот скоро и узнаешь, — улыбнулся он грустно и тут же строго, словно испугался собственной мягкости, добавил: — Все мои люди в столице в твоем распоряжении, используй их как пожелаешь.

— Хватит ли мне десяти дней?

— Более чем, стратег Ли. Когда плоды созрели, а они созрели, нет нужды долго трясти дерево, достанет одного раза…

Лань Шэн поджидал их в десяти ли от Аньчэна — в чантине[18]. Его темно-лиловый плащ был заметен издалека. Видимо, сидеть пришлось долго, потому что его длинные волосы, небрежно рассыпанные по плечам, заиндевели.

— Прям, как знал, — обрадовался Юань. — Хоть что-то хорошее случилось в этом паскудном дне.

Имэй с готовностью поддакнула. Встреча с Шэном, определенно, благоприятный знак и предвещает удачу. Иначе и быть не может. Это же Лань Шэн! На него даже смотреть полезно для здоровья. Хотя некоторые девицы от одного взгляда на его шелковые брови вразлет и благородный профиль враз подхватывали любовную лихорадку. Имэй частенько рисовала брата Лань: как он читает свитки или перебирает лекарственные травы. Эти зарисовки всегда можно было продать втридорога ценительницам изысканной мужской красоты. И ценителям тоже. Главное, чтобы Лань Шэн не узнал.

Улыбкой, которой он одарил соратников, можно было заплатить налоги на год вперед. Она сияла, как золото.

— Ты, что же, прямиком из военного лагеря? — спросил Юань,

Шэн благосклонно кивнул. Словно монеткой одарил.

— И тебя вот так просто отпустили?

— Кто же меня остановит?

— Ну, мало ли. Эрчжу и Вэйские Сяо делят — не поделят трон в Лояне, а у черноголового люда хребты трещат. У тебя должно быть полным-полно работы.

Лёгкость, с которой Лань Шэн покинул нанимателя, насторожила не только Юаня, но и Имэй. — Шутка, — тут же откликнулся на невысказанный вопрос целитель. — Пришлось отпроситься, и то насилу отпустили.

— И надолго? — уточнил Юань.

— Не очень. Как получится. У меня вино есть, хотите выпить?

Голос Лань Шэна звучал слишком уж бодро, будто это кто-то другой провёл на морозе несколько часов без перчаток, меховой накидки и в лёгких сапожках.

— Ты ж знаешь, что нам Наставник пить запрещает.

Вообще-то ничего такого и в помине не было. Мастер считал, что каждый должен знать меру в увеселениях. А выяснить её можно только на собственном опыте.

— Так никто же не увидит, — хихикнул Шэн.

И подмигнул правым глазом: карим, с темными прожилками и… с третьим веком.

— В другой раз, братец, — ответствовал спокойно медиум. — Когда вернёмся, тогда и выпьем.

Пальцы его левой руки, заведённой за спину, сжались на рукояти веера. Юань одинаково владел обеими руками, не отдавая предпочтения только правой, как большинство людей.

Теперь Имэй заметила, что во время разговора дыхание изо рта так называемого «брата» не клубилось парком и не мешала ему тоненькая корка изморози на скулах.

— Там тебя Лю Хань ждёт, с ним и выпьешь, — ввернула девушка.

— О, братец Хань! — то ли сказало, то ли пропело существо, выдающее себя за целителя. — Давно не виделись!

— Вот и свидитесь. А нам с сестрой Ли пора.

Юань сделал резкий шаг назад, как раз в тот момент, когда оборотень попытался ухватить его за полу плаща.

— Нет-нет, — злорадно усмехнулся шаман. — Смотреть — можно, трогать — нельзя.

Он буквально вышвырнул Имэй из-под крыши чантина и выставил перед собой синий веер.

— Какой-то ты нелюбезный, братец Чжу, — сказал поддельный Шэн и, похрустывая, как снег под подошвами сапог, встал с лавки. — Вино моё пить не хочешь, грубишь, угрожаешь. А мы ведь только начали разговор.

— Считай, что уже и закончили.

— Это мы ещё поглядим…

Существо коротко облизнулось узким серо-розовым, с ледяными разводами языком, уже не скрывая свой обман. И шагнуло вперёд шатким нечеловеческим шагом. Так ходит собака, если взять её за передние лапы и заставить топать на задних.

— Приготовься, — шепнул Чжу Юань.

Он резко взмахнул веером снизу-вверх, будто пытался мошку отогнать. Но пущенная им волна откинула чудовище на спину, как складную фигурку из бумаги.

— Ходу отсюда!

Мастер сто раз говорил что-то вроде: «Жрать захочешь, рот сам откроется». На лошадь Имэй даже не вспрыгнула, взлетела без всякого применения духовной силы. Словно кто-то пинка под зад дал.

— Только не оглядывайся! — проорал брат Чжу.

Какие там оглядки, тут бы заставить себя не жмуриться и удержаться в седле!

Несколько сотен ли они с Юанем проскакали галопом, уткнувшись носом в жёсткую гриву. И только когда ощущение, что кто-то сквозь острые зубы дышит холодом прямо в затылок, прошло, остановились. Лошадям надо было дать отдых, а самим — перевести дух и сбегать в кустики.

— Что это б-было? — спросила Имэй, постукивая зубами, как в ознобе.

— Яогуай. Дух-демон собаки. Кто-то бросил её умирать на морозе, я так думаю.