Начать войну

Дарклинг откинулся на спинку стула.

— Я тоже так думаю.

Полина хмыкнула и осушила стакан.

— Тогда за гребаную Равку!

* * *

— Хорошо, — равнодушно согласилась Алина, чем удивила Дарклинга, когда он рассказал о плане Полины.

На его попытку расспросить подробнее, она лишь закатила глаза.

— Я уже командовала армией.

— Они хотят отдать тебе трон.

Алина вздохнула и вернулась к вязанию.

— И трон у меня уже был.

Алина быстро стала символом восстания. Дурасты — пятеро, оставшихся в живых — принялись за изготовление пуленепробиваемых кафтанов для гришей, главных мишеней для стрелков. После обсуждений было решено, что гербом реформированной Объединенной армии под предводительством наследницы Ланцовой станет рыжий пес, воющий на серебряную луну. Дизайн придумала Алина. Дарклинг согласился на это только потому, что солдатам понравился новый символ. Люди не забыли, что знаменитый Король Шрамов, Царь Лис и наследник Ланцовых приобрел известность, как капер: на флаге его корабля был изображен рыжий пес на бирюзовом поле. Серебряная луна тоже была добавлена не просто так, как объяснила Алина. Не золотая и не черная; ни свет, ни тень. Что-то между. Он будет мириться с этим, пока они не вернут Ос Альту. Пока черные мундиры не перестанут ассоциироваться с новоравкианцами. Все кафтаны гришей были синими.

Окраины Ос Альты плохо контролировались оккупантами. Повстанцы терпеливо и методично выкуривали их, словно вредителей. Дарклинга не волновало, сколько фьерданцев умрет при этом. Алина, наконец, перестала дрожать при виде винтовок. Медленно, но верно освободительное движение набирало силу, и после взятия очередного аванпоста Алина и Дарклинг, опьяненные эйфорией от использования сил, неистово отдавались друг другу. Они достигли исторического сердца Ос Альты, квартала Всех Святых, где были захоронены правители Равки, в самый длинный день лета.

* * *

Все вышло случайно.

Кошмары часто посещали Алину, особенно после лагеря и Копингбранга. Она просыпалась в холодном поту, не в силах вспомнить, о чем грезила, кроме одной единственной сцены: как сжигала тела на костре. После она уже не могла уснуть. Рядом с ней дремал Александр. Алина не понимала, как он мог безмятежно спать после всего, что сотворил. Неужели призраки прошлого не преследовали его?

«Неужели быть похожей на меня было бы так ужасно, Алина?»

Алина вздрогнула и вылезла из кровати. Как и полагается генералу, ее апартаменты были получше остальных: имелась дверь, и потолок протекал всего в одном месте. Алина провела по каштановым волосам рукой. По совету Полины она решила вернуться к своему натуральному цвету, но концы еще не успели отрасти. Женя была бы в ужасе. Раз уснуть не получится, Алина решила отвлечься и принялась собираться. Она натягивала кафтан, когда спиной ощутила на себе пристальный взгляд. Собравшись, она обернулась и встретилась глазами с Александром. Он лежал, опираясь на локоть, и сонно моргал.

— Куда ты? — хриплым со сна голосом поинтересовался он.

— Пойду прогуляюсь.

— Уже поздно.

Алина потуже затянула пояс и отвернулась.

— Мне не спится.

Дарклинг молчал, пока она зашнуровывала ботинки, и Алина решила, что он заснул, пока его голос не пронзил ее полумрак.

— … Да.

Скрипнул матрас, Дарклинг перевернулся на спину и провел рукой по волосам.

— Не уходи.

— Это просто прогулка, — успокоила Алина, тихо прикрыв за собой дверь.

Солнце едва показалось из-за горизонта, когда Алина покинула военный лагерь. Ходить по улицам Ос Альты в синем кафтане было небезопасно, но Алина могла за себя постоять. А может, подспудно искала неприятности, чтобы отвлечься от горьких размышлений. Она редко посещала квартал Всех Святых, будучи Старковой, еще реже, став Ланцовой. Для живой Святой молитвы и церемонии ничего не значили: со временем она осознала, что каждый святой когда-то был обычным человеком. Но ей нужно было тихое место, чтобы собраться с мыслями, а в Ос Альте не было места спокойнее, чем кладбище. Алина шла несколько часов по темным улицам, затем завернула за угол и увидела своего бывшего мужа. Не веря своим глазам, она подошла ближе.

Статуя Николая Ланцова, высеченная из белого мрамора и украшенная сусальным золотом, блестела в лучах восходящего солнца, словно окруженная ореолом. Броско — это мягко сказано. Мраморный Николай выглядел таким, как в их первую встречу: одетый в щегольский камзол, с золотым плащом на плечах и саблей в руке. Профиль был старательно вырезан, начиная с ухмылки и заканчивая смешливыми морщинками вокруг глаз. На глаза навернулись слезы, и тут Алина заметила еще одну мраморную статую. С одухотворенным и торжественным выражением лица Санкта Алина протягивала руки к сиротам-херувимам, толпившимся у ее ног. На плечах ее сидели голуби, держащие в клювах оливковые веточки. Алина расхохоталась так, что ей пришлось опереться о подножие статуи Николая, чтобы отдышаться. На постаментах были установлены медные таблички.

«Царица Алина Ланцова, первая своего имени. Покровительница скрытых талантов, сирот и замужества» — гласила надпись под ее статуей. Алина фыркнула и перешла к другой.

«Третий своего имени, царь Николай Ланцов. Все еще красавец».

Алина упала на колени и впервые за десятилетия позволила себе разрыдаться. Николая не было рядом, но сидя перед его уродливой статуей, Алина испытала катарсис.

Статуи высились перед белым зданием, отмеченным эмблемой солнца — штаб-квартирой благотворительного фонда Солнечных Солдат, помогающим приютам, в том числе Керамзину. Изготовление изваяний заказала Анна Ланцова, четвертая своего имени, согласно завещанию отца.

Всего этого новоравкианская революция не коснулась.

Алина не знала, как долго пролежала перед самой уродливой статуей в Равке, когда ее нашел Александр. Через связь она чувствовала его гнев и облегчение.

— Ты не вернулась, — упрекнул он.

Алину не волновали его обвинения, когда она внезапно сняла с души тяжелый груз.

— Но и не ушла, — просипела Алина. Голос охрип, глаза покраснели от слез, но она ощущала себя легкой и бескостной.

Александр опустился рядом с ней на колени и потянулся к затылку, но Алина покачала головой. Он убрал руку и взглянул на статую. Лицо Александра оставалось беспристрастным, но благодаря связывающим их узам Алина прочувствовала всю гамму его эмоций: злость на то, что она ушла, когда он просил остаться; страх, что она не вернется и черную кипящую ревность.

— Они отвратительны, — заметил Александр, сжимая от ярости кафтан.

— Да, — слабо улыбнулась Алина.

— Ты другая.

Алина снова взглянула на точеное золотое лицо Николая с нелепой бородкой.

—… немного

— Пойдем.

Не говоря ни слова, Алина взяла его за руку.

Александр отвел ее на кладбище. Каким-то чудом царские захоронения остались неоскверненными. Они шли мимо надгробий, и Алина читала имена: Мальен, Антон, Борис, Татьяна, Василиса, Иван. Наконец Александр подвел ее к четырем могилам, и у Алины перехватило дыхание.

«Михаил Ланцов. Анна Ланцова. Николай Ланцов. И последняя — Алина Ланцова».

— Зачем? — выдавила Алина. От волнения она едва держалась на ногах.

Александр бросил на нее косой взгляд, затем притянул к себе и поцеловал в макушку.

— Расскажи мне о них.

Она не знала, почему он хотел узнать о ее семье. Затуманенным взглядом Алина пробежалась по выбитым на гранитных плитах именам: кусочки сердца, о которых она не позволяла себе думать. Глядя на выветрившийся камень, она, как никогда, чувствовала себя уязвимой.

— Мальен, сын Миши и Светы, наш первый внук. Он… — Алина перевела дыхание. — В детстве он сводил поваров с ума, умудряясь тайком таскать с кухни пирожные. Утром мы будили его, а он был весь обсыпан сахарной пудрой.

Алина присела на траву, по щекам текли слезы. Александр молча стоял позади.

— Василиса, дочка Анны и Ивана. Она была очень похожа на Женю, у нее были такие же красивые рыжие волосы. Отбоя от ухажеров не было. Иван это ненавидел, но, надо сказать, он много чего ненавидел, — голос у Алины дрогнул. — Анна несколько лет тайно служила капером. Она думала, что я не замечу, как наши шхуны внезапно исчезают на несколько месяцев. Но Николай…

Александр присел позади Алины и заключил в свои объятия. Он ждал, пока она расскажет про каждое имя, пока выплачет все слезы. Алина не могла сказать, сколько времени прошло, но каждое имя подтачивало ее, как вода точит камень, пока не обнажились трещины, которые нужно было заделать, чтобы двигаться дальше. Они оставались у могил, пока Алина не заснула, и тогда Александр отнес ее в палатку.

Время лечит все. Даже Алину Старкову. Шесть месяцев спустя они взяли Малый дворец, а через три дня — Большой.

* * *

Правители сменяются, империи рушатся, но дворцы остаются неизменными, не считая портретов в залах. Прогуливаясь по Малому дворцу, Александр отметил, что и это место не стало исключением: ковры, люстры и сады остались прежними.

На берегу озера все также стояла хижина. Там он и нашел Алину.

Сегодня вечером в Ос Альте праздновали освобождение от оккупации, но вместо того, чтобы отмечать, Алина свернулась калачиком у огня в хижине Багры. Волосы ее отросли, и теперь серебристой волной спадали ниже плеч. Алина не отводила взгляда от огня, а Александр — от нее.

— Похоже, ты снова сделал из меня королеву, — вздохнула Алина, подперев подбородок кулаком.

— В этот раз я взял только ту армию, которая мне принадлежала.

Алина фыркнула и принялась задумчиво теребить рукав кафтана.

— Ты произвел на всех впечатление. Полина попросила, чтобы я сделала тебя своим консортом.

«Консорт». Александр стиснул зубы.

— И ты удовлетворишь ее просьбу?

Алина нахмурилась.

— У меня раньше никогда не было консорта.

— Алина.

— Кое-кто однажды сказал мне, что нет ничего плохого в том, чтобы быть ящерицей, если только ты не рожден ястребом.

Слова задели Александра за живое: он вспомнил, как мать говорила их ему в детстве, тысячу лет назад.

—… У меня так много причин ненавидеть тебя, Александр.

— Тебе все еще нужен злодей, Алина?

— А ты хочешь им быть?

Вопрос удивил Александра, и несколько мгновений он смотрел в огонь, подыскивая слова.

— Мне нужен баланс.

— И что ты ради этого сделаешь?

— Все, что угодно.

Алина застонала и повернулась к нему лицом.

— Почему с тобой так непросто?

— Я и забыл о твоей несравненной способности находить компромисс, — парировал Александр.

Алина расправила кафтан и встала.

— Я выучила, что без войны нет баланса.

— Значит, будет война, — ухмыльнулся Александр.

— Тогда мне лучше приглядывать за тобой, — проговорила Алина, глядя ему в глаза.

Александр шагнул к ней и нежно взял за подбородок. Ее волосы сияли, как тлеющие угли, и ему вспомнился Копингбранг. Шрам на груди. Рана на плече.

— Чего ты хочешь, Алина?

— Я хочу отдохнуть. Я хочу, чтобы все было просто. Я хочу, чтобы Керамзин никогда не сгорал. Я хочу, чтобы Равку оставили в покое и чтобы мне не пришлось вырезать военные лагеря. Я хочу быть уверена, что взойду на трон ради Равки, а не потому, что устала чувствовать себя виноватой и убитой горем, — с горечью произнесла Алина и невесомо провела по шраму на его лице.