Стихийный мир. Дракон — Вампир

Глава 9. Цвет: бордо

Мужчина за моей спиной замер и словно превратился в камень. Его руки стали тверже, а объятия… смертоносней. Еще немного,и мне нечем стало бы дышать.

Однако прошло всего несколько мгновений, и дож снова расслабился.

– У тебя и впрямь чересчур длинный язык, – проговорил он, а затем резко обхватил мой подбородок и развернул к себе, накрыв губы собственническим поцелуем.

И, к сожалению, я оказалась совсем не против.

Что-то происходило со мной рядом с этим мужчиной. Мне претило его поведение, а его слова заставляли меня испытывать чудовищное раздражение и внутренний протест. Но на его лицо хотелось смотреть вечно, его запах хотелось вдыхать, а к коже – прикасаться. Дотрагиваться пальцами, чувствуя, как смугло-оливковый шелк ответно ласкает подушечки моих пальцев, как перекатываются под кожей тугие мышцы. Вот как сейчас…

Я обхватила широкие мужские плечи, чувствуя, что падаю в манящую черноту, из которой не хочется выбираться. Ладонь дожа скользнула мне под юбку, поднялась по бедру и остановилась у самого его основания, у сгиба, рядом с которым было мое собственное нижнее белье, оставшееся со мной еще с прошлой жизни.

– Это еще что? – вдруг отстранился от меня дож, зацепив пальцем трусики,и, сдвинув брови, посмотрелмне в глаза.

Его радужки полыхнули огнем одновременно с глазами дракона-татуировки.

– Это называется “трусы”, – выдохнула я хрипло, борясь со сладким головокружением. А потом мне все же хватило сил отодвинуть его руку от своего белья. – Никогда прежде не слышали?

– Нет и планирую больше этого не видеть, – фыркнул дож, позволив мне себя оттолкнуть, но уже через секунду снова опустив руку мне под юбку, чтобы…

– Ох, – только и успела выдохнуть я, когда он резко дернул ткань и та с треском порвалась, оставшись в его руке несчастным лоскутком.

Но и тот сохранялся в подобном виде недолго. Дож сжал кисть в кулак, а когда распахнул, кружева занялись огнем и вмиг сгорели, оставив после себя лишь пепел.

– Чтобы я такой гадости больше не видел, – жестко приказал он, глядя мне в глаза.

Его огненные радужки заполонили все пространство белков, языки пламени на миг вспышкой вышли за черту век.

Я поежилась, испытывая привычный страх и завороженно ловя этот взгляд, от которого невозможно было оторваться.

– Как же вы увидите эту гадость, если от нее остался один пепел? – прошептала я, стараясь не концентрироваться на том, как холодеют кончики пальцев при виде пламени.

Но глаза все же закрыла. Сил не хватило.

Несколько долей бесконечности ничего не происходило, пока я не услышала низкое и едва различимое:

– Ты боишься… огня.

Голос дожа вошел в меня мягко и незаметно, как могла бы вползти змея. Маленькая, невидимая и такая же смертоносная.

– Нет, – покачала головой я, распахивая глаза.

В памяти тут же всплыло, что в этом замке жить могут лишь огненные маги, чарогницы и чарогники. Если я буду бояться огня, меня выкинут. А на улице не факт, что мне удастся выжить.

Здесь – тоже не факт. Но лучше знакомое зло, чем новое…

– Лжешь, – выдохнул дож, а затем вдруг поднял меня за талию, словно я ничего не весила, и перевернул лицом к себе.

В груди заклокотало, словно оттуда кто-то пытался вырваться. В висках отчаянно стучал пульс.

Мужское лицо было теперь так близко, что я могла чуть наклониться и коснуться его губами. Мои бедра оказались раздвинуты,и они обхватывали сидящего мужчину так, словно я сама желала его.

И к сожалению, так оно и было.

– Не лгу, – покачала головой в ответ.

Говорить становилось все труднее. С каждой секундой воздух вокруг будто превращался в жидкое пламя, втекающее в легкие.

– Ну тогда и я не буду тебе лгать, хорошо? – опасно прищурившись, проговорил мужчина.

Наверное, мне нужно было кивнуть или что-то ответить. А возможно, этот вопрос не подразумевал ответа. Я уже ничего не понимала.

Дож меж тем едва заметно улыбнулся.

– Прямо сейчас я отпущу тебя,и ты сможешь вернуться к себе в покои, – сказал он, чуть откинув голову назад. Черные волосы качнулись вдоль лица, захотелось дотронуться до них.

Сумасшествие.

– Ляжешь спать и забудешь о том, что тут случилось, – продолжал дож, и я как завороженная слушала его голос. Красивый, бархатистый, глубокий… как шум падающего водопада.

Хотелось ему поверить.

– Тоже ложь, да? – спросила я, с какой-то непонятной мне самой надеждой заглядывая в его огненные глаза, которые вдруг резко стали красными.

Темные губы дожа медленно растянулись в улыбке.

– Да, – выдохнул он, придвинувшись к моим губам и почти касаясь их.

А в следующий миг опустил руку вниз, каким-то коротким движением расстегнул брюки и, не успела я выдать ни звука в ответ, коснулся твердой плотью моего распахнутого, раскаленного от желания тела.

Хотелось закричать. А еще – качнуться навстречу. Хотелось вонзить ногти в мощные плечи и придвинуть к себе этого во всех отношениях идеального наглеца. Хотелось дать ему пощечину, покраснеть и слезть, чтобы гордо удалиться куда-нибудь подальше.

Но вместо этого я резко наклонилась и накрыла чуть изогнутые в улыбке губы.

Горячие… Боже,какие же они были горячие. И я, наверное, даже испугалась бы. Но ко всему прочему поцелуй с Сицианом был еще и самым сладким, самым невероятным и сводящим с ума.

Сициан…

Почему-то я боялась называть его по имени даже у себя в голове.

Казалось, что само прикосновение к нему будило внутри бурю ощущений, которыея просто не могла испытывать, не должна была. Каждый нерв начинал дребезжать, передавая жгучие импульсы в мышцы, под кожу, в самые кости.

Дож улыбался. Я чуть отстранилась, чувствуя, как кружится голова, будто каждое мгновение все сильнее пьянею. В ушах громко стучал пульс, сквозь который уже почти не было слышно ничего вокруг.

И только эта его наглая самодовольная улыбка чуть возвратила меня в реальность. Как удар хлыста. Жгучий, но тоже, к сожалению, приятный.

Он смотрел на меня алым взглядом победителя.

Я стиснула зубы. А потом, медленно погрузив ладони в восхитительномягкие черные волосы, сжала пальцы, наклонилась, притягивая к себе повелителя, и… укусила его за нижнюю губу.

Дож дернулся, а затем его глаза расширились. Он резко обхватил меня за подбородок и сжал.

Под тонким платьем меня будто осыпало морозными искрами.

– Не играй со мной, Александра, – проговорил он так медленно и отчетливо, словно хотел, чтобы каждое слово отпечаталось у меня на подкорке.

Я увидела на его губе кровь.

– Почему же? – хрипло выдавила, изо всех сил стараясь хоть что-то отвечать. Потому что если бы мне и на это не хватило сил, я презирала бы себя до конца… нет, не жизни, но дня – точно.

– Потому что ты проиграешь, – шепнул он, опустив руки на мои бедра. И в следующий миг качнул меня вперед, отчего из горла сам собой вырвался тихий стон.

Это было чудовищно. Чудовищно приятно.

Однако несмотря на то, что прямо сейчас мы были уже настолько близко друг к другу, насколько это в принципе возможно, дож не делал последнего решающего движения, которое соединило бы наши тела. И, признаться, это одинаково радовало меня и сводило с ума.

– Почему вы меня не… – смело начала было я, но закончить фразу так и не смогла. Голос перешел на хрип. Непослушный.

А еще я вдруг обернулась, вспоминая не вовремя, что в огромном зале мы далеко не одни.

Стыдоба-то какая. Но кто знает, может,у них тут вообще принято прилюдно предаваться страсти, чего паниковать раньше времени, да?..

Я паниковала.

Дож улыбнулся.

– Потому что ты до сих пор не попросила, – ответил он, искушающе улыбаясь. – Хочешь попросить, Александр-р-р-ра?..

Рычащие нотки вошли в меня после легкого, дразнящего прикосновения губ и опустились куда-то ниже, в желудок, в основание живота.

И снова его руки качнули меня на твердой как камень плоти.

Я зажмурилась, дыхание перехватило. Острое удовольствие скрутило.

– Нет, не хочу, – ответила через пару мгновений. – У меня еще не было близости с мужчиной, и я не имею ни малейшего желания проводить свой первый раз в зале, полном людей, и… с вами.

– Вот как? – приподнял черную бровь Сициан. – Девственница,значит. Ты и пахнешь как девственница.

С этими словами он вдруг склонился к моей шее и едва ощутимо провел по ней носом, тихо втягивая воздух.

Мурашки проследовали дорожкой его прикосновения.

А еще когда он отстранился, за его темными губами сверкнули чуть заметные острые клыки. Но они почти сразу исчезли, и я решила, что мне показалось.

– Девственость не имеет запаха, – пробормотала я, окончательно запутавшись в происходящем.

– О, еще как имеет, – ухмыльнулся дож. – И ты, как ни странно, тоже имеешь совершенно определенный аромат, Александра. Думаю, я смог бы найти тебя по нему в толпе народа даже с закрытыми глазами.

Я даже немного испугалась.

– Звучит ужасно, – призналась я.

– Ты пахнешь… как страсть, – выдохнул он, не сводя с меня глаз, которые опять стали красными. – Как голод и жажда. Как вода в иссушенной солнцем пустыне.

По позвоночнику вниз спустилась змея дрожи. Стало тысячекратно жарче.

А еще я почувствовала очень странное ощущение. Словно дож меня соблазнял. И это было откровением, ведь,на мой взгляд,не было ничего проще, чем взять рабыню силой. Собственно, именно таким, жестоким и властным,дож и показал себя в первый день нашего знакомства. Именно таким, судя по всему, его и видели окружающие: убийца, тоталитарный правитель, отец, приказавший убить мать своих детей. Чудовище,одним словом.

Но почему-то он не торопился вести себя согласно собственной славе.

Это… сбивало с толку.

Это приручало. И я пыталась нарочно напоминать себе, рядом с кем я нахожусь, чтобы не впасть в ложные заблуждения. Чтобы потом не оказаться в плену последствий жестокой ошибки.

– В таком случае у вас очень чуткое обоняние… Сициан.

Выдохнув имя Красного дожа, я словно сама себя ударила по нервам. Щекочущее, дразнящеприятное ощущение прокатилось по телу, начинаясь от самого языка.

Я должна была звать его “Сияющий”. Но не стала.

Дож несколько мгновений смотрел на меня, не моргая, не отрываясь. А потом вдруг сказал:

– Мне нравится, как звучит из твоих уст мое имя, Александра.–Ия с трудом не улыбнулась, потому что, к сожалению, мне тоже нравилось, как звучит мое имя из его уст. – Но за твою дерзость я тебя все же накажу.

Мои брови как-то сами собой взлетели вверх.

– И нет, я не трахну тебя, как следовало бы, – покачал головой этот наглец, пока я краснела и пыталась не выдать, как потеплело внизу живота при этом возмутительном и грубом слове. – И не прикажу оставить тебя в темницах до лучших времен, пока ты не научишься правильному обращению. Напротив даже. Я дам тебе то, чего ты хочешь. А ты ведь хочешь, правда?..

Последнюю фразу он прошептал значительно тише, склонившись к моей шее и проведя по ней языком к самому уху.

Я не смогла сдержаться, сжав бедра.

Между нами было так мало…

Перед глазами все поплыло.

Но как раз в этот миг дож вдруг снова обхватил меня за талию и резко развернул, посадив опять к себе спиной. И вот тут-то я поняла, почему прежде мне было не так уж и стыдно находиться в огромной толпе народа, в зале, полном глазеющих людей.