Я — тот, кто тебя уничтожит. Рождение феникса. Книга 2

Мокрое, покрытое илом древко выскользнуло из рук и едва не упало в трясину, но я смогла в последний момент подхватить его за конец… чтобы вновь откатиться в сторону, уже самостоятельно падая в воду.

Не теряя времени даром, я, более не таясь, с легкостью выползла на твердый участок топи, но тварь последовала за мной, зависнув сверху. Полоснула острым концом импровизированного копья по сгибу одной лапы и та подогнулась, выдавая слабое место, о котором в энциклопедии не было написано. Воодушевилась и полоснула вновь, но промазала и только разозлила паукалюда, который, поняв, что жертва находится в клетке из его лап, стал бить меня задним жалом. Маневра не хватало в должной мере уклоняться, а силы мои уже были на исходе, и я с отчаянием понимала, что жало подбирается все ближе к моему телу, которое реагировало не так быстро, как требовалось. Жало, которое не уступало в длине и остроте моему кинжалу, то и дело бороздило землю вблизи моей одежды, когда я убирала ту, или иную часть тела. Длинное древко в данном положении только мешало и отказывалось управляться, потому я из последних сил отвязывала кинжал, но понимала, что не успею…

И это подтвердилось: стоило на секунду отвлечься на свое оружие, я пропустила тот момент, когда лапы твари сомкнулись еще плотнее, лишая меня последней возможности к маневру. В следующее мгновение уродливое и страшное жало замахнулось и стало опускаться прямо на мою грудь.

Единственное, что я успела предпринять – это зажмуриться и слепо прикрыть лицо руками. Однако, прошла секунда, две, а боли я не ощущала. Решив рискнуть и приоткрыть глаза, обнаружила себя по-прежнему под паукалюдом, уродливое пузо которого возвышалось надо мной. Однако монстр медлил… а затем и вовсе стал заваливаться вбок, чтобы упасть и поджать мохнатые лапы, пока человекоподобное туловище не подавало признаков жизни, смотря обежженной мордой куда-то в сторону немигающим и мертвым взглядом.

Не успела я сообразить, как так вышло, и уже появилась шальная мысль, что это дело рук Доминика или Лираны, но тут раздался характерный, переливчатый от баса на фальцет голос:

– Признаться, это было зрелищно. Мы тебя недооценивали, – засмеялась девушка, а под конец веселья хохотал мужчина, и из зарослей болотной растительности появилась химера, которая поигрывала метательным ножом. Такой же обнаружился торчащим из виска цутигумо. – План заманить паука на болото – был недурным. Но ты не учла, что воды бояться только женщины этого племени и молодняк. Взрослые мужские особи отращивают себе достаточный подшерсток, чтобы не бояться влаги, – нравоучительно заметила химера, наступая на меня неотвратимо, но не торопясь.

И ее неспешность быстро объяснилась: стоило мне дернуться в сторону, как в мою здоровую ногу впился молниеносно брошенный нож, застряв в кости.

Я заорала от очередной боли и осознания, что вариант сбежать на двух раненных ногах – не получится реализовать. Остается только бороться. Но как?

Вновь потянулась к своему импровизированному копью, надеясь выставить его перед химерой, но та грациозно развернулась, и из-под длинного подола платья метнулся проворный кожистый хвост и с легкостью отбросил древко далеко в болото.

Химера улыбнулась мне когтистой пастью, а затем с деланной тревогой заверила:

– Ты боишься нас, маленькая? – спросила химера. – Не стоит… – протянула многополая тварь и плотоядно улыбнулась. – Мы не убьем тебя… Как можно покушаться на такую красоту? – окинула она меня жадным взглядом, а я с ужасом и рвотным порывом осознала, что, несмотря на выраженную женскую верхнюю часть туловища твари, нижняя принадлежала мужчине. И эта принадлежность недвусмысленно топорщилась под тонкой тканью подола. – И, если ты будешь хорошо себя вести, мы сможем договориться и поладим, верно?

– Боюсь захлебнуться собственной блевотиной от такого сотрудничества, – прошипела я, напрочь забывая о том, чему меня учила Лирана. Следовало бы сделать вид заинтересованности, страха, покорности. Следовало бы, чтобы притупить бдительность хищника. Так же, как я проделала с паукалюдом, который решил, что ему досталась глупая и слабая дичь. Может, он и был недалек от истинны, но, по крайней мере, я поборолась за свою жизнь и выторговала себе несколько минут жизни. Сейчас же меня раздирала не только боль, от очередного ранения, но и чувства ярости, брезгливости и отчаяния. Я готова была перетерпеть боль и унижение. Терпела и не такое. Но то, на что красноречиво намекала химера – была выше моего терпения. Однажды меня уже насильно лишили невинности, чем забили последний гвоздь в гроб моей наивной веры, что все происходящее – просто недоразумение. Мне данного опыта хватило с лихвой, чтобы понять, что я не допущу подобного повторения. Никогда. Ни при жизни.

– Очень жаль, – деланно огорченно вздохнула химера мужским басом. – В таком случае, ты не оставляешь нам выбора, милая, – злобно улыбнулась тварь, из глаз который так и не пропал огонек нездорового вожделения. – Ты умрешь. Но прежде… – оскалилась тварь и метнулась в мою сторону.

Пересилив боль, я выхватила из ноги метательный нож, но защититься все равно не смогла: химера оказалась сильнее и ловчее. Я следила за руками и ногами, забыв про хвост. Именно он ударил по запястью, выбивая оружие, а уже сама тварь с легкостью оседлала мои бедра. Химера обхватила мою голову руками, а затем стала быстро и ожесточенно бить меня затылком о каменистую кочку, на которой я лежала. Удар, два, три… четыре и мои ноги все медленнее и неохотнее перебирают по земле в тщетных попытках сбросить с себя врага. Сознание стало стремительно уплывать, но химера не позволила мне даже радости лишиться чувств, чтобы не видеть и не чувствовать то, что она заготовила для меня.

Вместо этого я отстраненно ощущала, как удовлетворившись моим дезориентированным состоянием, тварь отпустила мою голову, а затем склонилась к самому лицу и с наслаждением принюхалась к запаху моей кожи. Рот заполнился кровью из прокушенного во время ударов языка, потому все, что я могла, это нечленораздельно мычать и стонать.

– Ты пахнешь теплом, милая… – словно издалека донеслось до меня. – Мы славно развлечемся с тобой… Так славно… – пообещала тварь, разрывая на моей груди куртку и рубашку, чтобы с жадностью сжать соски до боли, вынуждая меня хрипло вскрикнуть.

В глазах двоилось, меня ужасно тошнило, то ли от омерзения, то ли от кровоточащей раны на затылке, отчего я слышала чавкающий и хлюпающий звук каждый раз, когда химера дергала и двигала меня. Казалось, я не могла даже пошевелиться, тело просто отказывалось слушаться, несмотря на то, что предательски оставалось чувствительный ко всему, что со мной проделывала тварь. С некоторым запозданием, но я осознавала, как, наигравшись с грудью, наверняка оставляя не только синяки и царапины, но и укусы, химера спустилась к моим брюкам и стала расстегивать пуговицы на моем поясе.

Вновь вспомнился день моего рождения, когда я в последний раз видела родителей. В тот день тот, кого я наивно считала другом показал свое истинное лицо и навсегда забрал из отчего дома, чтобы истязать и проверять на выдержку каждым днем моего существования в его доме. Унижать, причинять боль… Но ничто за эти полгода не могло сравниться с той залой, в которой мы оказались, переместившись из моего дома. Я помнила тот стол, невозмутимого и безжалостного Доминика, который бесстрастным голосом зачитывал мне правила поведения, а затем, без лишних моральных терзаний, просто разбил, унизил… уничтожил. Это чувство боли между ног и в груди от предательства, обиды и горечи разочарования навсегда отпечаталось в моем сознании, иногда являясь мне в кошмарах, в те редкие моменты, когда у меня остаются силы на сны.

Момент нагнетался громким, раздражающим и оглушающим карканьем сотен ворон, что слетелись и были, казалось, всюду. А их крик словно был предназначен для того, чтобы заглушить и без того слабые стоны жертвы, за пыткой которой собрались наблюдать ожидая заслуженной трапезы.

Захотелось плакать. Жалобно, громко и жалко. Хотелось сдаться и позвать на помощь. Как это ни ужасно, но молить о помощи того, кого ненавидела и боялась. Того единственного, кто мог защитить. Я готова была на все и даже больше, лишь бы вновь не испытывать того ужаса, что для меня был страшнее всех пройденных мною испытаний. Да вот беда… язык не слушался. Я ранила его слишком сильно, и он распух, отказываясь подчиняться и произнести хотя бы подобие нормального слова. Из глотки вырывался лишь булькающий хрип, а я захотела умереть. Я буквально взмолилась об этом, но не была услышана ни одним из богов.

Как обычно…

Влажные брюки стали неотвратимо и нетерпеливо стягивать с бедер, не заботясь об аккуратности, потому трещала ткань, а на коже оставались кровавые царапины от когтей. Как когда-то…

Вероятно, ужас воспоминаний предал мне сил, потому я смогла согнуть ногу и оттолкнуть врага. Жаль, недалеко…

– Тварь! – взвыла химера мужским басом, пока я с трудом перевернулась на живот и предприняла попытку дотянуться до ножа, что повалился в мох недалеко от меня, когда его выбили из моей руки.

До заветной цели оставалось не больше десяти сантиметров. Казалось, еще мгновение, крошечное усилие, и рукоять ляжет в ладонь… Но я смогла лишь коснуться его рукояти кончиком пальца, а затем меня дернули назад, и я сгребла пальцами лишь прелые листья, влажный мох и грязь.

– Хорошая попытка… – заметила химера девичьим голосом, что совершенно не вязалось с эрогенным членом, который уперся в мои обнаженные бедра. – Но от нас так просто не сбежать… а так даже удобнее, – хмыкнул уже мужской бас, а мою руку перехватили и вывернули за спину, фиксируя на месте до боли и крика, который вылился в хрип. Но даже этого оказалось недостаточно, потому что на моей шее удавкой, словно живой змеей обвился кожистый хвост и сжал, отчего вздохнуть было сложно… почти невозможно.

А я по-прежнему тянулась к ножу, который был так близко и далеко одновременно, что казалось просто очередной насмешкой. Считанные сантиметры отделяли меня от спасения, но это не представлялось возможным. Едва начинающее восстанавливаться сознание из-за удушения вновь помутнело, боль в лопатке была такая, что хотелось кричать, если бы была возможность, а в моих ногах суетилась химера, что, не скрывая стонов удовольствия и похоти, терлась о мои ягодицы, словно обещая, подготавливая к тому, что сейчас случится.

Желчь поднялась по пищеводу, но из-за перетянутого горла не смогла пролиться, а лишь обожгла пищевод.

В какой-то момент вороны обезумили, словно их кто-то вспугнул. Черной живой тучей они почти синхронно упали с ветвей, и закружили у нас над головами, угрожая попасть в лицо и глаза своими клювами и когтями.

Секунду. Всего на секунду химера отвлеклась на ворона, что запутался в ее волосах когтями. Хвост на шее ослаб, и я вдохнула воздух, едва не закашлявшись. Но я не могла себе позволить потратить время на то, чтобы выровнять дыхание. Я дернулась, что было силы, ощущая, как заведенное за спину плечо с мерзким звуком вылетает из сустава, принося боль, от которой брызнули слезы, а из горла вырвался очередной хрип. Казалось, что это не могло облегчить мою ситуацию, ведь на мне все еще была химера, хвост на шее, хоть и позволял дышать, но держал крепко, а выбитое плечо теперь даже не шевелилось.