Сказки Уотершипского холма

9. История о Великой Топи

Извлек меня из страшного рва, из тинистого болота и поставил на камне ноги мои, и утвердил стопы мои. Псалом 39:2

Солнце уже давно взошло, и наступило утро, предвещавшее ясный день, какие обычно бывают в середине лета. Эль-Ахрейра и Проказник, направляясь к дому, шли по узкой долине, утопавшей между двумя зелеными холмами. По лугу то там, то здесь были разбросаны островки ярких полевых цветов: качали головками крупные маргаритки и розовато-лиловые колокольчики. Кролики остановились, чтобы подкрепиться свежей травкой, и поднявшийся легкий ветер донес до них новые запахи: потянуло овечьей шерстью с фермы и водяными лилиями с реки.

Перед ними лежал привычный ландшафт. С той стороны, где заходило солнце, поля граничили с большим болотом, простиравшимся на север до самого горизонта. Друзья заметили фермера, срезавшего тростник, но в целом долина дышала тишиной и спокойствием.

Неспешно спустившись вниз, кролики добрели до поля, граничившего с болотом. С другой стороны поля протекала река, ее длинный берег сплошь порос боярышником и бузиной. На этом берегу было прорыто множество кроличьих ходов, и когда Эль-Ахрейра вместе с Проказником приблизились к норам, из какого-то лаза выскочили два кролика и застыли, поджидая незваных гостей. Эль-Ахрейра, поздоровавшись с кроликами, отметил, что стоит прекрасная погода.

— Вы — хлесси, верно? — поинтересовался один из кроликов, а другой лишь молча уставился на порванные уши Эль-Ахрейры.

— Наверное, да, — отвечал Эль-Ахрейра. — Мы давно путешествуем, но теперь нам хотелось бы немного отдохнуть. Как вы думаете, можно остановиться у вас на несколько дней? Мне нравится ваша колония, и если у вас не слишком тесно, надеюсь, никто не будет возражать, если мы на какое-то время задержимся.

— Об этом вам надо поговорить с Главным Кроликом, только он может дать такое разрешение. Может, вы сами у него спросите? Думаю, он будет рад гостям. У него вообще легкий характер, и с ним нетрудно будет договориться.

Все четверо пошли вдоль берега и остановились на окраине колонии, где в песке было прорыто несколько ходов.

— Как правило, нашего вождя можно застать именно здесь, — заметил первый кролик. — Пойду скажу, что вы здесь. Между прочим, его зовут Лопух.

Не успел Лопух вылезти из норы, как Эль-Ахрейра сразу же почувствовал к нему расположение. Хозяин был приветлив и дружелюбен, стараясь всячески показать, что колонии не составит никакого труда принять парочку хлесси.

— Мы тут живем спокойно, без всяких проблем. И никакие враги нас не тревожат, даже человек оставил нас в покое. Наверное, вы пришли издалека? Насколько мне известно, во всей округе больше нет кроличьих колоний. Вы можете жить у нас, сколько хотите, я совершенно не возражаю.

Итак, Эль-Ахрейра и Проказник поселились в новой колонии. Они уютно устроились, и новое место до того пришлось им по вкусу, что они решили задержаться там подольше — спешить-то им было некуда. Они завязали приятельские отношения со всеми кроликами и получали большое удовольствие от общения. Особенно старался Лопух — он всячески выказывал свое расположение к чужестранцам, часто составлял им компанию и расспрашивал про житье-бытье в другой земле, откуда они пришли. А по вечерам, в часы силфли, и самого вождя, и его Ауслу частенько видели вместе с гостями. Те приходили послушать рассказы Эль-Ахрейры о его приключениях и странствиях за «тридевять земель» от их колонии.

Эль-Ахрейра охотно отвечал на все вопросы, но при этом вел себя очень осторожно, чтобы ненароком не обмолвиться о Черном Кролике из Инле. Поскольку те, кто навещал его, были вежливыми и деликатными кроликами, никто ни разу не осмелился задать ему прямой вопрос об искромсанных ушах, а сам Эль-Ахрейра избегал разговоров о причинах своих странствий и о цели, лежавшей перед ним. Оседлые кролики явно испытывали огромное уважение и к Эль-Ахрейре, и к Проказнику, как к представителям своего вида, которые, в отличие от них самих, посвятили себя путешествиям и много раз сумели избежать верной гибели.

— Я бы никогда так не смог, — как-то вечером заметил Чистотел, капитан Ауслы, когда кролики валялись на солнышке на берегу ручья. — Я люблю чувствовать себя в безопасности. У меня никогда не было желания бросить родной дом и отправиться бродить по белу свету.

— Это потому, что вас никто к этому не побуждал. Правильно я говорю? — ответил ему Проказник. — Вам повезло: живете здесь в тиши и спокойствии.

— А вас кто-нибудь побуждал? — переспросил Чистотел.

Проказник, перехватив предупреждающий взгляд Эль-Ахрейры, понял намек, поэтому дал обтекаемый ответ:

— Ну, можно сказать и так.

И поскольку Чистотел не стал дальше развивать эту тему, замолчал.

Прошло несколько дней. Однажды вечером, после захода солнца, когда все кролики, закончив вечерний силфли, стали располагаться на ночлег, в колонии появился совершенно незнакомый кролик — хлесси: тяжело хромая, он еле плелся по песчаному берегу. Незнакомец тотчас же потребовал, чтобы его отвели к Главному Кролику. Его стали уговаривать немного передохнуть и поесть, но на все предложения полубезумный на вид бедняга отвечал решительным отказом, убеждая кроликов, что дело не терпит отлагательств и речь идет о жизни и смерти. Сказав все это, он рухнул на траву в полном изнеможении. Кто-то сразу побежал за Лопухом, и тот немедленно пришел в сопровождении Эль-Ахрейры, Проказника и Чистотела. Долгое время никак не удавалось привести в чувство несчастного хлесси, но в конце концов он открыл глаза и спросил, кто здесь Главный Кролик. Лопух ласково заговорил с ним, советуя не торопиться с рассказом. Но от слов вождя незнакомец впал в еще большее возбуждение, будто его подстегнули.

— Крысы, — еле дыша, прошептал он. — Сюда идут крысы. Полчища крыс. Убийцы.

— Ты говоришь, они идут к нам? — переспросил Лопух. — Интересно, откуда они взялись? Значит, ты считаешь, что крысы представляют для нас опасность? Обычно кролики не боятся крыс.

— Да, — подтвердил хлесси. — Опасность очень велика. Вашей колонии грозит беда. Все кролики до единого могут погибнуть. Это массовая миграция крыс. И они будут здесь меньше чем через сутки. Они убивают всякое живое существо, которое попадается им на пути. Сегодня утром, еще до рассвета, они напали на нашу колонию. Кролики проснулись и увидели, что крысы среди нас. Никто не слышал и не чуял их приближения. Некоторые из нас пытались бороться с ними, но все было бесполезно. На каждого кролика приходилось до тысячи крыс. Кое-кто попытался вырваться из окружения и бежать. Наверно, это удалось только мне одному. В темноте я плохо вижу, но когда я оказался вдалеке от нашей колонии, я не слышал шагов и не чуял запаха никого из моих собратьев. Крысы были везде. Они буквально заполонили окрестности. У меня не было возможности пуститься на поиски других кроликов, мне пришлось бы пробираться сквозь толпы грызунов. Вот, посмотрите — у меня все лапы искусаны. Сам не знаю, как мне удалось бежать. Я кусался и лягался, как безумный, не думая ни о чем — я был до смерти напуган. Сам не знаю как, но я сумел унести ноги и выжить. Я остался на лугу один. Я был в таком жутком состоянии, что не мог искать других кроликов, да и вы бы не стали, окажись вы на моем месте. Но позже, намного позже, я глянул вниз с холма, на который взобрался, и посмотрел на мою старую обитель. Там были только крысы. Под их серыми телами не видно было ни клочка зеленой травы: сплошным ковром они закрывали землю, и вся эта масса шевелилась и двигалась вперед. Завтра они будут здесь. Ваше единственное спасение — уносить отсюда ноги, и чем скорее, тем лучше.

В смятении и нерешительности Лопух посмотрел на Чистотела.

— Что же нам делать?

Но у Чистотела был такой же обескураженный вид.

— Не знаю. Что вы скажете, то и будем, Главный Кролик.

— Может, нам устроить собрание Ауслы и поставить вопрос перед ними?

Тут вмешался Эль-Ахрейра, который до того момента не сказал ни единого слова. Он почувствовал, что пора принимать командование на себя.

— Главный Кролик, у вас нет времени созывать собрание. Крысы будут здесь еще до На-фрита. Вам надо спешить. Промедление смерти подобно.

— Не знаю, согласятся ли наши кролики, — задумался Лопух. — Скорее всего, они не захотят никуда идти. Они и слыхом не слыхивали ни о каких крысах.

— У вас нет выбора, — отрезал Эль-Ахрейра.

— Но куда же нам идти? — растерянно спросил Чистотел. — Перед нами — река, и она такая широкая, что мы не сможем ее переплыть. А с той стороны, где заходит солнце, лежит болото.

— Болото большое?

— А кто его знает — никто там сроду не хаживал. Его невозможно перейти, — тропок нет. Там только омуты да гиблая трясина. Мы все утонем в этой грязной жиже. А крысы не утонут. Они гораздо легче нас.

— Из того, что вы сказали мне, я кое-что понял. Думаю, нам стоит попробовать. Главный Кролик, если вы будете меня поддерживать и мне помогать, я возьмусь за дело. Я переведу всех ваших кроликов через болото. Только велите им следовать за мной.

— Ах, Господин наш Фрис! — раздраженно воскликнул Чистотел. — Что ты, безмозглый хлесси, об этом знаешь? Ты гостил у нас дней пять, не более, и берешь на себя смелость судить обо всем?

— Как вам будет угодно, — отвечал Эль-Ахрейра. — Но вы пока не предложили ничего лучшего. Я приложу все силы, чтобы помочь вам.

Тут Лопух и Чистотел затеяли пустую перебранку. Как понимал Эль-Ахрейра, ими обоими овладел страх, и они пустились в бесконечную перепалку, втайне надеясь, что решение найдется само собой.

Видя бессмысленность происходящего, Эль-Ахрейра вмешался в их беседу.

— Проказник, — тихо заявил он, — быстро обойди все норы и предупреди кроликов об опасности. Скажи, что сюда идут крысы и что я собираюсь перевести их через болото. Мы выходим сразу после Фу-инле, то есть после восхода луны. Сообщи всем, что я буду ждать их под старым платаном. И смотри не теряй времени попусту, у нас нет ни минуты. Если кто-то откажется идти, не вступай в пререкания. Придется оставить их и идти дальше. И еще: не показывай им, что тебе страшно. Веди себя спокойно и уверенно.

Проказник, прикоснувшись кончиком носа к носу Эль-Ахрейры, стремглав понесся исполнять поручение. Отослав своего верного товарища, Эль-Ахрейра снова повернулся к спорщикам и сообщил им о своих действиях. Он ожидал, что Лопух и Чистотел набросятся на него с обвинениями, будут его бранить на все корки и даже, может быть, поколотят, но, к его удивлению, ничего подобного не произошло. Они стояли, мрачно уставившись в землю, не соглашаясь с ним, но и не возражая. Эль-Ахрейра почувствовал, что они даже рады снять с себя ответственность за принятое решение. Если все пойдет наперекосяк, в чем они были уверены, всю вину можно будет возложить на него. Но если все-таки вопреки ожиданиям предприятие увенчается успехом, они смогут сказать, что это они уполномочили Эль-Ахрейру стать во главе.

Эль-Ахрейре показалось, что прошла целая вечность, пока новости распространились по кроличьей колонии, а затем на него свалилось еще больше забот. Со всех сторон к Лопуху, к Чистотелу и к нему самому ринулись толпы кроликов. Многие не верили в опасность и отказывались присоединиться к согласившимся на переход через болото. Некоторые — в основном крольчихи — говорили, что у них новорожденные крольчата, которых никак нельзя взять с собой. На что Эль-Ахрейра вынужден был отвечать, что если они сами хотят уцелеть, придется оставить помет в норах, — и, услышав такое, крольчихи, естественно, впадали в ярость. Одни спрашивали его, сколько времени займет переход, другие интересовались, велико ли болото. Эль-Ахрейра признался, что не знает ответов, но объяснил, что он твердо намерен спасти всем жизнь.