Магия — не для оборотней. Часть 3

Я предъявил ему свои требования. Велел выделить мне любой лёгких экипаж, запряжённый непугливыми лошадьми и способный выдержать поездку вдоль стен города. А ещё «нетрусливого» возницу, готового прокатить меня в том экипаже по дороге, что проходила под стенами Корвенига. Заверил, что ни лошади, ни возница во время поездки не пострадают: пообещал, что смогу защитить их заклинаниями.

Кит Аринах не стал допытываться, зачем понадобилась прогулка рядом с городом — мне, в свою очередь, не пришлось объяснять ему, что такое точки привязки. Офицер проводил меня к своей палатке, предложил дождаться там, пока он выполнит мою «просьбу»; заверил, что раздобудет мне карету до темноты. В палатку я входить не захотел, сказал, что подожду снаружи — полюбуюсь закатом.* * *

Кит Аринах вернулся, когда полоса заката у горизонта стала едва заметной. От него теперь явственно несло не только потом, но и запахом мирнского грома. Офицер заверил, что «всё готово», повёл меня через притихший лагерь в направлении города.

Я снова вспомнил свою бытность огоньком: как наша группа грелась у походных костров; как варили на огне мерзкий кофе; как грызли припрятанные в столовой лепёшки, успевшие превратиться в камни; как слушали жалобы Гора на нехватку сигарет.

Несколько раз из темноты нас окликали постовые. Кит Аринах обменивался с ними нелепыми фразами, должно быть служившими пропуском или паролем. Хмурился в ответ на солдатские шутки, что звучали нам вслед, но сдерживал недовольство — вслух не возмущался.

Ветерок принёс мне запашок лошадиного пота. Запах лошади заставил меня запоздало удивиться тому, что в военном лагере я его не ощущал. Хотя обычно он обязательно присутствовал в любых крупных солдатских отрядах, с которыми мне доводилось сталкиваться.

Вскоре я увидел и карету с незнакомым гербом на двери. Разглядел её в темноте ещё до того, как кит Аринах зажёг на ней фонари. Пышногривая пегая лошадь отреагировала на свет недовольным ржанием и перестуком копыт. Повернула к нам морду, шумно втянула воздух, точно принюхивалась.

Офицер скрипнул дверью экипажа, жестом предложил мне заглянуть в салон. Поинтересовался, подойдёт ли для моих целей такой транспорт. Спросил, понимаю ли я, что карета станет прекрасной мишенью для засевших на стенах защитников города. Сообщил, что лично исполнит роль «нетрусливого» возницы. * * *

Входящую точку я разместил у основания Белой стены, рядом с обитыми железом городскими воротами — взял за ориентир пропитанные алхимией бездымные факелы, что горели рядом со смотровым окошком стражи. Велел кит Аринах править экипаж вдоль заполненного тухлой водой рва, на глаз отмеряя расстояние до следующей точки привязки. Двести семнадцать связующих плетений — вот сколько ориентиров предложил нанести на стену сиер вар Жунор для корректной работы преобразованного заклинания разрушения.

Лошадь шагала неторопливо, звонким стуком подков о камни извещала округу о нашем приближении. Я отказался от эскорта, хотя кит Аринах настаивал на том, чтобы нас сопровождал отряд солдат. Я припомнил ему его же утверждение о том, что все мосты к городу разрушены, что защитники не смогут напасть на нас неожиданно — тем более, большими силами. Заверил, что с небольшим отрядом врагов сумею справиться самостоятельно (держал наготове два десятка убийственных плетений). Продемонстрировал офицеру работу защитного купола.

Большим активным защитным куполом я окружил лошадь и карету. Любой запущенный в нас со стен снаряд теперь мог лишь напугать тащившее экипаж животное. Причинить нам больший вред ему бы не позволила моя защитная магия. Уже вскоре мы смогли в этом убедиться: арбалетный болт успел блеснуть в свете фонарей, прежде чем свернул с курса и улетел в темноту. То же самое проделали и другие снаряды. После размещения на стене седьмой или восьмой точки привязки, я перестал обращать внимание на обстрел кареты.

Мы не спеша передвигались по неровной мощённой камнем дороге, изредка останавливаясь — для проверок имперскими военными патрулями. Я с интересом поглядывал в окна на поросшие сухой травой обочины, на усеянное звёздами небо, замечал блеск глаз притаившихся в травяных зарослях мелких зверей. Развешивал на стенах связующие плетения, прислушивался к скрипу колёс и стрекотанию насекомых. С каждым тактом сквозь вонь городского рва всё отчётливее проступал запах солёной морской воды.

К побережью мы подъехали примерно в полночь. Белая стена там уходила далеко в море, где мигали огнями окружавшие Корвениг со стороны воды имперские корабли. Растянув связующие нити, я закончил развешивать первую половину точек привязки. Выбрался из кареты, размял ноги, слушая рассуждения своего возницы о том, что возвращаться нам следует по другой дороге — вне досягаемости арбалетных болтов, что метали в нас дежурившие на городской стене защитники.

Возражать я не стал, но напомнил кит Аринаху о том, что выполнил пока лишь половину работы.* * *

К Центральным городским воротам мы вернулись без приключений. Домчаться к ним быстро помешала темнота: кит Аринах не рискнул погонять лошадь, позволил той проделать обратный путь в прежнем темпе. Я сидел в одиночестве в пропахшем мужскими духами тёмном салоне, рассматривал легко различимые на фоне неба очертания Белой стены, размышлял о том, что война в этот раз оказалась для меня не такой, как прежде.

Вспомнил слова, что произнёс мой возница там, на побережье: офицер признал, что я не выглядел испуганным, прогуливаясь «под самым носом у противника». Покачал головой. Я не стал объяснять голубоглазому кит Аринах разницу между комфортной поездкой в надёжно защищённой от вражеских стрелков карете и настоящей «встречей с противником», и доказывать, что далёкие от нас стрелки — не такая уж страшная угроза.

Хотя мог бы рассказать, каково это столкнуться на узкой горной тропе с теми же челонами и челуками. Объяснить, что магический купол защищал нас сейчас от арбалетных болтов надёжнее, чем тонкий халат от отравленных клинков. И что дразнить защитников крепости, прогуливаясь на приличном отдалении от них в магически защищённой карете — не то же самое, что биться лицом к лицу на арене с таким же, как ты, смертником.

Вторую часть Белой стены я пометил плетениями привязки примерно за то же время, что и первую. На побережье, где стена встречалась с морскими волнами, мы с кит Аринах позволили себе очередную паузу. Постояли, не выходя за границы защитного купола. Возница сделал очередной глоток грома из металлической фляги. А потом спросил меня, в каком именно месте я собирался проделать отверстие в городской стене.

Этот его вопрос застал меня врасплох. Ни я, ни сиер вар Жунор не рассматривали вариант, где мы разрушим лишь часть Белой стены: такой нам (уж мне — так точно) и в голову не приходил. «Построить стену» — для нас значило построить полностью, а не маленький кусок. Точно так же мы восприняли и слова князя Нурила о «разрушить Белую стену». Наше заклинание планировало не оставить от неё ни одного неповреждённого кусочка.

Но я не стал объяснять это своему спутнику. Уклончиво ответил, что тот «сам всё» увидит. Вернулся в карету — намекнул этим вознице, что пора возвращаться в лагерь. Сердце не замирало в предвкушении того, сработает ли моё плетение: сейчас у меня имелись две попытки. Да я и не особенно горел желанием увидеть, как рушится работа древних магов: ломать — не возводить новое. * * *

К палатке, где вчера вечером заседали имперские офицеры, мы с кит Аринах явились на рассвете. Уставшие; то и дело прикрывали ладонями рты — хором зевали. Карету оставили у дороги: мой сопровождающий поручил заботу о лошади солдатам. Поднимавшееся на востоке солнце вновь окрасило у самого горизонта безоблачное небо в красные цвета. Раскрасило оно в розоватые оттенки и видневшуюся сквозь утренний туман Белую стену. Пробудились птицы — их голоса стали всё увереннее заглушать стрекотание насекомых.

Проснулись и многочисленные обитатели военного лагеря. Всё громче звучали разговоры и смех солдат; с одной и с другой стороны от меня раздавался топот шагов, слышалось бряцанье металла; то и дело оживал армейский горн — то вдалеке, то совсем рядом со мной. Ветерок усилился, дразнил запахами кофе и слегка подгоревшей пшеничной каши (мой живот заурчал, требуя свою долю солдатского завтрака). Уловил я в воздухе и запах дыма чиманы — не иначе как в стороне города, откуда дул ветер, кто-то закурил сигарету.

Кит Аринах велел мне подождать его около «штабной» палатки — умчался докладывать начальству о проделанной нами работе. Вернулся он в сопровождении старших офицеров и князя Нурила Лерницкого. Я удивился тому, что князь оказался в лагере. Ночевал здесь? Или недавно прибыл через портал? Судя по его запаху и мятой одежде, князь провёл ночь в одной из палаток лагеря. Похоже, дожидался видимых результатов моей работы. Вот и сейчас он всматривался в моё лицо, точно пытался понять, чем завершилась моя ночная прогулка.

Именно об этом князь меня и спросил: поинтересовался, когда сиеры офицеры смогут «начать штурм города». Я ответил, что у меня всё готово, что подготовку я завершил. Жду только команду — и активирую заклинание. Мужчины за спиной Нурила перекинулись колкими замечаниями. Один заявил, что позабыл умыться — должно быть поэтому и не увидел тех прорех, что появились в Белой стене ночью. Другой предположил: сделанные мной проходы настолько малы, что не видны издалека.

Князь Леницкий задал мне тот самый вопрос, что озвучил на побережье кит Аринах: он поинтересовался, в каком именно месте я смогу проломить стену.

— Я… её просто разрушу.

— Что это значит?

— Могу показать, — сказал я.

— Давай, — согласился Нурил.

В этот раз я не проявил нерешительность.

И не стал прятаться, как в случае с башней.

Плетение устремилось к входящей точке у основания стены быстрее атакующего ястреба. Офицеры и князь едва успели повернуть головы, как моё заклинание замерло, домчавшись до места назначения. Я медлить не стал — сразу же разорвал связующий канал.

Белая стена едва заметно вздрогнула. И рухнула на землю, светло серыми волнами песка разлетаясь по сторонам: одна волна хлынула в заполненный вонючей водой ров, другая — в город. Сквозь туман и облако пыли я увидел огни фонарей на улицах Корвенига. * * *

После разрушения Белой стены военный лагерь имперских войск забурлил. Сопровождавшие князя Лерницкого офицеры забыли о шутках и сонливости — бросились отдавать распоряжения подчинённым. Обо мне и о Нуриле военные позабыли. Что не помешало нам с князем вернуться в ту самую палатку, куда мы прибыли вчера вечером. Ещё до того, как полностью рассвело, мы шагнули в диск портала. * * *

А уже вечером «всезнающая» Норма сообщила мне, что имперские войска почти без боя захватили Корвениг. * * *

Для меня история с Белой стеной получила продолжение лишь через три дня после моего возвращения в Вульфгард. Утром мы с сиером вар Жунором только-только возобновили споры на тему, какое из многочисленных плетений следует воспроизвести следующим (учитель склонял меня создать Великую Тритонскую стену, я же хотел замахнуться на строительство Дворцового комплекса Молодых богов). Но разгореться нашему спору не позволило внезапное появление в «пещере сокровищ» князя Нурила Лерницкого.