Драконье гнездо

Обе записи он, поколебавшись, вручил мне.

С глубоким вздохом, что-то просчитав, сказал:

— Спрячь. Наверное, это ещё придётся показать Дрейвену… Адэр и в самом деле это сделал: внушил всем именно то, о чём уиверны и люди полагают — видели своими глазами. Кроме всего прочего, эта запись будет нужна для суда, если таковой состоится. Дрейвен — всё ещё преступник в глазах Уиверна, а запись поможет даг-ин Рэдманду его обелить. Нам придётся здесь немало поработать, чтобы снять внушение. Иначе отношение здешних к Дрейвену, как к насильнику, обеспечено.

— Подожди, Монти, почему ты выделил — «придётся показать Дрейвену»? Разве это не обязательный показ для него?

— Лианна, приготовься к тому, что Дрейвен может тебя вообще не вспомнить. Ни тот, что был под внушением, ни другой — с Керы. И тогда эти записи тебе пригодятся. Тебе надо свыкнуться с мыслью, что настоящий Дрейвен — очень жёсткий уиверн, он не любит, когда на него давят. А женщина, которая родила от него, но без его ведома ребёнка и которая заняла его законное место наследника, — давит по определению. Будет тяжело, Лианна. Потому что внутренне его будет тянуть твоя и Брендона кровь. А рассудком он будет сопротивляться. И, если ты заметишь, что я на его стороне, не удивляйся. Ты знаешь больше, чем он. А я… Я ему не только родич. Я ему друг. И брат. Причём в такой степени, что, когда плохо ему, плохо и мне. Одна из причин, что я его везде искал.

А я вдруг вспомнила! Адэр, когда собирал досье на уивернов — возможных претендентов на наследование Драконьего гнезда — сказал, что Монти Альпина во время тех событий на Уиверне вообще не было. Заврался тогда мой начальник системы безопасности, а я не обратила внимания на этот факт, когда думала плохо о Монти.

Отогнав ненужное воспоминание, я снова задумалась над словами Монти. Он прав — в той части, что Дрейвен, придя в себя, настоящего, может не узнать меня. Едва войдя в апартаменты даг Куианны, он мгновенно попал под взгляд-внушение Адэра, пусть и слабый, но уже действующий. А на Кере существовал уже другой уиверн… Кстати…

— Монти, а почему он слеп? Это тоже часть внушения?

— Да. Любому можно внушить любой физический недостаток. Если внушает уиверн, — немного рассеянно сказал Монти, взглядывая на вирт-связь.

Сообразив, что он торопится, я вздохнула:

— Ну что? Идём к Дрейвену?

Уже в комнатах Дрейвена оказалось, что Монти ещё перед своим приходом предупредил Кемпа, и тот ослабил подачу снотворного до постепенного спада воздействия и убрал остальные, уже ненужные провода, подпитывающие уиверна. Монти сразу прошёл к больничной кровати Дрейвена. Я же остановилась у двери, раздираемая противоречивыми желаниями: эгоистка во мне (так я обозвала ту часть себя, которая хотела, чтобы Дрейвен сразу узнал меня) твердила, что я должна (должна!) быть первой, кого должен увидеть Дрейвен, придя в себя. Но перетрусившая Лианна, видевшая на записи в несколько секунд совершенно незнакомого ей уиверна, пыталась спрятаться. А ещё существовала третья Лианна, которая совершенно не понимала, что с нею самой происходит и почему она хочет видеть не Дрейвена, очищенного от всех подозрений, да и прямых обвинений в преступлении… Я хочу, чтобы очнулся Дрейвен с Керы! Тот жестокий боец, но заботливый по отношению к тем, кто рядом. Это я Мисти имею в виду. Ну, и себя тоже…

— Вам дать успокоительное? — совсем рядом вдруг оказался Кемп.

Удивлённый Монти обернулся от Дрейвена.

— Не-ет… — чуть не стуча зубами, процедила я. — Справлюсь.

— Может, тебе выйти, Лианна? — неуверенно предложил Монти. — Я как-то не подумал, что на тебя всё это произведёт такое впечатление.

— Не… обращайте на меня внимания. — Я сказала это, стиснув кулаки, поэтому голос прозвучал более-менее ровно. — И продолжайте.

Ещё раз мельком глянула на Дрейвена. Он лежал полуголый, по пояс укрытый простынёй. Кемп ободряюще улыбнулся мне и вернулся к пациенту. Первым делом он взглянул на данные системы и, видимо, хорошо сориентировался в том, что для меня выглядело безнадёжной абракадаброй.

— Всё, даг-ин Дрейвен возвращается.

После чего врач склонился над ним и снял повязку с глаз. Я не выдержала, подошла ближе. Кемп оттянул веко пациенту и, довольный, сообщил:

— Точно. Настоящий Дрейвен.

— Почему вы так уверены в этом? — насторожилась я.

— Зрачок появился. Сейчас уберу последние… — Он ловко стал вытаскивать впившиеся в тело Дрейвена проводки.

Как-то машинально я перехватила непроницаемый взгляд Монти, словно столкнувшийся с вопросительным — Кемпа. Ну, взглянули и взглянули друг на друга… Врач обошёл больничную кровать и, встав с другой стороны, продолжил деловито снимать проводки и там, изредка поглядывая то на Дрейвена, то на показания приборов.

Разочарование (настоящий Дрейвен!) кипело во мне почти единой кашей вперемешку с нарастающим напряжением.

— Лианна, — негромко позвал Монти, отходивший (отчего я встала ближе к кровати) и снова подошедший сзади. — Возьми.

Он протягивал мне высокий стакан с прозрачной жидкостью.

— Что это? — чувствуя себя совершенно тупой, спросила я.

— Питьевая вода, — рассеянно ответил Монти, вглядываясь в Дрейвена из-за моего плеча. Странно. Как-то так получилось, что я теперь впритык стояла к кровати Дрейвена.

И странно — зачем мне вода? Пить, потому что волнуюсь? Я автоматом бросила взгляд на нашего пациента — и застыла. Он почти одновременно открыл глаза — пронзительно серые из-за коротких, но густых чёрных ресниц. Его взгляд, сфокусировавшись, замер на мне. Потом съехал на стакан в моей руке, который я почти прижимала к груди. Шевельнулись белые, обескровленные губы. Я легко считала с них это призрачное движение: «Пить».

— Монти, он очнулся, — вновь возвращаясь к реальности, сообщила я Монти, который почему-то болтался где-то за моей спиной. — Помоги его усадить.

И опять странное: оба уиверна засуетились помочь мне поднять Дрейвена, а получилось, что он опирается на мою, невольно подставленную руку и пьёт из стакана, который мне приходится держать самой, потому что мужчины-уиверны где-то суетятся за спиной. И пьёт, не сводя с меня изучающих глаз. И глаза его оживают всё быстрей. И почему-то опять вспоминается рассказ Адэра, как Монти и Дрейвен на светских вечерах всегда отличались тем, что наперебой отбивали друг у друга самых красивых дам… А ещё возрастает странное смущение: мы смотрим друг на друга слишком с близкого расстояния…

Он выпил воду медленно, но до последней капли. Быстро обвёл комнату тем же изучающим взглядом, который снова очень скоро обратился ко мне. Потому как уиверны — почему-то мне казалось — изо всех сил изображали занятость в разборе системы, которая только что была на Дрейвене. Правда, разок он поднял бровь на то, на чём лежал — то есть сидел уже. Но больше всего его заинтересовала именно я, вынужденно державшая его чуть не в объятиях. Он заглянул в мои глаза — и я воочию увидела, как делается внушение. Отчего немедленно отвернулась в сторону отвернувшегося же Монти и возмутилась:

— Кто-нибудь, сделайте же что-нибудь!

Дрейвен тяжело поднял руку. Не успела я опомниться, как он ласково провёл по моему подбородку, до боли напомнив движение Дрейвена с Керы по моим губам. Но держать руку на весу ему ещё трудно. Он вздохнул и, не отводя глаз, негромко, но с отчётливо чувственным блаженством сказал:

— Хорошенькая! Ты кто?

— Получишь по морде — узнаешь! — отрезала я и осторожно, но решительно опустила его, удивлённого, головой на плоскую больничную подушку.

Уиверны сразу подняли головы. Они что — решили, я сразу растаю от его поведения и слов? Интриганы чёртовы… И этот — ловелас чёртов. Он совсем другой! Совершенно не похож на того, что был на Кере! А мне нужен тот, который был там! Если придётся выйти замуж за этого, то будем жить на том же разделении: он — на этом этаже, я двумя выше!

Пока разворачивалась от больничной кровати, он уже пришёл в себя настолько, что лёжа успел схватить меня за руку. Лапища у него та ещё, тяжёлая…

— Что надо? — сухо спросила я.

— Почему ты так со мной?

Я чуть не задохнулась.

— Я — хозяйка Драконьего гнезда! Ко мне обращаться — дама Лианна! Понял?

И помчалась вон из комнаты, не обращая внимания на укоризненный взгляд Монти, который — ко всему ещё — с трудом удерживался от смеха. У порога затормозила. Здесь, у самой двери, сидел крайне задумчивый Мисти и пристально глядел в комнату.

Взявшись за дверную ручку, я обернулась посмотреть, что так заинтересовало кота. Дрейвен. Монти усадил его на кровати и сел рядом, чтобы тот постепенно смог сидеть — хотя бы с опорой на него. Дрейвен уже не смотрел на меня. Он внимательно, вдумчиво смотрел на бронированного кота. Он даже голову наклонил, всматриваясь в странного зверя. Снова шевельнулись губы, и Монти с изумлением заглянул в его лицо.

Даже с такого расстояния, от самой двери, я опять сумела считать шёпот с губ Дрейвена: «Мисти?»