Драконье гнездо

24

Он прижал к себе сына неловко, словно котёнка, ещё не понимая, как именно держать его. Но Брендон повозился и сам удобно устроился на бережных руках, обняв уиверна за шею. Я наблюдала, как Дрейвен напряжённо пытается не навредить сыну, и с трудом удерживалась на месте, чтобы не броситься к ним и не показать, как именно надо держать ребёнка. Кажется, уиверн понял, что мальчику комфортно, и застыл, не зная, что делать дальше. Я же по тому, как Брендон ткнулся лбом в плечо отца, сообразила, что малыш заснул. И нерешительно шагнула из коридора.

Но Дрейвен почуял меня раньше. Стоя ко мне полубоком и не видя меня, он застыл — в знакомой до ужаса позе: словно прислушивался, снова ослепнув!..

Меня замутило от впечатления, мгновенно вернувшего меня на Керу. Даже хуже: теперь, видя его с ребёнком на руках, я испугалась за Брендона. Что-то изнутри стучало мне в сознание: успокойся, ты на Уиверне! А видимое глазам твердило: будь настороже — ты на Кере!

Когда мокрые пальцы, стиснутые на рукояти ножа, свело от сильной судороги, я начала приходить в себя. Разлепила пальцы, опустила руку, встряхнула ею восстановить кровообращение, чуть не зашипев от боли. Бесшумно подошла к Дрейвену. Пригляделась к сыну. Присмотрелась к сумрачным серым глазам уиверна, взглянувшего на меня со странным высокомерием.

— Можешь разговаривать, но негромко — он спит и нас не слышит. Пойдём.

Мои колебания, куда вести Дрейвена, были недолгими. К нему — сына спать не положишь нормально. К нам — не хотелось бы, чтобы уиверн даже находился поблизости от комнат, но… Теперь он сына найдёт везде, куда бы тот ни направился. Кровь, которую они прочувствовали оба, позовёт. Так что… К нам, конечно. Никуда не денешься. Теперь он знает. Так что, отвернувшись от него, пошла впереди.

Едва войдя в комнату, отключила все следящие камеры в апартаментах. Дрейвен только покосился, но промолчал, хотя понял, что именно я сделала.

— Идём, — повторила я и повела его в спальню сына. Он молча шёл за мной. Оглядываясь, я видела, как он бросает короткие взгляды по сторонам, и лицо всё больше смягчается. У кровати Брендона я остановилась и откинула уголок одеяла. После чего вышла из спальни и села в кресло. Рядом было ещё одно. Со своего места я присматривала за тем, что делает уиверн. А тот положил малыша на постель, укрыл его и сел рядом.

Пару раз я вздрогнула от желания подойти и помочь ему уложить сына, но крепко вцеплялась в ручки кресла, останавливая себя. Прошло полчаса, прежде чем он вернулся. В кресло он не сел, а осел — тяжелым, хмурым зверем. Я примерно предполагала, что он скажет, и оказалась права.

— Почему ты сразу не сказала мне о… ребёнке?

— Монти сказал, что на тебя нельзя давить.

— И ты так бы и оставила это — моё мнение, что ты выходишь за меня замуж из-за наследства? — недовольно сказал он.

— Мне пока замуж никто не предлагал.

— Ты же понимаешь, что с появлением ребёнка всё изменилось.

— Брендон не десерт, которым можно подсластить пилюлю, — резко сказала я.

Он мягко встал — всё тот же тяжёлый, но пластичный зверь — и быстро прошёл в спальню. Я насторожённо наблюдала, как он склонился над кроватью, ненужно поправляя одеяло на сыне. По мелочам: по коротким, почти неосознанным движениям Дрейвена, по его глазам, то и дело устремляющимся на сына, — я понимала, что личные пространства этих двоих постепенно сближаются на таком уровне плотности, что теперь я уже начинаю испытывать отторжение — и одиночество. Правда, последнее не смущало: я готова стать при сыне телохранителем, если не матерью. И… Брендон пока нуждается во мне… Дьяволы, от одной мысли, что меня оттирают от сына, глаза вспыхивают теплом подступающих злых слёз, а рука снова возвращается к набедренным ножнам. И все мысли лишь о том, что зря отдала в оружейную свой видавший виды на Кере пулемёт.

— Перестань хвататься за нож, — сухо сказал Дрейвен, снова усаживаясь в кресло — оглядкой на спальню Брендона.

— Перестану — как только с завтрашнего дня снова буду носить вместо ножен кобуру, — ровно сказала я.

— Ты слишком бездарно строишь из себя крутую, — недовольно сказал он, наконец полностью оборачиваясь ко мне.

— Думай, как хочешь, — с горечью отозвалась я, пытаясь пристроить вздрагивающие руки на подлокотники кресла. — Тебе-то не пришлось испытать всего того, что испытала и помню я. А мне волей-неволей… Монти сказал, что на мне внушение Адэра было поверхностно, поэтому я помню и буду помнить всё, хотя внушение снято. Это с тобой Адэр постарался — влез в подсознание до такой степени глубоко, что сумел изменить даже твою личность. Ты говоришь — бездарно строишь… А я не строю. Я смотрю на тебя и вспоминаю зверя, который на меня накинулся. А потом оказывается, что никакого зверя не было. А был опытный любовник, для которого наслать на объект страсти небольшое внушение — это нормально, как подсыпать острой приправы к изысканному блюду. А потом вместо зверя я узнала Дрейвена, который рисковал жизнью ради каких-то жалких людишек, да ещё подверженных мутации… Он чувствовал, что я его ненавижу, но таскал меня за собой так, чтобы ни одна тварь до меня не дотронулась. Того Дрейвена, с Керы, я могла бы полюбить, потому что, как мне кажется, он начал что-то чувствовать ко мне. И полюбить за одну конкретную вещь. Знаешь, за что? За один-единственный поступок: когда он понял, что машинально внушает мне, он завязал себе глаза. Это было… Это было честно, благородно. А сейчас? Кто передо мной? Какой-то совершенно незнакомый уиверн, который с самого начала, придя в сознание, относится ко мне, как к привычно презренному человеку. Будь твоя воля, ты, наверное, немедленно отнял бы у меня сына… Ведь кто я такая в твоих глазах? Когда-то ты урывками приходил в себя на Кере, а однажды сразу сказал, что я не настоящий уиверн и даже не полукровка. Видимо, мой организм по-своему ассимилировал кровь даг Куианны. Я смогла родить уиверна, смогла приобрести некоторые особенности уиверна, но сама уиверном не стала. Хотя на Кере ты меня сразу начал чувствовать… Забрать Брендона. Но кому бы меня вынудили отдать сына? Которому из тех Дрейвенов? И как же мне, как ты говоришь, не строить крутую, если я боюсь явления первого Дрейвена, которого не существовало даже во внушении, но которого я столько лет ненавидела?

Мы сидели — глаза в глаза, и на этот раз своих я не отпускала. И смотрела, как постепенно его морщины углубляются, из-за чего лицо становится враждебно упрямым.

— Я не уйду отсюда, — негромко, но предупреждающе сказал Дрейвен. — Три года я был лишён… — Он споткнулся и оглянулся на спальню Брендона.

— А я!.. — теперь осеклась я, почувствовав, как зазвенел голос. Сглотнув и стараясь спокойно смотреть на обернувшегося уиверна, я продолжила негромко: — А я три года подряд, каждый день, видела, как надо мной склоняется озверевший уиверн и рвёт меня в клочья. Ты думаешь, это наведённое воспоминание так легко забыть?

— И к чему мы пришли? — тихо после паузы спросил Дрейвен.

Нашла перед кем исповедоваться…

Вскипевшие мозги выдали несколько вариантов, как выбраться из ситуации, которую я сама уверенно пустила на самотёк.

— Можешь остаться. Брендону или мне иногда снятся кошмары, и тогда мы спим вместе. Эту ночь ты будешь спать в моей спальне, а я — в спальне Брендона. Пока это единственный приемлемый вариант.

Он опустил глаза, раздумывая.

— Согласен. Куда мне идти?

Я проводила его в свою спальню, при виде которой у него взлетели брови. Ну да. Спартанская обстановка особенно впечатляла после яркой роскоши в спальне Брендона.

— Почему? — спросил он, забывшись и продолжая с недоумением разглядывать почти пустую комнату.

— Брендон — моя жизнь.

Поймёт ли он связь моего ответа с его вопросом, меня не волновало. Я оставила его в спальне и ушла к сыну. Осторожно легла рядом, не укрываясь. Когда-то Брендон тянулся ко мне, чтобы успокоиться. Теперь я до слёз желала, чтобы он успокоил меня. И страшилась: а если после сближения с отцом я уже не так и нужна ему?

Малыш, спавший как обычно — укрыв одеялом ухо, заворочался и развернулся лицом ко мне. Сообразив, что моё состояние может отразиться и на нём, я начала вспоминать, как мы недавно, перед сном, играли с ним. Смех, беготня, прятки… Дыхание моё выровнялось, а потом и вовсе успокоилось, когда тёплая ладошка коснулась моей шеи, да так и обняла её. Пару раз открыв слипающиеся ресницы на тяжёлых веках, я видела сонную мордаху сына и сама всё глубже погружалась в сон.

Меня несло по каким-то тёмным лестницам, по которым я убегала от кого-то, и время от времени прикосновение слабых пальцев Брендона к моей коже выдирало меня из пропасти, в которую я падала. Потом был момент, когда я поняла, что надо мной нависло что-то огромное, но уютное. По голове, по мокрым от пота волосам, кто-то осторожно погладил меня и прошептал: «Прости, но придётся это сделать…» Выдраться из сна не удалось, зато внезапно темнота ярусных лестниц Керы пропала, и я увидела себя сидящей на ковре в спальне моего малыша, а Брендон был рядом и беззаботно смеялся над моими усилиями соединить детали паззла… А потом стало вообще легко, и мягкие сны полетели один за другим, давая мне наконец возможность выспаться.

Но сон про спальню Брендона я запомнила и вспомнила сразу. Открыла глаза, слушая посапывающего малыша, некоторое время смотрела на потолок, уже видный в рассветных лучах уивернского солнца. И только недоумение: я никогда не собирала паззлов. Да и Брендону по возрасту рано. Почему мне приснился такой сон? Из-за того, что Дрейвен становится для меня загадкой-паззлом?

Не хочу думать. Тем более что этот сон не оставил после себя неприятных впечатлений. Я осторожно выбралась из кровати Брендона — он съехал в оставшуюся после меня выемку и снова приткнулся к подушке.

Запахнув на себе халатик, я выглянула из спальни. И оторопела: Дрейвен спал в игровой комнате Брендона, в том же кресле, где мы сидели ночью. Он, конечно, использовал стол, возле которого стояло кресло, — положив на столешницу руки, а уж на них голову. Но… Чем ему моя постель не понравилась? Привередничает? Ну и ладно. Я вышла в коридор и, предупредив дежурную няню не шуметь и не бояться спящего уиверна, отправилась в соседние комнаты, чтобы привести себя в порядок. Рано, но Брилл уже к этому времени бывает готова к работе.

На сегодняшний день были намечены визиты даг-ин Рэдманда и спецов из полиции, которые должны снять внушение с последних служащих дома Драконье гнездо. Остальные хозяйственные мелочи мы с Брилл решили быстро. После чего я вспомнила о том, что давно хотела сделать, но так и не успела с момента приезда.

Пришлось подняться на самые верхние этажи и разыскать старые комнаты Дрейвена. Поколебавшись, я всё-таки шагнула в нужную комнату и сразу направилась к тому месту, где Адэр показал мне вирт-кадр Дрейвена. Тогда он вызвал во мне неконтролируемую истерику. Я хотела проверить, что будет сейчас.

Вот он. Некоторое время я наблюдала, как Дрейвен взглядывает на меня с вирт-кадра всё с той же усмешкой, кивает, ухмыляясь, словно знает тайну на двоих. И ничего больше. Я смотрела на повторяющийся кадр и не испытывала никакого желания ни закричать, ни сделать что-либо другое неадекватное.