Конт

— Тетка Райка, а ведь пробка из бочки легко вышла, вспомните. Обычно топориком подковыриваем, а тут раз — и выскочила, — взволновано сообщила одна из молодок. — Словно открывал уже кто. Ой, бабоньки, неужто раб — отравитель?

— Саника, — Виктория сглотнула ком в горле и прокашлялась. Говорить было тяжело. — Почему?

— Я поклялся, что отомщу за нее, — спокойно произнес раб, поднимаясь на ноги. — Ненавижу тебя за то, что ты с нею сделал. Ненавижу и не верю тебе. Не верю твоему притворству, твоей неожиданной доброте и справедливости. Знаю, что теперь умру, жалею только, что тебя раньше не убил.

— Бывает, — произнес Алан.

Виктория знала, что не все в Крови верят новому конту. Кто — то, как Саника, не смог смириться с потерей, кто — то ждет подвоха, кто — то считает хозяина чокнутым. Всем не угодить.

— Меня ты можешь ненавидеть сколько тебе угодно, но убивать моих людей я не могу позволить. Умер невинный человек, Саника.

— Я не хотел, — раб опустил голову.

— А ты подумал, что будет с остальными рабами, когда меня не станет? Ты подумал, что моя смерть вернет все вспять? Вас продадут. Может быть, такому хозяину, как барон Линь, а может быть, такому, как был барон Рогана. Все то, что я делаю для рабов, будет забыто. У людей не останется шанса на свободу. Жажда мести сделала из тебя глупца.

— Саника, а если бы мы все попробовали из этого бочонка? — тихо произнесла Райка. — По немного, но отпили бы. Это же «Золотая долина», вино — мечта. А если бы подали вино к столу, Дарену? Оно легкое, и его дают детям. О чем ты думал?

Этот тихий, полный боли и жалости голос сорвал с раба маску напускного безразличия. Он закрыл лицо руками, упал на колени и завыл. Громко, страшно, с надрывом. Следом за ним захлюпали носами и женщины. А на Викторию накатила волна апатии. Спать и не о чем не думать. Завтра, она все решит завтра.

— Повесить? — отвернувшись от раба, спросил Рэй.

— Будет суд. А пока запри его в темнице и проследи, чтобы он не смог убить себя.

Виктория, не обращая внимания на тихий плач кухарок, вышла с кухни и отправилась к друиде. В ночном небе мелькали летучие мыши, было тихо и прохладно. Она на секунду задержалась во дворе, глубоко втянула воздух, пахнущий цветами, лошадьми и свежим хлебом. Где — то в седельных сумках лежит каравай, который испекла для конта Зира. Какими мелкими теперь казались ее переживания из — за прошедшей ночи. Что же делать с Саникой? Такое нельзя прощать. Это покушение на жизнь владетеля, благородного, хозяина. Рабов убивают за меньшее. Как же он ненавидит Алана Валлид, если решился на это? А как бы поступила она? Смогла бы смириться со своей ненавистью? С жаждой мести? На этот вопрос ответа не было. Но если бы она решила устранить конта, то поступила бы хитрее. Это же был жест отчаявшегося человека, а не хладнокровного убийцы. Месть и ненависть никогда еще не были хорошими советчиками. Но убивать Санику не хотелось. О боги, что же делать? Как поступить? Прощать нельзя, а убивать не хочется. Кто бы дал совет? Может, поговорить с Туридом? Да, надо посоветоваться с ксеном.

Друида не спала. Она сидела в своей комнатушке перед столом и что — то перебирала. Виктория остановилась на пороге. Многочисленные свечи освещали худую, осунувшуюся женщину, совершенно не похожую на ту, которая месяц назад зашивала рану конту. Ворожея старела буквально на глазах. Она подняла взгляд и слегка улыбнулась.

— Плохо выглядишь. — Конт зашел, огляделся и сел на кровать, потому что единственный стул занимала хозяйка комнаты. — Что с тобой происходит, ворожея?

— Он еще спрашивает, — возмущенно всплеснула руками женщина. — Где твой оберег, конт?

— Где — то лежит, — безразлично пожал плечами Алан. — Он тебе нужен?

— Оберег, заговоренный силой двух богов, где — то лежит! — ворожея покачала головой. — Ты глупец, конт? Ради таких оберегов опустошаются казны, а у тебя он где — то лежит!

— Я о нем не просил. — Алан начинал злиться. — Зачем он мне?

— Ты на самом деле не помнишь или притворяешься? — недоверчиво произнесла травница.

— Когда не знаешь да еще забудешь, очень сложно вспомнить, — буркнул Валлид себе под нос, а громко ответил: — Я не знаю.

— Земля, взятая в месте, где оставил след и частицу себя заговоренный, скрепленная кровью ворожеи и ее наговором, создает мощнейшую связь между духом оберегаемого, местом, откуда взят след, и ворожеей. Где бы ты ни был, оберег хранит тебя, потому что ты должен вернуться. Земля к земле, пот к поту, кровь к крови. Он тянет домой твой дух, а дух тянет тело. Знаешь, конт, — друида слегка улыбнулась, — я ведь не слепая, да и глупой никогда не была. Я наблюдаю за тобой, за людьми вокруг тебя. Меня радует то, что ты делаешь для рабов. Ворожеи всегда были против рабства. — Она легонько прихлопнула ладонью по столу. — Человек должен быть свободен! Ты сможешь это изменить. Я верю. Поэтому, посоветовавшись с другими из нашего братства, я привязала тебя к Крови. Мы не хотим, чтобы ты ушел отсюда и сгинул в глупых войнах с горцами. Прости.

— За что? — Виктория слушала вполуха, ее мысли были далеко.

— Если ты надолго покинешь дом, тебе будет худо.

— Ерунда, пока худо только тебе.

— Это странно. Я трачу энергию своего тела, чтобы соединить твой дух и оберег. Даже если ты его не носишь, он не должен так меня изматывать! Я точно знаю, что все сделала правильно. Но стоило мне отъехать от Крови, как я потеряла силы. Если бы меня не нашел Искореняющий, то мои кости уже бы грызли звери. Я ничего не понимаю!

— Ты привязывала дух Алана Валлид, сына конта Сани? — Виктория уже догадалась, в чем проблема, просто хотела уточнить детали. Дождавшись кивка друиды, она широко зевнула. — Этот оберег работать не будет. У тебя просто не хватает сил, чтобы дотянуться до того места, где сейчас находится душа Алана. Твои жизненные силы уходят в пустоту. Если будешь продолжать — умрешь.

А еще есть родной сын Сани Валлид. И имя его Берт, его душа, возможно, тоже попала под действие оберега. Слишком много узлов в роду Валлид, о которых никто не знает.

— Что ты хочешь сказать, конт? — друида подозрительно сощурила глаза. — Я же вижу, что ты человек. Ты не анчута, ты не оживленный темной ворожбой мертвец. Ты обычный человек, такой как я. Твое тело…

— Ты взяла следы моего тела, но привязала оберег к духу прежнего Алана. А он умер. Умер окончательно и безвозвратно. Теперь в этом теле другая душа.

— Ду — ша?

— Дух, душа, какая разница?

Она слишком устала, чтобы следить за своей речью. Да и сложно вести беседу, когда значения некоторых слов нужно додумывать.

Ворожея внимательно смотрела на конта. Виктория не стала ничего больше говорить, пусть думает, что хочет, и поступает, как хочет. Она ее предупредила. Если не внемлет, значит умрет. Не стоило друиде решать за конта. «Человек должен быть свободен!» Ха! Сказала та, что без спроса привязала конта к определенному месту, ограничив его свободу. Вот и поплатилась. Не удивительно, что Викторию так ломало, когда она надевала этот оберег. По — видимому, он пытался притянуть в тело душу реципиента, а может, и душу Берта. А вдруг это бы удалось? Кошмар! Хватит с нее персонального глюка в виде богов, не хватало еще борьбы за тело с душой Алана Валлид первого.

— Ты помнишь, что с тобой произошло после смерти? — спросила друида, не мигая глядя на мужчину, который растянулся поверх одеяла и прикрыл глаза.

— Смутно, — подумав, ответил конт.

— Значит, ты не Алан? — задумчиво произнесла друида. — Это многое объясняет.

— Посмотри на меня, ворожея. Черты моего лица изменились? У меня поменялся цвет глаз? Или, быть может, мой характер стал хуже, чем был?

— Нет, — хмыкнула женщина.

— Значит, я — конт Алан Валлид. Просто поумневший. И давай пока к этой теме не возвращаться.

— Я рада, что ты поумнел, и рада, что ты с нами, конт. Если ты не станешь прежним, я буду молчать.

— Отлично. Ты знаешь, что отравителем оказался Саника?

— Я подозревала это. Его ненависть пожирает его дух.

— Я не хочу его убивать.

— Отдай его мне.

— Тебе? — Конт рывком сел на кровать. — Зачем он тебе?

— Что значит, зачем? — с притворным негодованием произнесла друида. — Между прочим, я еще не настолько стара, чтобы не интересоваться мужчинами. И он хороший травник. Мало кто может правильно приготовить настойку вечного сна. Чтобы она работала, нужно знать некоторые секреты. Его обучал кто — то из братства, а мне нужен помощник.

Виктория задумалась. Этот вариант ее устраивал.

— Если он выживет после наказания, я отдам его тебе. Но учти, я не собираюсь освобождать его от обязанностей.

— Ничего, на меня будет работать ночами. Вот и не останется времени на дурные мысли, — усмехнулась друида. — Шел бы ты конт спать. И принеси мне завтра оберег, я его…

Слово было незнакомое, но Виктория перевела его как «дезактивирую». А что еще можно сделать с ненужным оберегом, убивающим свою создательницу?

— Спокойной ночи, друида.

Она уже взялась за дверную ручку, когда ворожея заговорила.

— Ты знаешь, отчего мы никогда не называем своих имен? Оттого, что наши имена имеют власть над словом. Ими мы запечатываем наши обереги, ими скрепляем наши наговоры. Но доверие должно быть обоюдным. Мое имя Снежка.

А вот это Виктория оценила.

— Красивое имя. Спокойной ночи, Снежка.

— Спокойной ночи, кир Алан конт Валлид.

Окна храма светились, и Виктория свернула к нему. Брат Взывающий зажигал красные свечи у портрета Вадию. Поминальные. Он покосился на конта, но промолчал. Виктория тоже не была расположена разговаривать, она застыла напротив черноглазого бога. На портрете он ехидно улыбался, в отличие от своего строгого и серьезного брата.

«Привет, Вадий. Веселишься? Подтолкнул Санику на безумный поступок и теперь смотришь, как я буду выкручиваться? Неужели думаешь, у меня не хватит жестокости отправить его на виселицу, чтобы другим неповадно было? Запросто, но разбрасываться ценными кадрами ради твоего удовольствия я не намерена. Шиш тебе, а не душу этого идиота! И не надейся! Чем лыбиться, лучше бы подсказал что умное. Черт, с кем я разговариваю? С картинкой! Виктория, ты точно сошла с ума».

Ей почудился тихий смех, она резко оглянулась, но увидела только Турида, склонившего голову у портрета Светлого. Ксен беззвучно шевелил губами, прикрыв глаза. Виктория перевела взгляд на Ирия, может быть он натолкнет ее на мысль? И этот молчит.

— Просите совета, как поступить с Саникой? — не открывая глаз, спросил ксен. — Я исповедовал глупца. Он готов к смерти. Но разве смерть — это наказание за содеянное? Чувство вины и ожидание смерти гораздо хуже.

Ксен открыл глаза и посмотрел на конта. Открытый честный взгляд уставшего человека.

— Осталась вдовица с двумя детками, — вздохнул Алан.

— Ваше золото не даст ей пропасть. Через десятницу к ней начнут свататься. За эту женщину не переживайте, она теперь богачка по меркам весчан.

— Брат Взывающий, друида просит Санику для себя, я пришел за советом, но Ирий мне не отвечает.

— Не у того брата, вы просите совета, кир Алан, — мягко улыбнулся ксен. — Есть у меня одна идея…