Путешествие Литира Нархо

В черном-черном городе, на черной-черной улице...

Задание 11

Изгнанник. (Кто мешает жить?)

Мод — написать текст в непривычном для себя стиле.

Стиль — тёмный романтизм.

…из записей Литира Нархо, ведомых им собственноручно.

Зачем я пишу? Кто прочтёт эти строки? Суждено ли нам когда-либо увидеть родные края?

В течение всех тех унылых, глухих часов, которые мы с коллегами провели в заточении в каюте, я не переставал задавать себе эти вопросы.

За окном нежданно и быстро стемнело, напомнив мне конец осеннего дня, когда тяжкие дождевые облака нависают над землей столь гнетуще низко, что, кажется, солнце никогда не взойдет вновь. В щель под дверью заструился туман, холодными щупальцами обнимая нам ноги. Сердце наполнилось ужасом пополам с равнодушием, словно жидкостями, которые не смешались в его прозрачном сосуде, оставшись плавать разноцветными слоями. Я даже не подумал применить свой дар для спасения. Всё вмиг стало бессмысленным и угрюмым.

Туман сомкнулся.

Очертания каюты и моих спутников растаяли.

Я нисколько не удивился, обнаружив себя в одиночестве едущим верхом по серой безрадостной местности. Сумерки начали сгущаться, в воздухе повисла морось. Наконец в поле моего зрения появилось строение. Массивные стены вырастали из дикого камня, цветом напоминающего гематит, стараясь стать продолжением дождя. При взгляде на здание я ощутил невыносимую подавленность. Запустение и страх царили в нем.

Представший мне вид — дом и серая равнина без края, сливающаяся с небом; хмурые стены, темные пустые окна, — пронзал безотчетной тоской и безнадежностью. Ничто не могло быть безрадостнее… Я испытал совершенный, беспримерный упадок душевных сил. Глаза леденели, проливая слезы, сердце пропускало удары, ныло; разум цепенел, не находя причин далее продолжать существовать. Никакие усилия памяти в тот миг не смогли бы внушить мне что-либо утешительное. Да и не было даже призрачной тени таких усилий.

Я спешился. Конь глядел на меня влажными чернильными глазами, тая на ветру. Сквозь лоснящуюся шкуру просвечивали голодной белизной кости.

Из дома медленно выплыла чёрная фигура. Порождение изначального мрака и отчаяния, она двинулась ко мне, не касаясь серой травы, призывно распахнув объятия. Клянусь, я не мог бы убежать, даже если бы ноги мне подчинялись. Неизъяснимое, несравнимое ни с чем чувство страха льдом сковало всё моё существо.

Моей душой и духом овладело нечто, чему нет названия. Овеществленное ощущение, которое не поддается разумному объяснению, не находит отклика в жизненном опыте и не обретёт ясности в будущем. Новая грань отсекла часть кристалла, именуемого душой, новая составляющая прибавилась к моему естеству, холодным пустым эхом отозвавшись в груди. Нечто, от чего я не буду избавлен до конца моих дней, стало единым со мной.

Как ни силился я разглядеть лица приближающейся фигуры, либо сдвинуться с места, — мне не удалось ни того, ни другого. Беспомощной крупицей под дланью невероятных сил я замер, ожидая приход необратимого. Еще несколько шагов — и настоящее закончится навсегда…

Но над головой фигуры что-то блеснуло. Моё сердце затрепетало — столь сладостно и ободряюще лучился свет неведомого огня.

До рези в глазах я вглядывался в него, боясь хоть на миг отвести зрачки. В сиянии терялась угрожающая фигура, тянущая ко мне сотканные из мрака и горести пальцы. Её очертания размылись, потеряли плотность. Вне времени и пространства зазвенел вой, полный ярости и тоскливого зла. Разбившись волной об меня, он вызвал болезненный резонанс, подобный тому, как вибрируют стенки колокола, в который звонят.

В последний миг, когда тьма поблекла до прозрачности, я различил лицо с провалом рта и глаз; и также манящий избавительный свет ослаб настолько, что я увидел его источник — бабочку. Затем сознание моё померкло.

* * *

Очнувшись, я некоторое время не мог пошевельнуться. Грудь моя, туго стянутая неизвестно откуда появившимися бинтами, нестерпимо болела. Дверь каюты была распахнута настежь, проливая привычный жемчужный свет.

Появился магистр Дол. Он выглядел усталым и более обрюзгшим, чем обычно. Щеки его обвисали печальными складками, глаза тускло смотрели из-под набрякших век, кожа посерела. Он, проверив моё состояние, наскоро объяснил, что с нами приключилось.

Туман обладал силой, отнимающей разум. Под её влиянием кто-то из команды дрался между собой, обманутый насланными видениями, кто-то бился о стены, не отдавая себе отчет в происходящем, кто-то — как я — пытался покончить с собой.

— Мы вовремя очнулись, мой молодой друг, — печально качая головой, поведал мне Дол. — В последний миг мы успели вырвать кортик из ваших холодеющих пальцев. К счастью, вы, похоже, не представляете, где у человека находится сердце, хотя и успели нанести себе несколько серьезных ран.

— Но что же спасло нас? Какое чудо провидения послало помощь? — моему удивлению не было предела. Я помнил сияющую бабочку, избавившую меня от неминуемой гибели. Сердце всё еще сжималось от ужаса перед чёрной фигурой…

— Уллюры. Помните древние сказания? Они реальны! — Торжественным жестом магистр указал на вошедшее в каюту существо. Оно имело струящуюся шерсть бледно-сиреневого цвета, две пары аккуратных лапок и восхитительный пушистый хвост. В целом походящее на белку, оно несло на гордой маленькой головке усики мотылька. Блестящие черные глазки существа сияли, подобно ограненному алмазу. На правой передней лапке радужные блики отбрасывал браслет, украшенный знакомой мне бабочкой. Существо вежливо кивнуло мне.

Магистр Дол улыбался, помолодев на десяток лет.

— Исчезнувший. — Сам не знаю, как соединилось во мне знание, полученное во время видения, и вид существа, чье название доселе я лишь единожды встречал в самой старой сказке, которую знает мир, но губы произнесли запретное имя, раньше, чем я успел осознать. — Это он наслал туман, чуть не погубивший нас. Мы волею неизвестных сил заброшены именно с тот мир, что стал его проклятием и тюрьмой.

Сиреневая уллюра повела ушком, внимательно слушая мои речи. Казалось, она вполне согласна с прозвучавшим выводом.

— Полагаю, коллега, — откашлялся Дол, стараясь скрыть ошеломление, вызванное моими словами, — в таком случае, наши добрые гости спасли нас не просто так. Им нужна помощь в борьбе с древним злом, не так ли? — адресуя вопрос уллюре, он развернулся в её сторону.

Пушистые усики той утвердительно дрогнули.