Римские каникулы

— Вы? — она медленно пятится. — Кто вы такой?

Она кладет руку на шею, словно пытаясь прикрыть ее, но на самом деле вытягивает из волос заколки.

Вампир медленно приближается, но она больше не чувствует попыток принуждения.

— Тебе не будет больно. Обещаю.

В последний бросок он вкладывает всю нечеловеческую силу. Но Гермиона готова. Едва клыки чиркают по защищенной щитом шее, срабатывает отложенный «Остолбеней». Заклинанию не удержать вампира надолго, но это и не требуется.

Серебряные шпильки в руке возвращают первоначальный вид. На плечи опускается согревающее заклятье. Как по часам. Гермиона отдает каждому по тонкому кинжалу. Лезвия одновременно входят в мягкую почву. На мгновение все, что улавливает слух, вибрация щитовых чар на оружии. Но на удивление быстро ее сменяет почти звериное рычание.

Вампир бьется внутри зачарованного пространства, царапает когтями шею и грудь, разрывая одежду.

— Что с ним? — Блейз уже стоит слева, протягивая ей палочку.

— Заклинание остановило его перед укусом. Сейчас ему должно быть слегка дискомфортно.

— Что ты можешь знать, ведьма? — заинтересованный взгляд чудовища впивается в лицо Гермионы. — Ты не более чем сосуд с кровью. Пригодный лишь для смерти во имя моей мести.

— О Сильвии ты был такого же мнения?

Она сознательно бьет в уязвимое место, не давая ему сосредоточиться на попытках выбраться.

— Не смей о ней говорить! Сильвия была лучшим в этом мире, — вампир падает на колени. — Она не заслуживала смерти.

— Тем не менее ты убил ее, — Драко звучит как голос ее собственного любопытства.

— Нет, — синие глаза смотрят прямо на Гермиону. — Это не я. Это все они. Они!

Вампир бросается на невидимую стену, но его отшвыривает обратно. Когти зарываются в землю, вырывая куски дерна.

— Но это я виноват. Я. Только я.

Заклинание не удержит его в таком состоянии. Необходимо действовать быстро. Она опускается на колени в метре от границы. Память бессмертных — проклятье. Их действия сработали как триггер, забрасывая убийцу к самому началу. Гермиона не сомневается, что правильно определила исходный момент. Но, кажется, она все же ошиблась в причинах.

— Как тебя зовут?

Она слышит рокочущее «Грейнджер» за спиной, но сейчас не время отвлекаться. Вампир ухмыляется.

— Лестат. Лестат Де Лионкур.

Она и не рассчитывает на правду. Блейз фыркает, шагая ближе, но останавливается, видя ее вытянутую руку.

— Лестат, — приходится принять правила игры, — что произошло в Орлеане?

— Сильвия. Я просил ее повременить, не посылать рукопись, — бледное лицо отражает боль. — Но она так гордилась романом, — он садится прямо на землю. — Орлеанский ковен нашел нас. Ультиматум был простой, книга или ее жизнь. Сильвия начала спорить. Говорила, что не нарушила никаких законов, в ее книге не больше правды, чем у прочих «спутниц», — испачканные в земле пальцы вцепились в растрепавшиеся волосы. — Мы пытались бежать. Но орлеанцы одни из древнейших, они не прощают ошибок.

Мелодичный голос смолк. Все остальное было как на ладони.

— Тебя изгнали?

Гермиона слышит, как за ее спиной кто-то ходит. Но нужно было больше информации. Иначе его просто придется отпустить.

— Нет. Они не могут.

Только сейчас она обращает внимание на медальон между полами разорванной рубашки. Старинный с крылатым вставшим на дыбы зверем.

— Я не отходил от нее. Но в конце концов пришлось предать тело земле. Поселившись на кладбище, я читал. От корки до корки изучал все, что написано о вампирах. Сильвия была права. В ее книге не было ничего нового. Все та же правда, замешанная в выдумку.

— А ее подруги? — вампир поднимает на нее недоумевающий взгляд. — Девушки, с которыми Сильвия училась.

— Они высмеивали ее, называли помешанной. А потом приходили на могилу, изображая скорбь. Я был голоден, но не мог покинуть ее надолго.

Простое пожатие плечами. Его слова действительно все объясняли.

— Но ты ушел.

— «Если ты сдаешь кровь, максимум того, что тебя ожидает, — стакан апельсинового сока и «спасибо». Зато если ты забираешь кровь — точнее, высасываешь ее, то на твою долю достаются аршинные заголовки». Я стал слишком заметен.

— Зачем ты продолжаешь убивать? — это был самый главный вопрос.

— Я хочу, чтобы все они разделили мою боль.

Проникнувшись рассказом, она слишком расслабляется. Или он сознательно был разговорчив, воздействуя на клетку. Слишком быстро и легко вампир вырывает кинжал за своей спиной, растворяясь в тумане.

— Arrivederci(8).

* * *

Вихрь аппарации втягивает Гермиону, едва звучат последние слова. Они кубарем приземляются на ковер гостиной. Боль в разбитом колене ничто по сравнению с тем, что она просчиталась, недооценила противника.

— Я подвела вас. Я ошиблась. Я подвергла вас опасности. Я его упустила, — паника стремительно захватывает ее, заставляя сжаться, обхватив руками колени. — Он сильнее и старше. Он не одиночка.

В мозгу раздаются щелчки, когда пазл собирается в единое полотно.

— Гермиона, посмотри на меня.

Это Блейз. Она закрывает лицо руками, чтобы не видеть его сочувствия.

— Нет. Я не могу. Это я виновата.

Ее руки обхватывают холодные пальцы.

— Так и есть, — Драко говорит медленно и отстраненно. — Ты виновата.

— Приятель, мягче.

Но Блейз неправ. Гермионе нужно услышать именно это.

— Сделай свой чай. Нам всем.

Она видит его серые глаза через упавшие на лицо пряди.

Драко по-прежнему держит ее руки, помогая встать. Отряхнув платье от травы, он призывает бадьян и обрабатывает ногу. Не торопясь, снимает все защитные чары, которые истощают магически и физически. Она устраивается на диване, подогнув ноги под себя, и с благодарностью принимает горячий напиток.

— Монтгомери убил не он, — начинает Блейз.

— В отличие от всех остальных, — подхватывает Малфой.

— Мы не можем его убить, — заканчивает Гермиона, получая два ошарашенных взгляда в ответ. — Он Цепеш.

— Граф Дракула? — Блейза еще способно в этом деле что-то удивить.

«Хотела бы я испытывать сейчас именно это чувство вместо отчаяния.»

В ответ на ее жест наверху слышатся грохот и удар двери о стену. Книга приземляется на журнальный столик, открываясь на нужной странице. С портрета цепкими черными глазами на них смотрит худощавый мужчина неопределенного возраста.

— Его сын. Ковен Басараб считается немногочисленным. Это лишь сам Влад и около десятка его детей. Все старшее поколение было уничтожено в ходе конфликтов в середине пятнадцатого века.

— Почему ты думаешь, что наш «Лестат» — потомок Колосажателя? — Драко склоняется над страницей, разглядывая содержимое.

— У него на шее был медальон. Вот такой, — Гермиона указывает на портрет. — Влад Цепеш — затворник и консерватор. Он не приемлет обращенных и не контактирует с внешним миром.

— Тогда как один из его детей оказался в Америке? — Блейз кладет обе руки на книгу, видимо, уловив то же самое, что и она сама, когда сидела на траве в том парке. Если отбросить все прочее, то разрез глаз и длинный тонкий нос достались их убийце от знаменитого предка.

— Сбежал. Не только человеческие дети грешат этим, — она перелистывает чуть дальше, вынимая заложенный между страниц пергамент. — Вот. Его младшие сыновья Сорин и Стефан. Предположу, что это второй. Сорину должно быть больше трехсот, его бы не сдержало это заклятие.

— Грейнджер.

Собственная фамилия неприятно режет слух.

— Я, конечно, рад за плодовитость румынского кровососа. Но ты сказала, что мы не сможем его убить.

— Так и есть, — Гермиона склоняет голову, разминая виски. — Нужен смертный приговор главы ковена. И нам его не получить. Влад бы, возможно, принял кого-то своего вида, но его не провести зельем.

— Я не хочу на тебя давить, но, думаю, мы заслужили знать, откуда тебе известно так много?

«Блейз прав. Но что, если все станет только сложнее.» На ее руку, держащую родовое древо, ложатся бледные пальцы.

— Ты можешь нам рассказать. Не обязательно снова взваливать все только на свои плечи.

Это приятно. Она действительно устала от многочисленных решений и тайн. Это было еще одной причиной увольнения.

— В Лестершире начали пропадать маглы и волшебники. К тому времени, как нашли первый труп, пропавших стало человек тридцать. Определить причину было легко. Им буквально разрывали артерии по всему телу. Сейчас я знаю, что именно так убивает озверевший вампир. Но тогда это было шоком.

Драко гладит костяшки ее пальцев, пытаясь то ли подбодрить, то ли успокоить.

— Через неделю в моем доме появилась фигура в плаще. Я до сих пор не знаю, кто это. Мы заключили договор. Мне была предоставлена вся информация по делу, и даже много больше того, что требовалось. Я в свою очередь спланировала и подготовила операцию по зачистке целого ковена.

— Двенадцать вампиров. Как Поттеру это удалось?

Былой неприязни к мальчику-который-выжил нет, только профессиональный интерес.

— Нам помогли. А после лишили воспоминаний. Никто не знает, где мы были и что там произошло.

Она усмехается, вспоминая, как они очнулись на лесной поляне. Вокруг поют птички, жужжат насекомые, а в камерах Аврората их ждут неизвестно как схваченные вампиры.

— Моя подпись стоит на смертном приговоре, рядом с печатью министра и знаками шести оставшихся в Британии ковенов.

— Ты это имела в виду, говоря про цену?

Гермиона просто кивает.

— Это был единственный вариант. Нуалан отказались выдавать спятившего сира. А без их содействия у меня не оставалось вариантов.

«Как бы не пришлось повторять фокус.»

— Как и у нас сейчас. Мы не можем просто отпустить его.

Блейз, конечно, снова прав, но конфликтовать с целым ковеном — тоже неподходящая идея.

— У меня есть один вариант, но это не совсем легально.

Драко встает и стремительно покидает кухню.

— Как думаешь, у него там огнемет?

Забини почти заставляет ее рассмеяться.

— Вот, — на стол летит металлический медальон на тонкой цепочке. Гермиона замирает, не веря своим глазам. — Это наш шанс. Что с тобой?

Наверху снова раздается шум, а после скрежещущий звук, словно к ним ползет кто-то небольшой и быстрый. Видимо, из-за растерянности она вложила слишком мало сил в призыв.

— Драко, это плохая идея.

Рядом с его медальоном приземляется брат-близнец. Простая отполированная пластинка металла со всего одной руной: «ᚻ» — хагалаз.

— Ты знала о них? — Драко скорее падает в кресло, чем садится.

— Конечно, они же вампиры. И, подозреваю, мой таинственный гость именно оттуда. Медальон — часть моей награды, — Гермиона наклоняется ниже, сравнивая артефакты. — Но откуда он у тебя?

— Семейная реликвия. По преданию, Арманду Малфою помогали чудовища из кошмаров. А взамен он приносил им жертвы. Но те предали его в последней битве, бросив на верную смерть. Однако он выжил и в качестве мести заточил предводителя в медальон, обязывая выполнять по одному желанию каждого главы рода. Отец именно так избежал заключения после Первой Магической, Драко точно так же склоняется к столу.