Надзиратель планеты Земля

Одна из белых ламп, протянувшихся по потолку на всю длину коридора, болезненно мигала, словно в предсмертной агонии. Найтвуд старался не смотреть на нее, опасаясь, что белый до рези в глазах свет снова вызовет приступ мигрени. Из кабинета высунулась молодая медсестричка, назвав фамилию из списка. Нервный тип вскочил с места и, сгорбившись, пропал за дверью. Найтвуд пожалел, что не прихватил с собой ничего почитать.

Через полчаса мужчина появился из кабинета. Сгорбленные плечи и шаркающая походка. Жена снова схватила его за руку и увела прочь по коридору. Найтвуд смотрел им вслед, пока медсестра не назвала его фамилию.

Он вошел в кабинет с белыми стенами, заклеенный плакатами на тему важности здорового образа жизни и профилактики заболеваний. Молодой врач, сверкающий идеальной улыбкой, как на осточертевшей рекламе зубной пасты, приветливо пригласил его сесть в потертое черное кресло. Найтвуду тут же захотелось въехать ему по застывшей в довольстве физиономии. Чтобы отвлечь себя от этой мысли, он угрюмо уставился в окно, которое смотрело на серую стену отделения напротив.

– Мы получили результаты МРТ, – заговорил доктор Улыбчивый. – К сожалению, мои опасения сбылись. Только не надо волноваться. Помните, что с возможностями современной медицины, в 50% случаев возможна долгая, почти полноценная жизнь.

– Послушайте, доктор… Риглис, – Найтвуд вгляделся в бейдж молодого врача. – Давайте пропустим вступление. Просто скажите мне результат.

Доктор Риглис, как хороший актер, мигом убрал с лица сочувствующее выражение. Теперь оно застыло маской профессионала, выступающего с докладом на конференции.

– У вас обнаружена опухоль в височной доле. Три с половиной на два и восемь сантиметра.

– Большая, – только и выдавил Найтвуд, вглядываясь в лицо Риглиса, пытаясь прочесть на нем ответы еще до того, как врач произнесет их.

– Да, большая. – Доктор отложил результаты исследований, сложив руки на столе в доверительном жесте. – Анализы показали, что опухоль злокачественная. Это рак. А из-за размеров и положения, опухоль неоперабельна.

Рак. Это слово, будто произнесенная во весь голос неуместная реплика в переполненном людьми зале. Рак? Нет, этого не может быть. Это невозможно. Только не с ним. Только не сейчас.

Рот перекосила кривая усмешка. Доктор поднял брови, глядя на его реакцию. Найтвуд знал про стадии отрицания, через которые проходят все больные, узнающие о смертельном диагнозе. Потому-то его и позабавила собственная реакция. Для него это не было отрицанием. Не так, как для других. Ведь и он не такой, как все остальные. По крайней мере, он продолжал в это верить.

Ирония в том, что в его мире медицина давно научилась бороться с таким заболеванием, как рак. Оно ушло в прошлое, как оспа или чума на Земле. Но здесь… рак все еще является бичом этого мира, унося каждый год сотни тысяч жизней. Пугая хуже начала третьей мировой. Хуже страшилок о том, что такая страна, как Северные Штаты Америки, может завладеть оружием массового поражения.

Для него это заболевание никогда не представляло угрозы. По крайней мере, так он считал. Он всегда ощущал себя выше землян. Не лучше, но более продвинутым. Словно пастырь над стадом, если тут уместно это, почти библейское, сравнение. Тем более Найтвуд был уверен, что находится здесь на время.

Как это могло с ним случиться? Он что, заразился от людей? Вдохнул с воздухом, как инфекцию? Это нелепо. Всего восемь лет. И хотя они отнюдь не пролетели, как день, а тянулись, словно маленькая личная вечность, он все еще воспринимал себя чужаком в этом мире. Считал себя жителем Октавии, а не Земли. Наверное, это странно, спустя восемь лет. Но он так и не смог прижиться здесь. А точнее, не захотел.

Никто не говорил ему, когда может закончиться его ссылка. Честно говоря, он даже не получил ни одного прямого подтверждения, что она вообще закончится, но он продолжал верить. Скудных намеков, которые изредка давал ему Сафлер, хватало для того, чтобы продолжать держаться за свою жалкую надежду. Надежду, что он вернется домой, и все будет, как прежде.

Но ни в одной из версий, даже самых мрачных, которые рисовало его воображение, он не умирал от давно изжитого, примитивного заболевания.

Ничего, это не конец. Все это ерунда по сравнению с настоящими проблемами, которые намечаются на этой планете. Ему просто надо поговорить с Сафлером. Он все уладит. Для Корпорации это не проблема.

– Спасибо, док. Мне надо идти.

Найтвуд встал, чувствуя некоторое облегчение от принятого решения. Лицо молодого врача вытянулось.

– Постойте, господин Александер. Но ведь мы еще не обсудили план лечения. Я должен назначить вам процедуры и препараты. Думаю, нам стоит начать с химиотерапии в неболь…

– Благодарю за заботу, док. Но у меня свой план лечения.

Прервать этого напыщенного докторишку на полуслове было приятно. Найтвуд развернулся и молча вышел, хлопнув дверью.

Он добрался домой только к ночи. Ключи от квартиры отыскались не сразу. Голова отчего-то кружилась. На этаже снова перегорела лампочка. Пытаясь наощупь вставить ключ в замочную скважину, он два раза уронил его. Руки дрожали.

Бросив пиджак на спинку кресла, Найтвуд, не включая свет, прошел к бару. Налил полстакана виски и опустился в кресло, развернутое к окну. На город уже опустилась ночь, и бесчисленные фонари освещали улицы белыми и желтыми огнями.

Его квартира находилась на последнем, пятом, этаже. Когда смотришь в окно, сидя в кресле, не видно улиц и людей. Только размытые световые пятна. Желтые – в окнах домов вдалеке. Белые и красные – от фонарей на автостраде Дексиди. Они постоянно движутся, оставляя на стенах цветные разводы: белые плывут в сторону центра города, красные – в обратную.

Найтвуд сделал большой глоток из стакана и поморщился. Он не привык пить чистый виски, безо льда. Но сейчас ему хотелось именно такого, – крепкого и теплого. Слишком теплого, почти до отвращения. Допив стакан залпом, он поднялся, чтобы снова наполнить его. Смертельно захотелось курить. Он бросил еще два месяца назад и держался неплохо. Никотиновые пластыри помогали большую часть времени, когда он не забывал наклеить новый.

Найтвуд открыл гардероб и начал в нем рыться. Он выкидывал наружу коробки с обувью, пока на самом дне не отыскал белую с красным. Сорвав крышку, он запустил руку в правый ботинок. Вот она, заначка. Наркоман всегда оставит себе лазейку, как бы твердо не утверждал, что бросает раз и навсегда. Правда, на Земле никотин не приравнивается к наркотическим веществам, как и алкоголь. Но он всю жизнь прожил на Октавии, где эти вещи можно купить только из-под полы у черных контрабандистов, которые привозят запрещенные вещества с других, «низких» планет.

Найтвуд опустился на пол, прислонившись спиной к двери гардеробной. Дрожащей рукой он поднес зажигалку к белому цилиндру сигареты, с упоением делая первую затяжку. Он пытался успокоиться, но сердце стучало под рубашкой истерично, не желая поверить, что все образуется.

Терпкие беловато-серые клубы поплыли в воздухе. Главное – не поддаваться панике. Все еще может обернуться в мою пользу. Те сведения, которые дал министр, крайне интересны. Они могут стать моим билетом отсюда. Когда-нибудь же они должны решить, что я сделал для них достаточно и заслуживаю отправиться домой? Но, уж во всяком случае, я не заслуживаю смерти. Только не сейчас, на этой чертовой планете, среди этой примитивной расы.

Я выберусь отсюда. Вернусь домой. Эта история имеет все шансы закончиться хорошо. Помни, кто ты, Найтвуд Александер. Помни, зачем ты здесь.

Он поднялся и прошел к зеркалу в ванной. Уперев руки в края раковины, глядя на свое отражение, Найтвуд отчетливо произнес:

– Я – Надзиратель над человеческой расой №3461. Планета Земля, Галактика Млечный Путь, система XY62Z в квадранте КО13584. Цивилизация класса 04 по шкале Демплера. Иначе говоря – примитивная.

Я работаю на этой планете под прикрытием специалиста-аналитика при Министерстве Обороны. Меня считают чертовски хорошим служащим. Моей задачей на этой планете является выявление потенциально опасных технологий, не соответствующих классу развития 04. Иначе говоря, технологий, способных навредить этому сектору галактики.

Я выявляю подобные научные открытия и технологии и докладываю в Центр по Контролю над Развитием Технологий в цивилизациях класса А. Под класс А попадают все человеческие расы, находящиеся на начальной стадии развития и способные причинить вред собственному виду и планете, на которой обитают.

Стандартное определение Надзирателя. Так может сказать про себя каждый из нас. Произнесенное вслух, оно отрезвляет, возвращает к реальности. Напоминает о том, кто я на самом деле и где мое место. Заученный ритуал, который я повторяю всякий раз, когда чувствую, что близок к тому, чтобы слететь с катушек.

Найтвуд перевел дыхание. Сигарета, которую он держал в руке, дотлела до фильтра и обожгла пальцы. Зашипев сквозь зубы, он бросил ее в раковину. Окурок потух. Боль слегка отрезвила. Допив виски, он вернулся в комнату. Пора браться за работу.