Надзиратель планеты Земля

Вот черт. Это что-то новое. Доктор Очарование не предупреждал ни о чем подобном. Только этого мне не хватало. Хотя, может, это просто нервное перенапряжение. У многих людей идет носом кровь. Это мог просто лопнуть сосуд.

Ну да, как же. У меня рак мозга, а кровь идет от нервного напряжения? Это самое жалкое объяснение в истории этой жалкой планеты. Когда такую чушь несет кто-то другой, ты думаешь: что за идиот? Но когда сам оказываешься на его месте, все выглядит иначе. Неужели я тоже превращаюсь в одного из этих сопляков, которые готовы нести какую угодно ахинею, лишь бы даже не думать о том, что их ждет?

Нет уж, Найтвуд. Ты умираешь. Это гребаная трехсантиметровая опухоль у тебя в голове. И она скоро прикончит тебя, если ты не начнешь действовать. Министру нужно подтверждение. Сафлеру нужны факты. Даже ублюдочному Сопротивлению нужна информация. И, похоже, что ты единственный, кто может им это дать.

После работы Найтвуд отправился домой. От усталости в голове гудело, будто из тумана к далекой платформе приближался поезд. Войдя в квартиру, он сразу прошел в дальнюю комнату. Отпер ее отдельным ключом и, не включая свет, нашарил ящик, в котором хранил грайпер.

Сафлер ответил почти сразу. И даже не стал напоминать о том, что связь должна состояться только через два дня. Найтвуд в красках описал все, что произошло утром. Сафлер отнесся к рассказу на удивление спокойно. Он усадил Найтвуда на стул, опустившись в кресло напротив, словно психоаналитик, принимающий пациента. Его лицо подсвечивалось синим от виртуальной панели управления грайпера, лежащего на полу между ними.

– Полагаю, у тебя есть вопросы относительно Сопротивления. Я готов ответить на них. Мы попали не совсем в обычную ситуацию, Найтвуд. Ты должен понимать, что Надзирателям не положено знать об их существовании. К тому же до утреннего происшествия на протяжении десятилетий мы не входили с ними в контакт.

– Значит, вам известно о Сопротивлении… Как это возможно? Расскажи, кто они и откуда взялись. Как узнали про нас?

– Точно неизвестно, когда именно появилась эта организация. Также мы не знаем, кто раскрыл землянам информацию о нас, но это был кто-то изнутри. Мы знаем об их деятельности уже более семидесяти лет.

На каждой планете рано или поздно появляется группа подпольщиков, которой становится известно о Корпорации. Мы – большая организация с разветвленной структурой. Полностью избегать контактов с населением поднадзорной планеты не удается. Поэтому, так или иначе, информация о нас просачивается. Но волноваться не о чем. Мы готовы к таким ситуациям. Все под контролем.

– Под контролем?! Это ты называешь «под контролем», – когда они похищают и допрашивают ваших людей?

Найтвуд не мог спокойно сидеть на стуле. Он начал расхаживать по комнате, поднимая каждым шагом облака сухой удушливой пыли. Вообще-то, ходить взад вперед – привычка Сафлера. Только он не вздымает за собой покрывшую пол ровным слоем пыль, так как на самом деле находится вовсе не здесь.

Уборщица никогда не прибирает в этой комнате, – Найтвуд слишком боялся, что она нечаянно может обнаружить то, что ей не положено. Поэтому запирал комнату на отдельный ключ, который всегда носил при себе.

Конечно, сам он тоже не убирался здесь, едва помня, когда последний раз видел комнату целиком при включенном свете, хотя и проводил здесь значительную часть своей жизни. Со временем она стала чем-то вроде его личного убежища, где он прятался от реального, раскинувшегося за окном мира, погружаясь в виртуальный мир компьютерных кодов.

Выписывая по комнате круги, Найтвуд задумался:

– Но почему ничего не предпринимается? Почему не уничтожить эту организацию, ведь она угрожает нам?

– Помнишь: «Не опасен тот враг, который выступает открыто. Опасен тот, который прячется в тени». Мы знаем про них, а значит, можем держать под контролем. Если уничтожить это сопротивление, на их месте возникнет новое. Поверь, мы проходили через это на других планетах. На место одних повстанцев обязательно придут другие, вот только найти и отследить их будет уже гораздо сложнее. Так что мы просто наблюдаем. Они следят за нами, мы – за ними. Равновесие соблюдено.

– И что мне делать? Они следят за мной. Что если сегодняшняя история повторится?

– Расскажи им то, что они хотят знать.

– Но…

– Не переживай об этом. Это не будет расценено как пособничество. В структуре нашей организации недаром существуют уровни доступа. Они служат в том числе и для того, чтобы сохранить секретность. Ты не сможешь рассказать ничего, что могло бы нам угрожать. У тебя просто нет такой информации.

– Насчет этого. Я был бы признателен, если бы ты рассказал мне о Протоколе №17. Я обещаю, что сохраню это в тайне, даже если меня будут пытать.

Сафлер коротко рассмеялся.

– Ты и пытки? Не думаю. Прости, Найтвуд, но ты не шпион. Тебе надо меньше смотреть земные фильмы. В любом случае я не могу предоставить тебе эту информацию. Она предназначается только для доступа выше шестого уровня.

– Выше шестого? Но у нас всего семь уровней.

– Я рад, что ты меня понял, – Сафлер улыбнулся.

Найтвуд снова опустился на стул напротив Супервайзера.

– А что насчет болезни? Кажется, сегодня я вышел на новый уровень. Не уверен, что протяну долго такими темпами. Они должны предоставить мне лечение. В конце концов, я восемь лет на них горбачусь. Разве мне не положено что-то вроде медицинской страховки? Или хотя бы небольшая благодарность?

– Не забывай, почему ты здесь, Найтвуд, – мягко ответил Сафлер. Он казался расслабленным в своем глубоком кресле из дорогой коричневой кожи. – Это был твой выбор.

– Я не выбирал такую жизнь, Сафлер. Вы не оставили мне выбора.

– Это неправда, и ты это прекрасно знаешь. – Сафлер лишь чуть повысил голос, но Найтвуд почувствовал, как ледяные мурашки побежали по коже, предупреждая о том, что будет сказано дальше. – Ты сделал свой выбор, когда влез в базу секретных правительственных данных. Неужели я должен напоминать тебе, как это было?

– Нет, – поспешно ответил Найтвуд, желая уйти от неприятной темы, которая всегда оставляла во рту медное послевкусие. Он утомленно потер руками лицо. – Конечно, нет. Прости, я просто устал и чувствую себя, словно чучело, выпотрошенное таксидермистом.

– Не переживай. – Голос Сафлера стал прежним. В него вернулись привычные, теплые нотки. Выражение почти отцовской заботы легло на лицо.

По большей части именно этому голосу и выражению Найтвуд был обязан тем, что оказался на этой планете. Он был двадцатиоднолетним юнцом, напуганным и растерянным, приговоренным к тюремному сроку, когда к нему в камеру впервые ступил Сафлер.

– Все образуется, – продолжал его Супервайзер тем же голосом, что и в тот день. – Я не собирался рассказывать, но думаю, хорошие новости тебе не повредят. Не хочу обнадеживать тебя раньше времени, но я веду переговоры кое с кем о твоем возвращении.

– Спасибо, Сафлер. Прости, я не должен был сомневаться в Корпорации. Просто ты – единственный человек, с кем я могу поговорить. Иногда от всего этого у меня начинает слегка ехать крыша.

– Не переживая об этом. – Сафлер поднялся. – Просто делай свою работу, как всегда. Глазом не успеешь моргнуть, как снова окажешься на Октавии.

Сафлер взглянул на часы.

– Мне пора. Жду от тебя доклад в конце недели. Конец связи.

– Да, сэр, – ответил Найтвуд, но Сафлера уже не было в комнате. Только светился голубоватым грайпер, подсвечивая летающие в тишине комнаты пылинки.