Вершины и пропасти

Фогарта Сой-рон, где-то между Южным и Восточным Лоргинариумом

Утро началось с рёва.

«Садхам», – сквозь сон подумала Фог, но это была не она.

Плакала Рейна.

– Ушёл, – заливалась она, пока с одной стороны ей подтирал сопли Сэрим, а с другой дразнил сахарной рыбкой на палочке Иаллам, оба растерянные и несчастные. – У-у-учитель ушёл… Меня бросил!

Солнце успело подняться довольно высоко над горизонтом, и теперь просачивалось наискось между красноватыми стволами-колоннами; рыжеватые пятна света ложились на зеленовато-коричневый мох, тёплые и неровные, и ящерки выползали туда погреться. Пели птицы. Пахло хвоей, дымом от занимающихся костров и хрупкими лесными цветами. Лагерь ожил уже, и кьярчи снимали с кольев высохшие за ночь котлы, обменивались припасами с дружинниками и выясняли, кто пойдёт за водой. Шатёр, где легли спать Онор с Лиурой, стоял ещё закрытый, но их учитель Телор, который ночевал с ними же, проснулся уже и умывался чуть в стороне: большой глиняный кувшин парил рядом с ним в воздухе, изредка наклоняясь над подставленными ладонями.

Алаойша – Алара – нигде не было видно.

«Действительно ушёл», – подумала Фог.

Ощущалось это больно – и в то же время правильно, словно иначе и быть не могло.

С некоторым трудом поднявшись, она поправила одежду, стряхнула сухие иголки и прочий сор – и направилась прямиком к Рейне. Девчонка выглядела чуть старше своих лет – довольно высокая, с широкими плечами, как у многих северянок, кареглазая и темноволосая, с двумя коротковатыми, но пышными косичками. На носу, сейчас покрасневшем от рёва, виднелась россыпь тёмных, мелких веснушек; ногти на руках были округлыми и короткими. Морт крутилась вокруг неё, как лёгкое, зыбкое облачко – на большее сил пока не хватало, и по всему выходило, что девочка из тех кимортов, что своё берут не врождённым талантом, а трудом и упорством.

«Вот какая теперь у него ученица… – Зависть кольнула сердце, жгучая и злая – и исчезла. – Ей, пожалуй, сейчас хуже, чем мне».

– Привет, – сказала Фог, присев на корточки рядом с девчонкой.

Та удивилась настолько, что перестала даже всхлипывать.

– Привет… – откликнулась она, заворожённо наблюдая за вихрями морт, окутывающими Фогарту с ног для головы; не особенно густыми и вязкими поутру, в дружественном лагере, но достаточными, чтоб остановить шальную стрелу, и не одну. – А ты Фог? Которая ясноокая дева? Я про тебя сказку слышала! А ты правда бурю укротила? И духа-искусителя подчинила?

Фогарта хотела было решительно опровергнуть клевету, но Сэрим погрозил ей кулаком и сделал страшные глаза: мол, попробуй только мою историю испортить.

Пришлось соглашаться.

– Вроде того, – уклончиво ответила она. – Сама ведь понимаешь, что со стороны оно всегда иначе выглядит, чем изнутри… Почему ты плачешь?

Рейна застыла, хлопнула ресницами, густыми, как мох – и в уголках глаз у неё вновь собрались слёзы.

– Потому что у-у-у-учитель…

– Нет, – мягко перебила её Фог. – Я спрашиваю, почему ты плачешь здесь, вместо того чтобы идти за ним.

Девочку мысль поразила настолько, что слёзы враз высохли.

– А… можно?

– Я же пошла, – резонно ответила Фогарта. И добавила, поколебавшись: – Не спорю, тебе никто не подскажет, какие опасности встретятся на пути. И можно пожалеть о том, что вообще отправилась в путь… Но всё лучше, чем жалеть себя. К тому же ты киморт! Кто тебе может что-то запретить?

– Ну… Другой киморт? – неуверенно спросила Рейна, и взгляд у неё стал задумчивый.

– Вот и не спрашивай тогда другого киморта. Я же не спрашивала.

Когда она отошла от девочки, Сэрим догнал её в три шага и зашипел, как змей, в самое ухо:

– Ты ей чего насоветовала? Алар на юг отправился, в пустыню! Тебе ли не знать, что там беда на беде и бедой погоняет!

После вчерашнего разговора с учителем, вытянувшего, кажется, все силы, зыбкого сна и неурочного пробуждения Фог не чувствовала себя достаточно доброй, чтоб оправдываться за каждое слово.

– Чему сама научилась, то и посоветовала, – огрызнулась она. – Скажи лучше, что за история такая о ясноокой деве, буре и порабощённом духе-искусителе? Сидше-то знает?

Лицо у Сэрима вытянулось.

– Э-э… Я тут вспомнил, что котелок обещал почистить… воды натащить… каши наварить… Разве ж без меня справятся? Пора идти, что уж там!

Когда он улизнул, Фогарта успела сделать всего несколько шагов в одиночестве, прежде чем дорогу ей преградила высокая чернокосая женщина-кьярчи с тёмно-зелёными глазами, точь-в-точь похожая на Тарри, предводителя табора. Платье она носила мужское: штаны, сапоги и вышитую чёрно-синюю рубаху, а поверх длинный, до колена, жилет с поясом. На раскрытой ладони незнакомка подкидывала золотые монеты, в сапоге прятала кинжал, в поясе – металлическую удавку… а ещё была обычным человеком, совсем, не мастером даже.

– Я Тайра Леворукая, – представилась она, поглядывая с вызовом, точно надеясь на ссору. – С Аларом путешествовала.

«Будто бы злится на меня за что-то и хочет уколоть», – пронеслось в голове.

От костров тем временем запахло едой – свежими лепёшками, поджаристыми, хрустящими, кашей сытной, с дичью, и сладкой, с ягодами и мёдом… Телор закончил умываться и теперь неспешно заплетал волосы, а его нетленный венец из цветов и трав лежал рядом, на земле. Близнецы, только-только проснувшиеся, выглядывали вдвоём из шатра, издали неотличимые друг от друга; Иаллам, пристроившись в стороне, на брёвнышке, сосредоточенно кормил маленькую Садхам смесью из особой бутыли…

Ссориться не хотелось – хотелось добраться поскорее до ручья и искупаться, чтоб проснуться окончательно.

– Фог, – коротко ответила она, собираясь обогнуть кьярчи и пройти дальше.

Но не тут-то было.

– Я тебя не отпускала, – дерзко сообщила Тайра, снова заступая ей дорогу. – Что ты ему вчера сказала, что он утром сбежал, даже не попрощавшись?

– Вот у него и спросишь, когда догонишь, – ответила Фог, скрещивая руки на груди. – Ты же это собиралась сделать?

– А твоя какая забота? – тут же нахохлилась кьярчи. – Ишь, какая, всё ей расскажи и покажи! Поди, ещё отговаривать станешь?

«Ага. Точно пойдёт за ним».

– Нет, – нахмурилась Фогарта. В голове крутилась какая-то идея, но ни во что дельное оформляться не спешила. – Удачи пожелаю – на юге люди коварны; не зная пустынного наречия и местных обычаев, легко угодить в западню, а одинокому страннику путешествовать ещё опаснее… А, вспомнила! Пойдём за мной! – и, ухватив оторопевшую Тайру за рукав, потянула её за собой.

– Эй-ей, ты куда? Я разве ж соглашалась с тобой идти? Погоди-погоди, я сама пойду, не надо меня тащить! Что ж ты бешеная-то такая?

Добравшись до места ночлега, Фог отпустила свою невольную спутницу и, откинув крышку сундука, перегнулась через край, шаря на дне – и руками, и морт, чтоб было быстрее. Отыскав нужное, выпрямилась – и протянула Тайре серебряное кольцо с большим полым кабошоном красивого бледно-лилового цвета.

– Вот, держи, – сказала она. Прищурившись, сравнила изящные пальцы кьярчи с размером серебряного ободка, досадливо качнула головой. – Великоватое. Погоди, исправлю… вот так-то лучше.

Тайра вытянула руку, разглядывая кольцо; затем обернулась задумчиво.

– Это что, отступные? Чтоб я здесь осталась, за Рейной приглядывать?

– Во-первых, Рейна сама его найдёт и тебя не спросит, – ответила Фог, стараясь не думать о том, что именно с этой женщиной учитель провёл последние полгода, если не больше. Её учитель. – Во-вторых, кольцо сделал Алаойш… верней, Алар, когда был ещё Алаойшем Та-ци, давно, лет двести тому назад, наверное. Ко мне оно попало случайно, уже сломанное; я его починила и заново наполнила силой. Если камень соприкоснётся с отравой, то вспыхнет, где бы она ни находилась: в еде, в питье, в купальне… или в воздухе. В пустыне встречаются ядовитые курильницы; бывает и дурман, который киморта или эстру лишает силы, так что не снимай кольцо и следи за цветом камня. Обещаешь?

– Обещаю, – растерянно ответила Тайра, отступая на шаг. Всю свою ершистость она растеряла и выглядела теперь… уязвимой, пожалуй. – Но зачем?

«Уязвимой, напуганной и брошенной».

– Если не ты, то кто о нём позаботится? – тихо сказала Фог, отворачиваясь. – И ты бы с девочкой поговорила, а то с неё станется одной убежать, не дожидаясь тебя.

– А… Я поговорю! – пообещала Тайра, поглаживая кольцо на пальце. – И, это… спасибо!

Последние слова она уже прокричала в спину.

Когда лагерь остался вдалеке, и вокруг расстилался только лес – смешанный, хвойники пополам с лиственными деревьями, а внизу, в овраге, призывно журчала река, дробясь на порогах, путь Фогарте заступили в третий раз.

– Что на сей раз? – в сердцах воскликнула она, поднимая глаза. – Ой…

– Что «ой»? – поддразнил её Дёран беззлобно. – Не ждала? Ну-ка, подойди ближе, я гляну на твои брови… Как, заросли подпалины?

Стало смешно – и горько, потому что слова и воспоминания были словно из другой жизни, счастливой, где всех-то тревог и было, что взорвавшаяся реторта. А Дёран остался прежним, не изменился совсем, только волосы отрезал чуть покороче, до середины спины. Глаза, чуть вытянутые к вискам, были изящно подведены тонкой кистью – серой и красной краской; за минувшие полгода они разве что посветлели немного, стали в точности как весеннее небо… а может, так казалось просто. На бледных губах играла знакомая улыбка, тёплая и будто бы подначивающая немного: ну-ка, поглядим, на что ты способна, юная дева-киморт.

– Я про них и забыла уже, – прошептала Фог, обнимая его и утыкаясь в плечо. Белая хиста знакомо пахла солоновато-свежим морским ветром – вернее, мылом, которым сказитель выстирывал одежду. – Заросли, наверное… Ты здесь откуда? Я слышала вчера твою семиструнку, думала, что померещилось.

– Друг позвал, – ответил Дёран, отстраняясь и снова заглядывая ей в лицо, точно выискивая что-то. – Кое о чём позаботиться, кое за кем приглядеть, так что скоро мне уходить.

– За Аларом, – догадалась Фог, и ей стало вдруг спокойно и легко, точно целая гора с плеч свалилась.

– За ним, – согласился он. И подмигнул. – Не оставлять же его на растерзание двум бойким девицам? К тому же, готов спорить, выпивку-то они с собой и не взяли, а в долгом пути без хорошего вина ой как тяжело… Ты тоже кое-что забыла, между прочим.

– Я? – растерялась она.

– Ну-ка, протяни руки, – приказал Дёран, деловито покопался в сумке – и Фог на ладони лёг бледно-розовый полупрозрачный брусок, источающий аромат цветов чийны и тягучих сластей из Шимры, сделанных из вываренного молока. – Идёшь купаться, а мыла не взяла, как так? Вот и как глаза с тебя спускать?

– Подглядывать нехорошо, – не растерялась она, принимая подарок. Как прежде, в другой жизни, когда всё было устроено куда проще – а горести и испытания ждали ещё впереди. – Когда ты уйдёшь из лагеря?

– Скоро, – вздохнул Дёран и погладил её по голове, бережно и ласково. – Как же ты выросла… Не девчонка – девица уже. У вас с этим капитаном-разбойником волосы пахнут одинаково, – добавил он словно невзначай, и Фог вспыхнула.