Вершины и пропасти

Фогарта Сой-рон, близ Кимень-горы

Возвращение на «Штерру» вышло хлопотным.

Мирра пришёл в себя довольно быстро, но, кажется, держался на одной силе воли и поостерегся взбираться на гурна. Верхом в итоге поехал Иаллам, понурый и задумчивый, а наместника Фог усадила к себе на крышку сундука и потом ненавязчиво придерживала морт во время полёта. Самое удивительное, что даже таким – босоногим и в хисте с чужого плеча – он выглядел угрожающе. Заметив его, уцелевшие воины из вражеского отряда разом побледнели и сникли, явно не надеясь на милосердие… Однако им он уделил ровно три слова:

– Связать и охранять, – а затем обернулся к одному из своих дружинников. – Одолжи-ка чистую одежду… И помоги мне переодеться. А с тобой я потом разберусь, – добавил он, искоса глянув на Иаллама. – Готовься и трепещи.

Фог хотела было вступиться за приятеля, но потом заметила, как слегка изогнулись у Мирры уголки губ, и раздумала.

«Да он шутит».

Самым сложным, пожалуй, было разместить всех на дирижабле: пленных и дружинников, здоровых и раненых, чтоб никто никого не убил и никто никому не помешал. Свою каюту Сидше любезно уступил Мирре, не слушая никаких отговорок:

– Нет-нет, прошу, не спорьте, молодой господин, – улыбнулся он, склонив голову набок, в своих ишмиратских одеждах как никогда напоминая дорогую куклу. – Мне постель нынче не понадобится вовсе.

– Неужели? – выгнул бровь наместник, хотя ему явно даже стоять нелегко уже было. – Мне особых почестей не нужно.

– Второму пилоту нужно отдохнуть, а значит, пришло время мне занять место у штурвала, – подтвердил Сидше, словно и не заметил поддёвки. – А если почестей и особого отношения вам не требуется, молодой господин, то и спорить вы не должны: на борту «Штерры» повинуются её капитану. Март проводит вас.

Рослый телохранитель-северянин молча шагнул вперёд, собираясь, если понадобится, увести гостя или волоком утащить. Мирра цокнул языком, но возражать не стал – скорее всего, сил не осталось. Фог лично проследила за тем, чтобы он лёг и пристегнулся правильно, а затем отправилась помогать с погрузкой уцелевших гурнов – они упирались и не желали забираться в дирижабль. Покончив с этим, она по очереди осмотрела раненых без оглядки на то, были они друзьями или врагами; затем навестила ещё раз Мирру и убедилась, что он спит и восстановление идёт своим чередом. Потом заглянула в навигаторскую – нет, разумеется, не для того чтоб повидать Сидше, у неё было какое-то важное дело – и заснула, присев на минуту в кресло второго пилота. Очнулась уже ближе к рассвету, когда небо стало светлеть, наливаясь на востоке розовым и золотым… и вспомнила наконец, что же за дело у неё было.

– Сигнальные огни! – подскочила Фог с кресла, но спросонья покачнулась и вынуждено села обратно. – Телор обещал запустить зелёные сигнальные огни, чтоб мы знали, куда лететь, и…

И только тут она заметила, что во сне согревало её не одеяло, а чёрная капитанская хиста. Сам же он стоял в одной только рубахе из тонкого красного шёлка.

Щёки потеплели.

– Знаю, – ответил Сидше и глянул на неё искоса. – Отдыхай, госпожа. Сэрим успел заметить эти огни, пока подменял меня в кресле пилота, и объяснил, где их видел. Через час-полтора будем на месте, а пока можешь ещё поспать – всё же день вчера был нелёгкий.

– Ага, – растерянно согласилась Фог, устраиваясь на сиденье поудобнее и снова накрываясь хистой. Капитан в алом шёлке на фоне пламенеющего рассвета был диво как хорош, и позволять ему прятаться за плотной верхней одеждой не хотелось. – Тогда посплю…

«Вот только как Сэрим огни разглядел? – пронеслось у неё в голове, когда сон уже вновь стал накатывать мягкой, неудержимой волной. – Телор ведь сказал, что огни будут видимы лишь для кимортов…»

Верно, оттого что мысль эта и во сне не давала покоя, Фогарта очнулась не со смутными подозрениями, а с догадкой – и не замедлила проверить её. Подстеречь Сэрима в пустом коридоре, без свидетелей, труда не составило; после дело было за малым – окликнуть и похлопать по плечу, осторожно вливая в его тело морт.

Точнее, пытаясь влить.

Морт скатилась с него, как скатывается вода с кувшина, и так уже переполненного.

Сэрим дёрнулся, явно заметив что-то – и пытаясь скрыть, что он заметил, но Фог держала его крепко.

– Ты кто? – спросила она в упор, поймав его взгляд. Круглые жёлтые глаза как никогда напоминали птичьи. – Не киморт, но видишь то, что положено видеть лишь кимортам. Эстра? Но к спутнику ты никогда не взывал, да и морт вокруг тебя не вьётся… Что ж, теперь хоть понятно, почему ты так ловко подменяешь кошельки и незаметно шаришь по карманам.

– Как же это незаметно, раз ты заметила? – усмехнулся он. И надавил ей на запястье, заставляя отпустить его плечо. – Да и разве нужна морт, чтоб облапошить какого-нибудь простака? Я друг тебе, Фог, – смягчился он.

– Знаю, – рассеянно кивнула она, отступая. Теперь ей стало неловко – и из-за собственной догадливости, и из-за настойчивости. – И Дёран бы с плохим человеком дружить не стал, а раз вы приятели – значит, и ты хороший… Вот только не киморт и не эстра.

Сэрим нисколько не изменился, остался прежним – круглоглазым, лопоухим немного, с взъерошенными светлыми волосами и молодым лицом, вот только за ровесника Иаллама теперь его принял бы разве что слепой и полоумный.

«А я-то и не замечала».

Улыбка у него померкла.

– Да есть ли разница, как называть? – вздохнул он и отвернулся, по-птичьи нахохливаясь. – Положим, был я эстрой, да вот вспомнил кое-что – и кое-что потерял.

В мыслях у Фог пронеслась разом, кажется, тысяча вопросов.

«Откуда ты родом? Что потерял и что вспомнил? Сколько тебе лет? Как давно странствуешь и почему скрываешься от кимортов? А Дёран знает? Или он такой же, как и ты? А знал ли учитель, когда привечал его в своём доме? Ту запись в дневниках Миштар – ведь ты сделал, да?..»

Но спросила она отчего-то совсем другое:

– Ты… ты позавтракать не прочь? Я обещала Сидше принести что-нибудь в навигаторскую, а заодно и перекусить вместе с ним, а то кто знает, не придётся ли сразу в бой кидаться там, куда мы летим…

Сэрим недоверчиво нахмурился – а потом просиял разом:

– Перекусить-то будет недурно, я полночи на ногах! Садхам-то, как битву почуяла, так и разбушевалась, насилу её усмирил. Ну кто б мог подумать, что в маленькой ящерке столько силы?..

В навигаторскую они возвращались перешучиваясь, как ни в чём не бывало. Фог думала о том, что если уж назвал человека другом, то не стоит щипцами тянуть из него секреты: захочет – и сам расскажет, а на нет и суда нет. И ещё теперь, когда мысли её обращались к учителю, то окрашивались, пожалуй, чуть иным светом.

«Ведь если Сэрим был эстрой и вспомнил, – вертелось в голове. – Если он вспомнил…»

Но погружаться в подобные размышления чуть глубже Фог боялась.

Нет ничего слаще надежд, это правда; так твердит молва, так пишут в учёных трудах и в бессмертных поэмах.

Но нет ничего горше надежд, которые не сбылись.

Будить Мирру не пришлось.

Когда «Штерра» начала снижаться, и Фог заглянула к нему в каюту и застала уже полностью одетым, бодрым – и злым из-за безуспешных попыток хоть как-то прочесать пальцами спутанные после беспокойного сна волосы. Однако спутанная кудель – скорей алая, чем рыжая, при свете дня это стало даже очевидней – никак не желала превращаться в гладкую волну.

«Надо было вчера всё распутать, – ощутила Фог укол совести. – А не просто вычистить и высушить».

– Гребень одолжить? – спросила она.

Наместник одарил её убийственным взглядом – ещё более пугающим потому, что сейчас был облачён не в белую женскую хисту, а в чёрную рубаху, штаны и короткий кафтан с золотой вышивкой по вороту и по рукавам. Зелёный плащ с фибулой в виде листа свисал с края откидной кровати, и сапоги стояли там же. Наручи, поножи и оружие лежали в изголовье, очень аккуратно – и, кажется, их уже успели начистить и отполировать.

«Моей хистой причём».

Стало смешно.

– Одолжить, – неохотно признал Мирра. Дёрнул себя за локон, пытаясь выпутать пальцы, скривился и добавил: – И масло, если найдётся.

Фог смутилась и неопределённо указала на свои волосы, так и торчащие дыбом со вчерашнего дня, не зная, как сказать помягче, что в кремах, притираниях и прочих женских штуках не разбирается вовсе:

– Я, э-э…

Он смерил её долгим взглядом:

– Уж вижу, – и, когда она, откинув крышку сундука в углу, перегнулась через край, чтоб отыскать гребень, добавил: – Ты с капитаном живёшь, что ли?

– Ага, – не стала отрицать Фог. – Привыкла. Места всем хватает – он на кровати спит, я на потолке.

– На потолке?

– Ну, я сначала его опасалась, а потом как-то, э-э…

– Тоже привыкла? – подсказал Мирра.

Они посмотрели друг на друга одновременно, встретились взглядами – и рассмеялись; Фог – в голос, а он тихо и коротко, так, что это больше напоминало фырканье.

– Так сложилось, – ответила Фог, не желая объяснять подробнее, а наместник кивнул, точно ему было довольно ответа. – Присядь, я помогу распутать. Одним гребнем здесь не справиться.

На удивление Мирра спорить не стал и сел на край постели, повернувшись так, чтоб Фог удобнее было орудовать гребнем. Без масла и впрямь прочесать бы не вышло, но морт справилась даже лучше, развязывая мелкие узелки так, чтоб ни один волос не выдернуть. Наместник замер, опустив ресницы и чуть улыбаясь – того и гляди замурлычет, как один из лесных котов Эсхейд.

– Я тебя так и не поблагодарил за то, что ты меня спасла.

– Ты и так хорошо потрепал ту тварь, мне её только добить оставалось…

– Не надо, – поморщился он. – Я, конечно, хорош, но чужих заслуг мне не надо. Пустой похвалы от матери и от Кальва хватило.

– Вы дружны?

– С матерью?

– С братом.

Угрожать в каюте было некому, поэтому Мирра одарил пламенным взглядом открытый сундук.

– Ещё чего. С таким дурнем и занудой дружить – только мучиться… Но от брата куда денешься, – он помолчал. – Кальв… цел?

Фог уже распутала ему волосы и теперь бесцельно, бездумно водила гребнем, любуясь блеском.

– Ему на помощь отправились с Эсхейд с Телором – и с целой дружиной в придачу, – спокойно ответила она. – Если Кальв сумел продержаться до тех пор, то уж, наверное, теперь ему и подземные чудища не страшны… Мне говорили, вы с ним вместе воспитывались.

Вопрос вышел опасный – чересчур личный; однако Мирра только плечами пожал, точно скрывать ему было нечего.

– Мать у Кальва умерла родами, а тут как раз тремя днями позже и я родился; вот только он был сыном законной жены, а я – любовницы, простой танцовщицы-кьярчи. Но моя мать нас обоих вырастила, ни в чём не делая различий. Такой уж у неё нрав. У лорги жёны отчего-то долго не живут, – усмехнулся наместник жёстко. – Так что матери было на кого любовь изливать: она потом ещё троих мальчишек воспитала, хоть отцу-государю и это и не нравилось. Впрочем, и я его разочаровал: вырос невысокий и лицом подобный девчонке, – добавил он, явно передразнивая кого-то.

«Лоргу, наверное», – подумала Фог – и, вспомнив рассказы Эсхейд о том, как тот заставлял сына переодеваться в женское платье для забавы и прислуживать на пирах, сама отчего-то разозлилась.