Кровавая стая

Глава 12

Кэт привыкла убивать. Про свой моральный облик она не строила иллюзий. Последние, — самые крепкие, — отбил Миллер на своих лекциях по истории.

За десять лет жизни после академии, она послужила сначала в армии, а затем и в «Шестом корпусе». И за эту самую декаду у Киски на совести набралась нормальное сельское кладбище. Собрано оно было в основном из ублюдков, однажды решивших, что молодая женщина-капитан им не ровня. Еще часть от этого воображаемого кладбища составляли настоящие неудачники — пушечное мясо, которому в какой-то момент перестало везти настолько, что они умудрились нарваться на нее в бою.

Теперь, после вчерашнего боя, расклад поменялся — появились на этом кладбище те, кто доверился Киске и за это умер.

Практически все они лежат теперь где-то слегка присыпанные землей. Смешно сказать, но до последнего момента Кэт и сама готовилась к подобной участи. Полечь под каким-то богом забытом хутором или заставой, торчащей посреди бесконечного нигде. Получить ранение не совместимое с жизнью и медленно умереть, мучаясь от бреда и болевого шока. Или получить случайный осколок в батарею. Вот ты бежишь и стреляешь, а вот мгновение и ты уже превратился в бегущий факел. Или очередной ублюдочный садист расстреляет тебя раненого вместе с целой толпой мирняка.

Не то, чтобы сильно героическая смерть, но отцу досталась именно такая.

Подробностей она знала не много. Папа должен был прикрывать отвод военной администрации из Соленгена, когда из Браствика пришла радиограмма от местной милиции о начавшихся боях в пределах городской черты. Отец тогда не пошел на сговор с совестью, а сделал то, что считал правильным. Он нарушил приказ Старого и повел свое подразделение на помощь. За первый день Джеймс Кроули, командовавший ударным кулаком, сжег к чертовой матери половину города вместе с жителями. А еще сделал так, что почти пятидесяти семьям стало не нужно ждать с фронта родных. Бои еще продолжались, а сорок семь похоронок отправились по их адресам. Маленькие конвертики с коротким текстом, подписью и оттиском в виде волчьей головы в короне стали эпилогом для жизней сорока семи ребят.

Папин конверт пришел позже — его убили во второй день.

Сколько Кэт об этом не просила, но Старый ни о чем не рассказывал.

Кэтти была жестоким ребенком, требовала услышать продолжение. Она хотела знать каждую подробность того, как это случилось. Требовала и не понимала, что просит отца рассказать в подробностях о смерти его единственного и любимого сына. Вырвать собственное сердце еще раз и выставить на обозрение единственной внучке. Тогда Кэт просто не знала, что такое поведение с ее стороны невольно ранит. Она просто хотела знать, как ее любимый папа провел последние минуты своей жизни, целыми днями смотрела куда-то в небо и вела с ним мысленные разговоры. Представляла, что бы он сказал ей, какой урок бы дал.

«Марку дай в морду», — сказал бы он по поводу очередного синяка на лице.

«В этом купальнике Маргарита похожа на водоплавающую свинью», — прокомментировал бы наряд бесячей одноклассницы.

«Не знать синусы и косинусы, физику и теорию вероятностей — это нормально для девчонки, но не для пилота».

«Мама плачет не из-за тебя, а из-за того, что ты похожа на меня».

«Марк — гандон, и ты его не любишь».

Она спрашивала разные глупости, которые лезут в голову только тринадцатилетним девчонкам. Боялся ли он? Сказал ли что-то напоследок, как герой его любимого фильма? Отца выдернули из ее жизни, оставив с зияющей дырой на его месте. Она пыталась заткнуть ее как умела: смотрела его любимые фильмы, перечитала любимые книги, заслушала до дыр коллекцию винила. Она страстно хотела полюбить то, что любил он, протянуть между ними нить — связь, которая соединит их сквозь смерть. Вот только ей было тринадцать.

В тринадцать она решила стать пилотом.

В тринадцать она наделала много глупостей, из-за которых мама поседела раньше времени.

В эти чертовы тринадцать, когда она была полна юношеского максимализма и гормонов, Кэт хотела бы умереть так же, как и отец. Тяжело, но достойно. И пятнадцать лет спустя судьба дала ей такой шанс. Вот только сейчас, когда смерть, пожалуй, впервые крепко ухватила девушку за горло, той захотелось для себя другой участи. Бороться до последнего патрона, а дальше рвать всех голыми руками. Победить каждого недоношенного кретина, который решит, что связаться с ней — отличная идея.

Умереть, но стоя на ногах, и не побежденной.

Умереть в бою, окруженной взрывами, выстрелами, а не под улюлюканье и шуточки толпы мразей. Кэт захотела стать самой смертью, и сейчас она была к этому невероятно близка. Она прорывалась сквозь сопротивление парзанцев и оставляла за собой только трупы разной степени изувеченности. Она перла напролом, лоб в лоб. Умрет, ну и хрен с ней, а вот за пацанов надо отомстить. Как хороший солдат и командир капитан Йест не сможет оставить смерть своих ребят без наказания. Сама себя потом за это возненавидит.

Да, Кроули убил Анну, с этим никак поспорить нельзя, хоть сдохни...

Но остальных положили вот они — твари из передового отряда. На совести каждого из них может оказаться кто-то из ее ребят. Бегать и выяснять что-то она точно не собирается. Вместо этого она положит тут всех. «Красотка» была сконструирована для такого боя. Штурмовая броня, по замыслу конструкторов древности, должна была именно так и воевать: рваться вперед, перелетать окопы, брустверы, габеоны; врываться в средний эшелон или тыл к врагу, а дальше — сеять быструю и до ужаса страшную смерть. Такую злую и жестокую, что немногие целые останки своих солдат противник будет хоронить в крепко-накрепко закрытом гробу.

Противники тоже были хороши. Пару раз в броню больно прилетало, и, не усиль Дижо броню как следует, то точно бы Киска обзавелась бы парочкой лишних отверстий для вентиляции. Но, вместо гарантированного и окончательного решения проблемы, все, что могли сделать парзанцы, так это только немного замедлить «Красотку». Вот только Штурмовой доспех все так же пер со скоростью и напором локомотива. Декс с ребятами не отставали, прикрывали фланги и «контролили» тех, кого могли.

Краем глаза Кэт видела, как Саньи всадил три пули в голову какому-то невезучему ублюдку.

— Гарт, береги патроны, — приказала она. — И не выделывайся.

— Есть, — отозвался подчиненный и даже через радио Кэт почувствовала саркастическую усмешку, говорившую примерно: «Уж кто бы говорил, а»?

«Опасность справа», — произнес искин.

Кэт быстро, на одних только рефлексах отклонила корпус, когда позади огромная ель разлетелась в щепки. Вычислитель мгновенно подсветил направление с которого прилетело, и добавил возможную траекторию для атаки. Девушка бросилась вперед с новой злобой. Она неслась вперед зигзагами, уворачиваясь от летящих снарядов. Гранаты выбивали из мягкого зеленого мха черно-зеленые столбы, на месте которых возникали глубокие воронки.

Стрелок работал быстро, вот только мазал, как новичок. Кэт быстро прорвалась на расстояние удара и с силой вмазала лоукиком ему в ногу. Броня у "Простора" хорошая, вот только гидравлика - полное говно. Самое слабое место всей линейки, у первой и второй ревизии были ошибки в технологической карте, вернее в термообработке. Штоки в цилиндрах получались достаточно твердыми, но при этом удар держали даже не плохо, а просто отвратительно. У модернизированной версии таких проблем не было, но все равно, эта чертова гидравлика регулярно "летела".

Маркус был просто взбешен.

Этот сукин сын Херриет его подставил. Ничем другим, кроме как подставой, этот бой объяснить было нельзя. А как все хорошо начиналось - подошли незаметно, ударили сразу с двух сторон, а по итогу потери несут люди Маркуса. Ну не-е-ет, когда он закончит здесь со своей добычей, то в лагере лично пустит отцовскому интенданту пулю в бошку. И плевать на все остальное. Вот только, для начала, нужно разобраться с остатками сандарцев и их капитаном. Эта чертова девчонка словно в раз озверела. За первые несколько минут она уже вынесла чуть ли не половину его взвода. Все походило на избиение, вот только били его, и делали это умело. Их капитанша перла вперед тараном, расшвыривая его ребят и убивая. Джекс, похоже, не справился с задачей. М-да... лучше бы ему сейчас оказаться мертвым. Потому что иначе Маркус его просто убьет на хрен.

- Всему взводу, - произнес он в гарнитуру, - на перехват.

Ответы последовали не сразу и вразнобой.

- Есть, сэр.

- Принято.

В общем канале слышались звуки стрельбы и взрывы. А еще периодически вычислитель брони понимал, что кто-то из ребят уже не ответит и перекрашивал его аватар в бледно-серый цвет. И с каждой секундой таких вот серых аватаров становилось все больше и больше.Что ж, он явно недооценил сандарцев и эту суку в капитанской броне. Людоед, как и всегда был прав - эти сволочи умеют воевать получше многих. Но и он не лыком шит, умеет кое-что, тем более, что первый и пока единственный мертвец у них - его.

Маркус быстро бросился к позициям, которые должен был держать Джекс.

"Не уйдете, сволочи, не уйдете", - едва ли не шептал капитан, несясь вперед. Он бежал и бежал, выбивая ногами огромные куски земли. Бежал и буквально единственный из всех своих солдат выскочил наперерез бегущим врагам. Он выстрелил из своего BAB-12 от бедра, практически не целясь.

Мимо.

Эта сука смогла уклониться. Да что за скорость у нее? Второй выстрел, третий. Барабан вот-вот пустеет и тогда придется что-то придумывать. На четвертой гранате барабан опустел. Курок с силой ударил по пустой каморе, выстрела не последовало, вместо него только сухой звук клацающего спускового механизма.

"Сука"! - только и успел подумать Маркус, и через мгновение почувствовал, как в ногу будто влетело пушечное ядро. На визоре тут возникли предупреждения о повреждении левой опоры и прорыве в контуре гидравлической системы. Нога быстро подогнулась и его броня припала на одно колено. Гидравлика стремительно теряла жидкость и давление. Двигаться стало практически невозможно, а вся нога его автоброни теперь была вымазана в бело-серой гидравлической жидкости. Второй удар был настолько быстрым и резким, что капитан его даже не увидел. Прилетело коленом, да так сильно, что едва не проломились ребра. Воздух вышел из легких разом. Маркус издал невнятный хрип и как никогда захотел вздохнуть.

Третий удар вырубил его.

- Что будем делать с ним? - произнес низкий голос на сандарьи. Слова звучали тихо, словно через подушку, так что моз и вовсе не сразу распознал в этих звуках нормальную человеческую речь. Если можно считать язык этих ублюдков таковым. Говорили они с типичным для всех уроженцев севера выговором, максимально гаркающим и рычащим.

Маркус осознал себя сидящим, а еще без брони и связанным. Кто-то распустил на лоскуты часть обмундирования и скрутил толстый жгут. Глаза он старался не открывать, чтобы как можно дольше протянуть.

"Ну за-ши-бись"! - только и успел подумать он, когда понял, что веревки не потдаются.

- В бошку ему пулю, да вся недолга, - произнес кто-то другой. - Видел из чего этот гандон стрелял? Он Жака завалил.