Пока дышу

Покрутившись, я лег по удобней и все же уснул, несмотря на бегающих по мне паразитов.

Проспал часа два, три — и все началось сначала. Эта голодная толпа с кровати прибежала ко мне, погреться, холодно им видимо в одиночестве. Вновь не давая мне поспать. Мерзость.

Поднявшись с лавки, перебежал на сундук, стоящий под окном. Прикрыл немного само окно. С чертыханьем улегся, согнулся в три погибели, так как сундук не отличался большим размером. А на улице меж тем светало.

Только прикрыв глаза и задремав наконец, я проснулся потому что на улице заголосил куриный предводитель. Причем крик был до того мерзкий, что сна у меня уже не было ни в одном глазу, а это подушка для перьев минут двадцать не затыкалась. Веселая ночка выдалась. Как только это проклятое создание заткнулось, я выдохнул от облегчения, вокруг разлилась тишина.

Я с удовольствием прикрыл глаза, пытаясь задремать. Но мне так и не удалось этого сделать. С улицы раздалось мычание какой-то буренки и послышались голоса селян. Потом блеяние коз и ор голосящей животины, которую селяне гнали на выпас, не давал мне и шанса заснуть. С горем пополам я все-таки задремал и вырвал себе пару часиков сна. Проснулся уже далеко после рассвета и некоторое время смотрел в потолок.

На меня накатывала злость и раздражение на чертового трактирщика, жадного краснолюда и обманувшего меня стражника. Ну, по сути со стражником сам виноват и это прекрасно понимал. Но легче от этого не становилась. Поднявшись с сундука, я понял, что спина затекла. Сделав разминку, я намотал свежие портянки и надел сапоги. Собрав вещи в торбу, спустился вниз в трапезную. В помещении за столами находилась вчерашняя троица во главе с рыцеренышем, уплетающая за обе щеки. Возле двери сидел все тот же громила.

Бросив вещи за один из столов, я направился на улицу. Возле веранды стояла бочка с дождевой водой, из которой и умылся. Аж полегчало.

Вернувшись обратно, уселся за стол, позевывая и ожидая служанку. Та не заставила себя долго ждать и уже через пару минут подошла.

— Чего желает, господин? — обратилась ко мне девчонка.

— Позавтракать чего-нибудь, милая и еды в дорогу собери, — я передал ей одну серебряную марку.

Взяв марку, она мило улыбнулась:

— Господин, на завтрак есть творог с парным молоком и свеже испеченный хлеб. — Вот его и неси.

Через пару минут я уже уплетал творог со сметаной, хоть сахара там и не было, но для сладости был добавлен мед. Так что получилось очень вкусно. Запивая все парным молочком, я почувствовал, как у меня даже настроение начало исправляться. Во время трапезы девчонка принесла мне холщовый мешок, набитый снедью.

Как только я расправился с едой над моим столом нарисовался трактирщик со своей мерзкой улыбочкой.

— Как вам спалось, уважаемый? — это было произнесено сладко приторным голосом, с участием и заботой, от которой так и шла фальшь.

Ах ты стручок, пес шелудивый, специально значит, в ту комнату меня поместил, теперь вот пришел, еще и издеваешься, на меня вновь начала накатывать утренняя злость, руки так и зачесались дать в эту поганую морду.

— Как спалось, да. Как спалось? Я тебе щас объясню, как спалось. — Начал распалятся я, в конце уже чуть ли не крича. Трактирщик же начал отходить, его мелко потряхивало, рожа стала еще более красной.

— Кровать, полная вшей и содрал с меня в два раза больше, совсем охренел, паскуда, — сжимал и разжимал я кулаки, не переходя к каким-либо действиям.

Сзади меня началось шевеление, местный вышибала встал со своего места.

— Э, нелюдь, что-то совсем распоясался, ты бы проявил уважение. Как раз со своими родственниками и спал, что не понраву что ли? Могли же и со свиньями тебя положить, а ты еще и недоволен, наглец. Расплачивайся с уважаемым Хенсом и катись на хер отсюда, пока я тебе все кости не пересчитал. Хотя я тебе их и так пересчитаю, — и двинулся в мою сторону.

Без долгих раздумий я схватил со стола глиняную кружку из-под молока и запустил ее в детину, двигавшегося в мою сторону, попал прямо в лоб, так что хлипкая глиняная посудина не выдержала и разлетелась мелкими осколками, оставив на морде бугая кровоподтек. Он же прям там и рухнул, как после нокаута.

— Сам на хер пошел, — я был доволен попаданием, прямо в десяточку и с первого раза. Не, ну трактирщику теперь точно тыковку начищу. Ограбить меня походу решили, совсем страх потеряли и никакого уважения.

Трактирщик далеко от моего стола не ушел, видимо надеялся на своего деревенского дурачка.

— А ну сюда иди, — проревел я на весь зал. У трактирщика явно были другие планы. Заверещав как побитая свинья, он ринулся от меня, только вот уйти далеко не смог, то ли поскользнулся, то ли запнулся и упал на пол, схватившись за стол и заодно его переворачивая.

Я двинулся в сторону визжащего трактирщика с четким намерением дать ему в морду, возможно, даже сапогом. И тут меня вновь отвлекли, да что ж такое, даже в морду дать и то не дают.

Слева послышался звук вынимаемого из ножен меча. Следом юношеский голос, так и сочащийся высокомерием.

— Мутант, отойди от человека, пади ниц и моли о пощаде.

Оглянувшись, я увидел: ну как и есть, рыцереныш с вытянутым мечом и в какой-то пафосной позе. Да, голод — ничто, пафос — все. Рядом с ним подымались два его членоносца, тьфу ты, меченосца. А то, видать, меч тяжелый, вот и помогают таскать, а заодно и присматривают за юным дарованием, чтобы никуда не вляпался.

Что же вы, господа, не уследили, вон же вижу, рожи хмурые и недовольные, сами не рады.

От одного из «оруженосцев», чернявого и со шрамом на лбу донеслось:

— Это ты, нелюдь, того, не балуй, а меч брось и отойди, не слышал разве, что тебе его светлость граф сказал?

Меч, какой на хрен меч? И тут я обратил внимание, что держу в руках оружие и стою в стойке в сторону волшебной троицы. Сам не обратил внимания, как выхватил, вот они рефлексы.

Злость только распалялась. На графеныша, которого только от сиськи оторвали, но уже лезет командовать, считая, что все должны падать ниц. Накуси-выкуси, сближаться и устраивать кровавое побоище желания не было, но вот проучить надо, однозначно, надо.

Сложив левой рукой знак Аард и вбросив в него все свое раздражение и злость, а также сдобрив немалой порцией силы, я кинул его в сторону графа. В сторону троицы пошла сильная кинетическая волна, подхватывая и переворачивая мебель.

Троица разлетелась как куклы. Одного из них весьма сильно приложило об стенку, даже хруст был слышен. А графеныша сверху столом прибило, вон красавец прилег отдыхает, чернявому повезло больше всех, просто отлетел. Да и с потолка «люстру» сорвало и свечи разметало по таверне. Хех, нормально получилось, сильно я бы даже сказал.

Не, ну я теперь точно должен трактирщику морду набить, злость уже прошла, а вот какая-то шальная веселость появилась. Это свин, пока я разбирался с его защитниками, успел выбраться из-под стола и активно отступал к стойке бара. Не переставая что-то шептать себе под нос.

— А ну стой, паскуда, — и я кинулся в его сторону. Вновь заверещав, эта бочка на ножках прибавила скорости. На стойке стояла масленка, зацепив рукавом, он опрокинул ее. Махом разлилось масло. Дерево, мгновенно схватившись, загорелось.

— А-а-а, пожар, — проорала моя жертва и кинулась на выход. Я аж опешил, не ожидал от него такой скорости.

Оглянувшись, я понял, что он похоже был прав: из одного угла тянуло дымом, видимо, свеча во время драки туда укатилась и не затухла, а на полу солома, вот и вспыхнуло. Пора и мне честь знать, подхватив вещи, я направился на выход.

— Ведьма-ак, — раздался сухой сип. — Помоги мне вытащить графа и Стика, я один не справлюсь.

Обернувшись я увидел, что это был тот самый чернявый. Он поднимал парня, которого приложило об стену. Я остановился, раздумывая над его просьбой.

— Ведьма-ак, пожалуйста, — вновь прохрипел он, — помоги, сгорим ведь.

А пожар тем временем набирал обороты, из угла вовсю шел дым, да и стойка полыхала.

— Тьфу, — я сплюнул и побежал к графенышу. Откинув с него стол, я его подхватил, весил он под килограмм сто. Еще бы в латах одет, как по мне они и вешали половину.

Чернявый видя, что его господин не брошен, направился на выход, придерживая Стика. Спустя пару минут, я выбрался. Выйдя из-за ограды, плюхнул свою ношу, к нему сразу же подскочил чернявый и попытался привести в себя. Я же постарался отойти от них и наблюдал за разворачивающейся картиной деревенского пожара.

Со всего села и его окрестностей начали стягиваться люди и минут через десять- двадцать была уже целая толпа. Вот появился староста, еще крепкий мужик в летах, ему могло быть и пятьдесят и шестьдесят, в ярком кафтане красного цвета, с ухоженной бородкой, все его лицо было усыпано старыми зажившими язвами, видимо оспой переболел когда-то или чем то подобным.

Он начал раздавать команды и крестьяне под его руководством принялись ломать забор к ближайшем соседям, чтобы огонь не перекинулся на их дом. А таверна уже вовсю полыхала. С нее огонь перекинулся на конюшню. Раньше надо было приступать к тушению, опомнились блин. На меня никто не обращал внимания, я же стоял и наблюдал за этим цирком.

Из конюшни раздалось ржание лошадей, но все продолжали ломать заборы.

А ржание все раздавалось, блин лошади-то ни в чем не виноваты, да и в этом есть моя вина.

— А-а-а, — уже я заголосил, — вот тролева задница!

Бросив вещи, я побежал, за пару секунд преодолев расстояние до конюшни, ворота были приоткрыты. Внутри все было ужасно задымлено, дышать почти невозможно и жар стоял. Прикрыв голову рукой, я попытался понять, что делать. По краям помещения располагались стойла, в четырех из них находилась животина. Стараясь как можно реже дышать, я кинулся открывать стойла, первое — и конь меня чуть не снес, рванув наружу, конечно, все хотят жить и животинка в том числе. Открывая второе стойло, я был умней и сразу же отпрыгнул, конь так и пронесся. В третьем ситуация повторилась.

Дышать уже стало вообще невозможно, дым раздирал глаза, да и такое ощущение, что волосы у меня загорелись. Ну, ничего еще одна животина осталась. Но конь не сдвинулся с места, все так же продолжая ржать.

— Да что же тебе, паскуда, надо? За ручку, что ли, вывести?

Схватив животное под уздцы, я рванулся на выход из этого горящего ада.

Вздохнул полными легкими свежий воздух, хорошо-то как. И вытер рукавом правой руки слезящиеся глаза. Я обратил внимание на то, что происходит в округе. Народ перестал заниматься работами и стоял, смотрел на горящее здания, на меня же кто-то начал тыкать пальцами.

Подхватив свои пожитки, не отпуская коня и им же прикрываясь от взглядов селян, я решил покинуть столь замечательное место. А то еще пару минут — и чувствую обо мне вспомнят, вот тогда станет еще жарче, ну его на фиг, тикаем.

Не спеша прошел до ворот, стараясь не сорваться на бег, конь же послушно ступал за мной, не стараясь вырваться.

Отойдя от селения на пару километров, я впервые обратил внимание на коня, которого упер.

— Однако товарищи, взяточником был, вором был, даже убийцей здесь побывать успел, а вот конокрадом еще не был.