Эпидемия

* * *

Проснулся Мурыгин от холода. Свеча догорела, в палатке было черным-черно. В сквозной прорехе сияло алюминием лунное небо. Костик спал, не издавая ни звука, хотя вообще-то имел обыкновение похрапывать. Да уж не замерз ли? Сотрясаемый ознобом, Сергей Арсентьевич приподнялся, потрогал. Костика на месте не обнаружилось.

Должно быть, вышел за надобностью. Надо же, холодрыга какая! Военно-полевую романтику Мурыгин, честно сказать, и прежде не терпел, а уж в такое время года — тем более. Прилег было снова — и тут же сел. Нет, так нельзя. Пойти, что ли, размяться, согреться?

Кряхтя, выбрался из палатки. Полная луна высвечивала впервые не убранный по весне участок. Инея не было — иначе кромки прошлогодних палых листьев сверкали бы сейчас серебристой каемкой на манер сазаньей чешуи. А вот легкая морозная искорка в ночном воздухе сквозила. Странно.

Мурыгин огляделся, стуча зубами. Веселенький пейзажик.

Голые плодовые деревья вздымали костлявые длани, как гоголевские мертвецы. Трупные пятна на лике луны были в эту ночь особенно отчетливы. Промахнула в сером сумраке крупная птица, предположительно, ворона… Костик-то где? Монстры съели?

Слева раздался всхрап. Ну это уже что-то совсем невероятное! Сел в кустики — и уснул? В такую холобурдень? Он же трезвый!

Сергей Арсентьевич обернулся на звук. Никого. Или…

В метре над землей, слегка опыленное лунным светом, плавало нечто напоминающее длинный сложенный пополам мешок. А потом оно еще и шевельнулось.

Мурыгин замер, всматриваясь.

В метре над землей, уютно свернувшись калачиком, похрапывал Костик. Если бы не этот храп, Сергея Арсентьевича, скорее всего, хватил бы удар. Сердце чуть ребра не проламывало. В памяти вот-вот должны были всплыть космические ужастики о насекомоподобных чудищах, подвешивающих людей живьем в своих заплетенных паутиной закромах… Если бы не храп. Жертве инопланетного упыря не положено похрапывать — тем более так сладко.

Сделав над собой усилие, Мурыгин шагнул вперед — и ноги запутались в чем-то черном, шуршащем, оказавшемся впоследствии стоеростинским плащом. Наверное, Мурыгин вскрикнул, потому что спящий на воздусях внезапно оборвал храп, медленно распрямился и наконец сел, уперевшись ладонью в податливую пустоту.

— Серый, ты?.. — сонным голосом спросил он. — А я… это… вышел… ну и… — Помолчал, умиротворенно почмокал губами. Затем локоть подломился, и Костик снова принял положение зародыша. — Лезь сюда… — пробормотал он напоследок. — Согреешься…

В смысле отчаянности Мурыгин, конечно же, сильно уступал другу, что неудивительно, если сравнить их жизненный опыт. Неизвестно, отважился ли бы он принять приглашение Костика, не будь ночь такой промозглой. Но не замерзать же!