Колдун и Ведьма

Глава VII. Вороша былое

Избушка изнутри кажется куда просторнее, чем снаружи. И глаза подводят — кажется, что огромная белая печь вот тут, совсем рядом, протяни руку и коснёшься, ан нет. И шаг, и два, и три, а печка всё так же рядом. Как это у них, у ведьм, выходит — ума не приложу.

— А тебе, ламия, особое приглашение нужно? — призрак бабушки Бри в упор глядит на Талессис, и та как-то не слишком уверенно поджимает хвост. — Залезай. Тебя это тоже касается.

Манюня срывается с места, мчит на удивление ровным галопом, пол лишь слегка покачивается.

В избушке царит страшный беспорядок, если не сказать хаос. На столе в углу громоздится грязная посуда, два сундука раскрыты, из них выплёскивается настоящая волна каких-то юбок, платков, кофточек. На постели набросаны вперемешку инструменты, миски, ступка с пестиком, на полу большая бронзовая горелка, в устье печи громоздятся давно не чищенные котелки.

— Это вот что?! — грозно вопрошает у Бри призрак. — Это что, я тебя спрашиваю?!

Мы с ламией вновь переглядываемся. Я уже хочу напомнить явившейся с того света бабке, что у нас, вообще-то, только-только закончилась настоящая битва, в легкомысленной моей ведьмочке ожила, так её и эдак, «древняя кровь» — а старуха, да ещё и бестелесная, невесть как из гроба вставшая — Бри отчитывает за беспорядок?!

И я уже почти открываю рот, но ламия успевает сжать мне локоть.

— Что ты тут без меня натворить успела?! Говорю же, помереть спокойно не даёшь!

— Ба… — лепечет Бри. — Тут такое было… такое… Но… как же ты — сюда?

Призрак застывает прямо перед Бри, строго указывает на неё бесплотным пальцем.

— Я, внучка, конечно, померла. Так нам на роду написано. Но я и… не померла. Всего рассказать не могу, права не имею. Скажу только — у нас, ведьм, путь смертью не заканчивается. Ждёт нас дорога дальняя, на войну, на битву, по сравнению с которой всё, что здесь происходит, — так, ерунда. Нет! Не спрашивай. Ничего больше не скажу, слово нарушу. Но это тебе знать можно, это верховная ведьма тебе и так бы поведала. Кто у вас там теперь?

— Р-Ринрайт…

— А, толковая девочка была. Значит, доросла… А вот ты — нет! — грозно заканчивает призрак. — Избушку не прибирала! Не проминала, выездку ей не делала! Рашпиля не кормила! Кто так с фамильяром обращается, глупая твоя голова? «Мышей пусть ловит», да? Надо ж такое удумать! Драть тебя, внучка, некому!.. Я б выдрала, да, видишь, бестелесная тут теперь!..

— Тени могучей приказы тотчас исполнит Талессис! — мгновенно встревает ламия со своим гекзаметром.

Бри стоит, краснотой щёк напоминая варёную свёклу; глаза в пол, пальцы комкают платочек.

— Ба, но кот — он же и впрямь мышей ловить должен… — голос её дрожит.

— Мрряу-у! — громко возмущается Рашпиль.

— Вот именно! — подхватывает старушка-призрак. — Совершенно согласна, котик. Мышей хорошая ведьма сама выведет, оставит несколько котику для развлечения, потому что фамильяр — он ведьме зачем? Неужто и впрямь «мышей ловить»? Ты что, забыла?

Судя по закушенной нижней губке Бри, она-таки не забыла.

— Короче, внучка. Что там у вас под Чёрной горой случилось — то дело десятое…

— Как так?! — не выдерживаю я.

Старая ведьма-призрак вперяет в меня взгляд бесплотных глаз. Не пустых, а именно бесплотных; так-то они очень даже себе живые и выразительные.

— До этого дойдём, а сперва внучка моя непутёвая понять должна, что не так сделала. Настолько не так, что даже мне отпуск вышел, уму-разуму её в последний раз поучить!

Голова у меня шла кругом. Да и ноги, прямо скажу, подгибались. А у Бри, похоже, в избушке шаром покати, даже сухарей нет, и сама она вовсе не валится с ног, даром что только что едва не погибла в битве.

Пока призрак старой ведьмы распекает нерадивую внучку, ламия хозяйственно оглядывается, подбирается к печке, принимается греметь кастрюлями.

— Есть здесь вода, земляных есть и яблок немного; // Пламя в печи разожгу да поставлю котёл кипятиться!

— Вот! Стыдись, внучка, — ламия у тебя порядок наводит!..

— Да стыжусь я, стыжусь! — в отчаянии вопиёт Бри. — Ба, ну ба, ну как ты не понимаешь…

— Я-то всё понимаю. Я-то не просто так сюда вернулась. Ладно, внучка, слушай — и пусть это станет тебе уроком!

— Да станет! Станет! Уже стало! — стенает моя ведьмочка. — Как Манюня вообще тут очутилась? Это Ирвессе угнал, да? Но как он смог?!

Рашпиль как-то подозрительно смущённо отступает поближе к печке.

— А ты подумай, внучка! Мог твой хахаль, обычный тёмный эльфик, мою избушку на воздух поднять?

— Н-нет… — лепечет Бри. — Но Ив говорил…

— Иван твой старался, как мог, да тоже обманулся. Любой бы обманулся. Только существо совершенно магическое на такое способно, даже я — Манюню взрастившая — не могу. Ну, где у нас тут совершенно магическое существо, а?

Избушка замедляет бег, словно прислушиваясь.

— Ко-о, — доносится с улицы. — Ко-ко-ко-о! Ко-ко-ко-ко-о!

Бри опять заливается краской — она-то поняла, что Манюня хочет ей сказать.

Магическое существо… магическое существо…

Но… этого же не может быть!

— Но… этого же не может быть! — Бри хватается за голову. — Не может быть никогда!

— Сообразила, — не без удовольствия отмечает призрак. — Голова-то у тебя, внучка, хорошая, на таланте привыкла выезжать, а вот усидчивости, упорства, чтобы разобраться во всём досконально — ой, как не хватает! Трудиться не любишь, всё поскакушки на уме да поцелуйчики! И не только… — ворчливо прибавляет бабка. Она хоть и призрак, а вот вредности в ней никак не уменьшилось.

— Ну ба!.. Ну не надо!.. — всхлипывает Бри. — Он старался, Ирвессе!.. Даже язык цветов выучил!..

— Выучил, да только совсем не от любви! — отрезает старая ведьма. — Жаль, сбежал мазурик, уж я-то бы с ним по-свойски потолковала!..

— Сбежал, — Бри виновато глядит на меня. — Ну дура я была, дура! Голову он мне заморочил!..

— А ты и рада уши развесить!.. Тебе эльфики всякие в них лить станут, а ты всему веришь!

Бри начинает всхлипывать, утирая слёзы тыльной стороной ладони.

— Не реви! — строго замечает призрак. — А слушай! Манюню мою ты тоже до чего довела? Беспорядок, хлам по углам, паутина!.. Домовой от тебя и тот сбежал! От небрежения твоего!

— Ой, да? — пугается Бри, прижимая ладошки к щекам. — А я-то думала, что не убирается никто…

— «Никто»! Домового-дядюшку не холила, не привечала, сливок не ставила, в пояс не кланялась! Вот и ушёл!

— Ы-ы-ы!

— Сама бы прибралась, ручки белые б не отвалились! С Ивана бы пример взяла! У него-то, небось, в башне порядок полный! Не зря ж ты к нему, гм, захаживала!

— Ба!.. — в ужасе вопит Бри. — Я ж не… не постирушки… я ж… Ив!.. Ну скажи же ей!..

И я говорю.

— Прошу прощения, сударыня. Но разве об этом сейчас речь вести нужно? Мы только что вышли из боя, чудом уцелели, тварь под Чёрной горой…

— А! — Призрачный палец глядит мне в грудь. — Думаешь, Иван-колдун, кровью своей правильные руны начертил, и это главное? Эх, мужчины, мужчины! Всем хороши, а в корень не смотрите.

— Корень — это беспорядок у Бри? Это важно?

— Важно! — обрывает меня давно мёртвая ведьма. — С этого всё и начинается! На этом внучку мою и подловили!

— Кто подловил?

— Кто, кто! Эльфик, конечно, который язык цветов знал и никаким оборотцем не был. Но его-то кто к Бри послал, кто надоумил? Пел он тебе, внучка, про «артистический беспорядок», что натура творческая, дескать, правил придерживаться не должна, а делать может, что хочет?

— Г-говорил… — дрожа, признаётся Бри.

— Именно что говорил. Ключи от Манюни заполучил?

— Да-а…

— Хорошо, что старая бабка твоя, прежде чем помереть, кое-кто добавила. Враги наши, внученька, и твои, Иван-колдун, те силы великие, Тёмными Иерархиями именуемые, с кем бьёмся мы за гранью мира сего — они тут мно-ого слуг имеют. Иные им по глупости помогают, а иные… и по убеждению. Вот и должен был эльфик сладкоголосый ключами, от тебя полученными, Манюню таким вот слугам и открыть. Вы их видели — пиратский капитан из таковских. Был.

— Открыть избушку и всё?

— Не всё! Защиту снять, пол вскрыть, всё, что найдут, забрать!

— А есть что забирать? — Бри глядит на призрака широко распахнутыми глазами. Ламия тоже.

— Ха-ха, внученька! Думать красивой головкой своей будешь или только Ивану глазки строить?

— Нет там ничего, — вдруг говорю я.

— Во-от! Держись, внучка, Ивана-колдуна, у него котелок варит! Нет ничего, но враг наш думает, что есть. Что, когда разбили мы упырей, позабирали мы из разрушенных их замков много трофеев, артефактов, да и попрятали. А без штук этих тяжело врагу новых слуг вербовать, силы им перекачивать. Глупые — по себе о нас судили и судят.

— А вы те артефакты, значит…

— Уничтожили, — коротко бросает старая ведьма. — Но слухи пустили, что нет, что попрятаны они по избушкам нашим.

— Ба! — Слёзы у Бри мигом высыхают, кулачки сжимаются. — Так вы нас подставили!.. Вы на нас этих… этих… гадов натравили! Ну и кто вы после этого?!

— Мы те, — тяжело говорит призрак, — кто на мётлах своих в воздухе горел, когда на штурмы шли. Те, кого упыри живьём по жилочкам, по косточкам раскатывали-растягивали, и не спрашивай, внучка, чего ещё они с нами творили! Слабые да робкие ведьмы не только сами погибали, но и других, товарок боевых, нерешительностью да бесхарактерностью губили. В бою, Брионни, не до сантиментов. Трусихи да лежебоки ведьмовскому роду не нужны. И там, когда свой путь здесь пройдёшь, нужны не будут тоже. «Подставили» вас, говоришь? Не «подставили», а сделали так, чтобы знали вы — враг повсюду, в любой миг ударить может! Не видела ты, как полсотни ведьм разом над замком Лориан вспыхнули, я одна прорвалась! И никто из наших не повернул, все до конца шли! Так что молчи, девчонка, да запоминай!..

Но не такова моя Бри, чтобы сдаться. И неожиданно на помощь ей приходит ламия.

— Все ль из тех ведьм, что сгорели в сраженье, // Дом свой в порядке отменном всегда содержали? — Талессис оказывается рядом с Бри, кладёт руку ей на плечо. — Духом силен и такой, кто в жизни обычной // Правилом пренебрегает!

— Одно за другим тянется, — отмахивается старая ведьма. — Соберись, Бри!.. А теперь не спорь, не фыркай на бабку твою, которая уже померла вдобавок, а слушай дальше. Поручено было эльфику ключи у тебя выманить, а нужные существа тут бы и подскочили. И, кабы не Рашпиль с Манюней, всё бы у них получилось.

Ну да, Рашпиль. Единственное «истинно магическое существо», о котором все забыли — и в силу которого Бри так наивно не верила.

— Давно они с Манюней тебя, внучка, проучить хотели. Что неряха, растеряша, домового не уберегла. Давно хотели, как звери в сказке, от нерадивого хозяина уйти.

— Рашпиль! — охает Бри, глядя на кота.

— Мря, — как бы разводит он лапами. Мол, нехорошо, а что поделаешь?

— Предатель! Продал свою хозяйку за… за… за миску сливок?!

— Не возводи напраслину на котика, не предавал он тебя! — отрезал призрак. — И Манюня тоже. Они, как только поняли, что с эльфиком дело нечисто, так избушку на крыло и подняли.

— Ты это можешь, кот?! — в голосе Бри прорывается невольное восхищение.