Хронум. Книга II

* * *

— Мыдырак, ну что за вонь? Ты в штаны ссышься⁈

Старый Пейрам непрестанно ворчал на бестолкового соплеменника, пренебрегающего гигиеной (как ему думалось). Битый час они ползли черепашьим шагом в узком тоннеле, что проторил им сильный одаренный «землекоп», и все никак не могли достичь своей цели.

— И ведь толкнул же черт встать за твоей спиной! — продолжал бубнить себе под нос старый хакас.

— Иван Никифорович! Вы как скажете… Хоть стой, хоть падай.

В голосе Бугаева звучали нотки обиды. Мыдырак часто ходил в душ, просто новый его начальник до самого вечера гонял их по полигону. Возможно он и сыкнул немного. Что тут такого? Когда ползешь под колючей проволокой под напряжением и нечаянно ее касаешься, всякое может произойти.

Возмущался Астай не просто так. Пока шла кровавая бойня, они отсиживались где-то под землей. Иногда к ним проваливались тяжелые граверы противника, но то были единичные случаи. Банда Мыдырака быстро расправлялась с неудачниками.

Затея провести диверсию в главном штабе неприятеля была на грани фола, а все потому, что аналитик (аналитик, мать его!) не знал куда идти.

— Выше на тридцать пять градусов и двадцать пять метров по прямой, — продолжал он вести за собой отряд.

— Ну, Назар! Аналитик хренов! Если опять упремся в дерево, я лично составлю для тебя программу тренировок!

— Мы почти на месте, Иван Никифорович! — возразил паренек.

— Ну-ну! Посмотрим!

Когда они достигли нужного места, Астай скомандовал туманнику накинуть доспех, а сам приложил ухо к потолку, прислушался.

— Астай, а десять раз по десять, еще четыре по десять и восемь — это сколько? — донеслось снаружи.

— Сто сорок восемь.

— А это много или мало?

— Мало.

Сказав это, пейрам зажал себе рот, а на лбу мгновенно выступила испарина. Его подельники застыли в изумлении:

— Иван Никифорович, это все еще в рамках плана или мы отклонились от него? — аналитик все никак не мог взять в толк, что сейчас произошло. Впрочем, так же и остальные.

Спохватившись, Астай рявкнул:

— Начинаем! — и первым пробил стенку, отделявшую их от тех, кто находился снаружи.

Златан, ставший свидетелем странного разговора, застыл в изумлении, когда земля взорвалась под шатром, а оттуда никто не появился. Но когда начали падать его люди один за другим, быстро смекнул, что здесь работает сильный туманник.

Двое телохранителей барона — граверы семнадцатого и восемнадцатого рангов, спешно закрыли господина своими телами.

— Убейте! Убейте их всех! — кричал барон, как умалишенный.

Его люди падают замертво, как безвольные куклы. Им режут глотки, отрывают головы и конечности. Происходит громкий хлопок, и огромная туша телохранителя валится с ног, а в его груди зияет сквозная дыра, размером с кулак.

Мгновенно оценив опасность, Златан бросается в сторону. Вовремя. На том месте, где он только что стоял, падает и второй гравер, словивший чудовищную пулю.

На холм взбираются его люди, спешат защитить своего господина, но Златан берет инициативу в свои руки. Он только что едва не попрощался с жизнью. А самое ужасное — даже не видел лиц нападавших. Обезумев от мысли, что мог погибнуть так бесславно, Златан обрушивает на врага разрушительную мыслеконструкцию «Смерть», вкладывая в нее все свои внутренние резервы, приправляя всепоглощающей лютой ненавистью.

Осязаемая волна голубого света мгновенно расходится в стороны. Люди на холме хватаются за головы (только на это их хватает). Сомкнутые в напряжении челюсти не позволяют произнести ни звука. Из глаз текут слезы и кровь, из ушей — спекшиеся мозги. А затем просходит взрыв черепной коробки и они, обезглавленные, валятся на землю.

Но Астая уже и след простыл. Сорвав со Стивена прочные оковы, он сгреб пса в охапку и тем же путем отступил вместе с бестолковыми подельниками.

Златан с ужасом нанаблюдает, как волна расходится дальше. Огибает рельеф и устремляется вниз. С его верными людьми, теми, кто спешил на подмогу, происходит то же самое. Десятки, сотни обезглавленных тел сваливаются вниз, как снежный ком, цепляя других и увеличиваясь в размерах ежесекундно.

— Нет, этого не может быть! Это не я! — Златан неистово трясет головой, отрицая свою причастность к бессмысленным жертвам. Его лихорадит, руки трясутся.

В этот момент в небе появляется вертолет, и его звуки немедленно отрезвляют барона. Он начинает активно жестикулировать, кричать, чтобы его забрали. Но вертолет пролетает мимо.

— Это не мой, — доходит наконец до цыгана.

В поисках рации, он обшаривает карманы своих людей и когда находит ее, вызывает экипаж наемного вертолета.

— Макар, забери меня отсюда! Живо!

— Мы так не договаривались, Златан, — отвечает ему спокойный голос командира судна. — К вам спешат гости, а мне не хотелось бы светиться перед безопасниками. И потом, я видел, что ты сделал со своими людьми. Извини, но такой участи для себя я не желаю.

— Трус! Собака! Чтобы твоего отца имели семеро! А твоя мать…

Договорить Златан не успевает. На его глазах взрывается купол над усадьбой, взрывная волна расходится в стороны, едва не сбивает его с ног.

Появляется он… Черный, как сама бездна. Ужасный, как сама смерть. Вид Ахматова внушает животный страх. Он демон во плоти: с рогами на голове и адскими подернутыми пеплом крыльями. В руках он держит исполинский меч, ярко пламенеющий на фоне распахнутых крыльев. Жуткий взгляд полон ненависти. Под хронумом клубится черный дым, рваными лоскутами стелется по земле.

Хронум буквально на секунду замирает, а затем приходит в движение.

Выйдя из оцепенения, барон истошно кричит в рацию:

— Плачу тебе вдвое больше! Втрое! Макар, ты слышишь меня⁈ Макар⁈

Последнее, что он слышит в ответ — смех того самого Макара, бросившего его подыхать и звуки набирающего обороты двигателя.