Дэурумы. Тёмный ритуал

Габриэль

Я открываю проход в подземный мир и переношу нас с Аникой к Чернобогу.

Погружаясь в ад, я чувствую его жар обжигающий кожу.

Подземный мир, т.е. Навь, это по большей части сухая пустыня, в которой есть скалы, редкие растения и тёмные озёра, наполненные демонами и нечистью.

Навь граничит с Тартаром на западе, с царством Анубиса на юге, с Хельхейм на севере, с Диюй на востоке. И в каждом из них правят тёмные боги, бесконечно истязая и наказывая всех грешников этой планеты.

Есть и другие подземные царства. Но именно с этими граничит наша Навь.

Иногда боги Ада собираются вместе для обсуждения новых законов, судилищ и пиршеств.

Они могут заключать межгосударственные браки или же вести войны.

Армии ада состоят из солдат демонов, созданий, рождённых под землей, но и порой из завербованных грешников или мелких богов.

Я здесь, в подземном мире, в чертоге Чернобога, куда я попал первый раз около полугода назад, когда Михаил напал на нас.

Теперь я здесь бываю довольно часто.

Чернобог, мой хозяин, даёт мне разного рода поручения: отловить строптивых демонов и вернуть ему, или принести душу грешника на судилище.

Сейчас я во дворце Чернобога. В этот раз я пришёл без приглашения. Но он должен знать, что я здесь.

Его огромный чёрный дворец похож на скалу из сотни пик, подземелий и башен. Над башнями в грозовом небе кружат вороны и алконосты, девы с телом птицы.

На входе во дворец нас встречает страж. Мёртвый богатырь, высокий, мускулистый, одетый в медные латы.

Узнав меня, он пропускает меня внутрь и говорит:

– Хозяин ждёт тебя в чёрном храме.

Чёрный храм – одно из его любимых мест.

Мы отправляемся туда, поднимаясь по широкой каменной лестнице вверх.

Аника шагает позади меня, опустив голову вниз. Его руки связаны сзади.

Мимо нас проходят слуги, уродливые демоны с пупырчатой кожей коричневого цвета.

Страж открывает большую расписанную узорами дверь в храм и пропускает нас внутрь.

Это огромное помещение, с высокими потолками, узкими, длинными окнами с острыми краями в готическом стиле. Стены тёмные, будто покрыты сажей.

На стенах картины и фрески с изображением богов, битв, сцен исторических событий Нави, Яви и Прави. Навь – это подземный мир, Явь – земной, а Правь – рай, обитель светлых богов.

Мой взгляд падает на картину, на которой изображена битва на фоне снега и озера покрытого льдом. Довольно большая, метра два.

Конная армия рыцарей в латах, на белых конях, которые держат белые флаги с красным крестом в руках. Их противники – русские богатыри, которые сидят на таких же белых конях, но в руках держат полотна с изображением христианского бога. Они сражаются на мечах и люди с красными крестами проигрывают.

Меня притягивает один персонаж, светловолосый мужчина в латах и красном плаще. Он сидит на белом жеребце и высоко поднимает меч в воздух. Его лицо мужественное, взгляд смелый и тело сильное.

– Нравится моя картина? – слышу голос за спиной.

Оборачиваюсь и вижу его. Бога зла и тьмы.

Чернобог сидит на высоком троне, вытянув длинные ноги вперёд. Он высокий, метра три, на нём богатырские латы, царский длинный плащ, расшитый серебром и подбитый мехом. На ногах высокие сапоги. Его длинные белые волосы зачёсаны назад, на голове серебряная корона с острыми краями.

Хозяин ада вовсе не стар, как о нём думают многие. Несмотря на то, что он существует уже очень и очень давно, на его лице нет почти ни одной морщины. На вид ему лет сорок. А на деле, сколько? Миллион?

Его лицо красиво, как лицо ангела. Тонкие черты лица и абсолютно чёрные глаза.

Я опускаюсь на одно колено перед ним, чтобы выразить своё почтение, как истинный раб своего хозяина, как пёс.

Всё моё естество сжимается от недовольства и гнева. Почему я?! Почему здесь?! Почему перед ним?!

Если бы мне только дали право выбора, я бы никогда не выбрал его.

– Да, мне нравится картина. – отвечаю я.

– Тринадцатый век, согласно земному летоисчислению. Ледовое побоище, битва русских с немецкими рыцарями. Но картина была написана в двадцать первом веке.

– Хороший художник.

– Да, он неплох. Жаль, не был грешен, поэтому сейчас рисует в царстве моего брата, Белобога. Я люблю коллекционировать художников и музыкантов. К счастью, очень многие из них выбирают путь тьмы и попадают сюда после смерти.

– Кто этот мужчина на коне?

– Александр Невский. Смелый князь и русич. – спокойно отвечает он, перебирая длинными пальцами в перстнях по подлокотникам трона и задумчиво смотрит на меня.

– Князь… Как и я?

– Как и ты.

– И каждый князь должен воевать? – спрашиваю я, глядя на кровавую сцену битвы двух народов, убивающих друг друга за религию.

– Каждый. – отвечает он. – Войны были и будут всегда. Такова природа человека. Поэтому судьба князя, это всегда война.

– Тогда кому захочется быть князем? – обречённо спрашиваю я, с горечью в голосе.

К горлу подступает ком. Ненавистное бремя судьбы, которую ты не выбирал. Что может быть хуже?! Умереть на поле битвы за свой народ или же за безумные идеи тирана! Может Земля и есть ад?

– Нет, земля не ад. Ад здесь. – он делает движение рукой, обводя всё помещение. – Видишь?

Он указывает на скульпутру, которая находится рядом с ним. Это мужчина, который стоит на коленях и держится руками за голову. На его лице застыла маска ужаса.

Чернобог протягивает руку и прикасается пальцем к скульптуре. Из глаз мужчины начинают течь кровавые слёзы и из его открытого рта раздаётся стон.

Меня передёргивает от шока.

– Там внутри человек? – спрашиваю я неверящим голосом.

– Не только там. Но и в картинках.

Я поворачиваю голову и вижу, картина ледового побоища оживает, на ней двигаются люди. Из неё выходит шум битвы: крики людей, ржание лошадей. Над ними летят стрелы, пронзая ледяной воздух.

Я замечаю, что почти на всех картинах происходит движение. Этот шум превращается в какофонию звуков, он оглушает.

– Они не всегда здесь. Иногда я отпускаю их души и картины становятся просто картинами.

Вот почему он любит бывать в этом храме! Здесь он мучает людей и наблюдает за их страданиями.

– Но… – говорю я.

– Габриэль, – перебивает он, – ты пришёл, чтобы жаловаться на судьбу, жалеть наказанных грешников? Или же у тебя ко мне дело?

– Не будь так строг с ним, повелитель. – звучит рядом нежный, женский голос. – Габриэль ещё совсем юн. Он задаёт много вопросов и много чего не понимает. Разве ты не был таким, когда был молод? Или забыл?

Из-за колонны выходит Агнесса, одна из трёх жён Чернобога. Красивая, юная девушка лет двадцати, длинное чёрное платье расшитое драгоценными камнями. Чёрные волосы, тёмные глаза полные печали, в которых многовековой туман. Её глаза словно бездна, в которой утонул бы каждый, взглянувший в них. Её кожа белая как снег. И её голову не украшает венец. Что очень странно, потому она такая же царица как и две другие жены Чернобога. Те всегда в коронах.

Конечно же, ей не двадцать, скорее всего ей не меньше тысячи лет. Она знала ещё моего прадеда и прадеда моего прадеда.

Это странное ощущение, видеть перед собой юную девушку, которая на самом деле старше тебя всего на какой-то миллениум.

Она отлично вписывается в этот депрессивный пейзаж тоски и боли. Что за судьба ей досталась? Быть женой бога ада, вечно жить во тьме.

– Агнесса, – я опускаюсь на колено перед ней. – Моё почтение, царица подземного мира.

Она обнимает одной рукой высокую колонну, в другой держит ожерелье из изумрудов, которое задумчиво перебирает пальцами.

– Нет ничего, что я бы мог забыть. – так же спокойно отвечает её супруг.

– Я прошу простить меня за вторжение, но дело срочное. – говорю я.

– И это самое «срочное дело» стоит связанное за твоей спиной? – лениво говорит он.

– Аника, я вызвал его, потому что на земле происходят зверские убийства молодых людей.

– Что мне до твоих зверских убийств? Разбирайся сам. Тебе в помощь дано столько демонов, сколько захочется.

– Но этот демон ослушался меня. Он осмелился выпить живой крови и вспомнил свою жизнь.

В одно мгновение Чернобог оказывается около Аники. И, покидая трон, уменьшается в размерах. Обретает человеческий рост.

Он хватает Анику за горло и гневно шипит:

– Что я слышу?! Забыл, что умер, что убивал? Забыл, что насиловал невинных? Забыл плату за грехи?

– Я вспомнил кто я. Моя жизнь тебе не принадлежит. – хрипит демон и сплёвывает на землю.

– Ты навечно мой, я твой единственный господин. И у тебя нет прошлого, только настоящее и будущее. И это будущее – я.

Глаза Чернобога превращаются в две чёрные дыры и, заглянув в них, Аника кричит от боли.

Я отворачиваюсь, не в силах смотреть на это.

– Я запрещаю трогать живых, пить их кровь. – говорит хозяин ада. – Заковать его в кандалы и отвести в темницу! Пытать, пока не завоет от боли ещё громче. – говорит Чернобог.

Анику хватают демоны-стражи и уводят в место, которое хуже ада для живых душ. Ибо место, в которое они его ведут, это темница для демонов. Это всё равно что ад, только для бессмертных. И муки там иные, и боль там другая, и жестокость неподкупных палачей самая сильная во всём мироздании.

Я знаю, Аника люто заплатит за то, что сотворил.

– Может тебе и его жаль? – говорит Чернобог. – Ведь когда-то он был человеком.

– Мне нисколько его не жаль. – отстранённо отвечаю я, делая вид, что мне всё равно. – Он ослушался моего приказа, выпил кровь моей ведьмы и напал на неё.

– Напал на твою возлюбленную? – говорит Агнесса. – Ту самую, из-за которой болит твоё сердце? Ведьму Велеса? – она подходит к своему супругу и кладёт руку на его плечо. – Если бы кто-то напал на твою возлюбленную, что бы ты сделал?

– Я бы убил его. – спокойно отвечает он, ничего не выражающим голосом.

В его чёрных глазах отражается бесконечность вселенной, такой же большой как и его жизнь. Он способен любить? Сколько их было в его вечной жизни?

Чернобог берёт Агнессу за руку, нежно целует ладонь и говорит:

– В тебе так давно не было эмоций, а сейчас ты горишь от гнева и возбуждения. Неужто любовь этих смертных разбудила в тебе то, что уже давно умерло? Эмоции!

Она томно откидывает голову назад и позволяет ему себя обнять за талию. Они вдруг делают шаг и в воздухе гремит органный аккорд. Чернобог поднимает свою возлюбленную в воздух и они начинают кружиться в медленном танце.

Я смотрю на источник звука и вижу мужчину, примерно семидесяти лет, одетого в черный костюм и галстук. У него закрыты глаза, и он, не глядя, резко бьёт по клавишам органа и из под его пальцев выходит грустная элегия. Настолько печальная и красивая, что хочется умереть и снова воскреснуть в жизнь. Но больше, конечно, просто умереть.

Мертвенно-бледное лицо этого человека кажется мне знакомым.

Я смотрю на божественную пару, которая танцует на мраморном полу. Они смотрят другу другу в глаза и нежно обнимаются.

Неужели забыли о моём присутствии?

– Кто этот музыкант? – спрашиваю сам себя.

– Рахманинов. – хрипит голос за моей спиной.

Это уродливый гоблин с пузырчатой кожей, который служит во дворце. Он тоже смотрит на танцующих.