Куница. Том 2

Глава 41

Трасса

Март 1983 года

— Самурык не любит закрытых помещений. Поверь, ты не захочешь выслушивать её ворчание, — пояснила Олеся, пытавшаяся сделать почти невозможное: найти площадку, одновременно безлюдную и открытую.

Большую часть ночи мы провели в дороге, возвращаясь в Москву. Рисковать и пользоваться иным транспортом ни я, ни Олеся не хотели, поэтому несколько часов подряд я развлекал её разговорами. И оказалось, что Тридцатиликая Птица ночь тоже не любит, предпочитая, чтобы к ней обращались днём.

— Ты сказала, что ночью она может вообще не ответить, — напомнил, отслеживая взглядом встречные автомобили.

— Да, бывает такое, — подтвердила девушка. — но с помещениями не так. Она отзывается, но ворчит, тянет время, капризничает. Особенно не любит современные здания, сталь и стекло не переносит. Только старые каменные здания воспринимает нормально. Мы для общения с Самурык используем старый собор, специально перевели его на вечную реставрацию. Историческая ценность у здания не особо высокая, зато территория закрытая и никаких посторонних.

Хмыкнул.

— Мне кажется, она над вами издевается.

— Мне так тоже иногда кажется, — призналась Олеся. — Но она слишком полезна, такие мелочи можно и потерпеть.

Мы ехали по дороге местного значения, показавшейся нам не особо используемой, но несмотря на прохладную погоду, здесь стояло много машин, всем что-то потребовалось в лесу.

— Для лыж уже поздно, для пикников слишком рано, — прокомментировал я, увидев семейную пару с парой детей и собакой, что выбрались из машины. — Что им всем здесь надо?

— Прощание с зимой, — ответила оперативница. — Ты совсем не разбираешься в праздниках обычных людей?

Отрицательно качаю головой:

— Как-то не приходилось погружаться в эту тему.

— У тебя есть шанс наверстать, — улыбнулась Олеся. — Праздник уходит корнями в четырнадцатый век. Одним летом какой-то ныне забытый род вытащил с плана демонов Повелителя саранчи. Несколько месяцев тварь разоряла земли Руси, до прихода холодов. Обычный холод оказался сильнее магических тварей. С тех пор простолюдины каждую весну благодарят зиму и просят, чтобы и в этом году Повелитель саранчи не возвращался.

— Его нашли и отправили обратно? — уточняю.

— Конечно, — подтвердила девушка. — Но подвиг родов Зиминых, Крыловых и Онежских выветрился из народной памяти, осталась только зима.

Мы вернулись на трассу и поехали дальше. Меня начали немного утомлять катания, пришло неочевидное решение.

— Сейчас обзаведёмся глазами в небе.

Теневой пантеон, очевидно, как раз не любил дневной свет и открытые пространства, но мне сейчас своенравных обитателей той стороны вытаскивать и не требовалось.

— Ты собираешься призвать кого-нибудь просто в качестве птицы? — удивилась Олеся.

— Думаешь, не стоит? Это сильно сократит нам время поиска.

— Уверен, что сможешь это контролировать? — в её голосе явственно отражалась опаска.

Но я уверенно ответил:

— Да, всё хорошо. Эти знания из тех, что... Ну, ты понимаешь. Я знаю, что делаю.

Не уверен, что мои слова полностью успокоили Олесю, но останавливаться был не намерен. Прикрыл глаза, формируя связь с иными планами. Первая проблема призывов, нужно уметь верно открывать переходы. А научиться этому можно только практикуясь. Замкнутый круг: без практики не откроешь правильный переход, открывая не тот переход имеешь хорошие шансы получить совсем не то, что хочешь.

Мне была нужна птичка. Вопреки стереотипам, в призыве теневого пантеона не было воронов и грачей. У меня на руке материализовался скворец, недовольно проворчавший на солнечный свет и перепрыгнувший на другую руку, подальше от окна.

— Прости, друг, но придётся потерпеть, — к словам я приложил свою магию, кормя существо иного плана.

Птица обречённо чирикнула, принимая свою судьбу. Прикрываю глаза, настраиваясь, и через несколько секунд вижу собственное лицо, разве что в оттенках серого. Открываю окно и выпускаю птицу.

— Большой опыт, да?

На войне я использовал этих малышей для разведки. Не слишком часто, но достаточно, чтобы наловчиться.

— Это проще, чем кажется. И я уже вижу подходящую площадку.

С высоты птичьего полёта обзор был куда лучше, а магическая природа малыша позволяла ему запросто перегонять автомобиль. Я указывал Олесе, куда сворачивать, правда, кое-где дорога была так себе, но благодаря этому на небольшом пустыре не оказалось посторонних. Как этот асфальтированный участок земли появился, оставалось только гадать...

Короткая резь в глазах, и я узнал, откуда он здесь. Когда строили дорогу, здесь ставили технику и вагончики для рабочих. Спасибо, Гамаюн, это была очень важная информация.

В общем, к этому моменту я смотрел на мир уже своими глазами. Севшему мне на руку посланцу иного плана я отплатил ещё одной порцией энергии и отправил обратно в его мир.

— Молодец, — одобрила Олеся. — Я знаю человек десять, может быть, кто умеет также обращаться с существами иных планов.

Улыбнулся.

— Если будем сотрудничать достаточно долго, я смогу и тебя научить, — но, подумав, спросил, — А в чём проблема? Ты же сама собираешься достаточно сильное существо призвать?

Но Олеся отрицательно покачала головой.

— Самурык заключила договор не со мной.

Я достал с заднего сидения тубус, а Олеся выбрала ровную площадку. Магией избавила старый асфальт от лишнего мусора и снега. Затем использовала магическую кровь. Когда под рукой нет подходящего материала для начертания, используют магическую псевдокровь. Преобразование собственной магической энергии в некий аналог магических чернил изобрели лет пятьдесят назад, кто — не знаю, да и неважно. Сейчас именно такими чернилами Олеся нанесла узор призыва. Я стоял поодаль, чтобы своим присутствием не вносить помехи. Псевдокровь, если откровенно, материалом была крайне посредственным, подходила далеко не во всех случаях, но сегодня всё получилось.

Рисунок дал белое сияние. Я отчётливо ощутил, как дрожит реальность, но прорыва не было. Тридцатиликая Птица не нарушала границы миров, она либо не проявлялась в нашей реальности в полной мере... Либо находилась в нашем мире, а не в своём пантеоне.

Самурык явила себя. Первым я ощутил сверлящее чувство в черепе, и только потом осознал, что вижу воплощение существа из иного мира. И... она была женщиной, с телом, покрытом белыми перьями. Лица не было, лишь пустой овал. Она была обнажена, маленькие перья не скрывали подробностей строения тела, а интимные места не закрывали вовсе. За спиной её раскрылись четыре больших крыла, очень больших, по пять метров каждое, несоразмерные двухметровому телу.

И я понял, почему не было ощущения пробоя реальности. Просто огляделся. Мир за пределами какой-то незримой черты плыл, искажался, мерцал. Это не мы призвали Самурык, нет. Она пригласила нас на свой уровень реальности, вытащила с обычного материального плана. Полез проверять тубус, чтобы удостовериться, не разрушили ли скачки реальности старый свиток.

— Страждущие, — заговорила Самурык.

Звуки её голоса отозвались легионами мурашек, пробежавших по спине.

— Я взываю к твоей мудрости, Тридцатиликая.

Но Самурык не слушала Олесю. Пусть в позе существа ничего не изменилось, я был уверен, всё внимание птицы приковано ко мне. Повинуясь наитию, я моргнул, взглянув на мир глазами, что были дарованы Гамаюном.

Виски пробило болью. Я знал, что увидел, но не мог этого осознать, груз понимания засверливался в мой мозг. Я видел истинный облик потустороннего существа. Невозможное огромное сплетение белых лент, карих глаз, голубых перьев, бесконечных крыльев, золотых плетений... Женский силуэт лишь угадывался в этой бесконечности, будто стоит расфокусировать зрение, и невозможная многомерная фигура сложится в обычное и привычное человеческое тело с непривычно большими крыльями.

Моргнул повторно. Я всё ещё видел Самурык в её истинном облике, но это уже не давило на мой мозг так сильно. Моргнул ещё раз, и уже практически видел обнажённую девушку в перьях. Если не сосредотачиваться и не пытаться рассмотреть.

— Избранник, — обронила слово птица. — Аватар.

Олеся удивлённо обернулась, да я и сам был несколько обескуражен. Я подозревал, что подобное возможно, но не рассматривал такую вероятность всерьёз.

Гамаюн передал мне не только глаза. Манипулятор времени сделал меня своим аватаром, наделил частичкой своей силы. Радости по этому поводу я, правда, не испытывал вовсе.

— Тридцатиликая, — ответил я птице, сопроводив слово уважительным кивком.

Попытался представить, как это существо ворчит. Получалось с трудом. Не представляю, как ЭТО может ворчать и капризничать.

— У тебя кровь, — порадовала меня Олеся.

И в этот момент мои глаза накрыла боль и резь. Зажмурился, всеми силами стараясь вернуться к обычному зрению.

— Не пытайся видеть больше, чем способен понять, — посоветовала Самурык. — Впрочем, если ты увидел, значит, был к этому готов.

— Увидел что? — не поняла Олеся.

— Всё, — многозначительно и непонятно отозвалась птица.

— Я, похоже, смог увидеть часть её истинного облика, — признался я.

В другой ситуации, пожалуй, оставил бы такую информацию при себе, но сейчас плохо соображал, возвращая самообладание и способность нормально видеть. Когда открыл глаза, передо мной снова была Самурык, в облике девушки с крыльями.

Но без пустоты на лице. Теперь я видел её глаза, карие, глубокие, пронзительные.

— Но это же... И... — Олеся растерялась.

— Не спрашивай, сам понятия не имел, что такое возможно, — отрицательно качаю головой.

А ещё я видел цвета, тогда обычно глазами Гамаюна различаю только оттенки серого.

— Страшись, ведомый, — предупредила меня птица. — Незнание делает тебя уязвимым.

Вздохнул.

— Мне это известно. И я сомневаюсь, что смогу сейчас это исправить.

Ещё несколько долгих секунд Тридцатиликая смотрела на меня, прежде чем обратить внимание на Олесю.

— Какого знания ты жаждешь, дитя? Если это будет в моих силах, я помогу, — в голосе существа явно прослеживалось снисхождение.

Не дожидаясь слов Олеси, я изъял пергамент и развернул его, показав птице.

— Мы не можем прочитать этот текст, — заговорила оперативница. — Окажи нам честь. Пролей свет истины на скрытое знание.

Я ощутил, как пергамент покидает мои ладони, становясь невесомым. Мешать не стал, поняв, что Самурык приближает свиток к себе, производя тонкие магические манипуляции.

— Древний язык, диалект, архаичная запись, — заговорила птица неожиданно деловым тоном, не вяжущимся со всем пафосом, что обволакивал нас до этого момента. — Речь идёт о возврате к Истоку, полному обновлению, возвращению к точке начала. Пользуясь методикой, что здесь описана, маг жертвует всеми узлами и развитием, чтобы заново пройти жизненный путь. Продлить свою жизнь. Познать вечность.

Самурык взмахнула крыльями. Вновь боль в висках, но уже иная, привычная. Я узнал её. Метод эмпатической передачи, телепатического обучения. Птица не мелочилась, не разменивалась на переводы и объяснения. Существо с иного плана просто прочло свиток, вникло в секреты, и передало понимание методики. Передало нам обоим, вписывая в нашу память, внедряя, будто мы знали содержимое свитка с самого раннего детства. Будто родились с этим знанием.