Симранский Цикл Лина Картера

Как Фриндольф исполнил свою месть

Много историй рассказывают о людях, которые попытались возвратить возлюбленных из царства мёртвых и лишь причинили себе ещё больше страданий. Но рассказы о тех, кто тревожил мёртвых по причинам, менее простительным, чем любовь — ради богатства, чтобы узнать их тайны или даже из ненависти — столь же плохо заканчиваются и гораздо менее известны. Их следует знать получше, утверждают некоторые мудрые люди Симраны. Одна из них — история о Фриндольфе и о том, к чему привела вражда, которой он не позволил умереть вместе с юным Вульгом Эту историю, как считают некоторые, необходимо изучать в каждой магической школе.

Не так уж давно в портовом городе Морденхем на свет появился Фриндольф — отпрыск одной из богатых торговых фамилий. Хотя родители не слишком баловали его, Фриндольф не избежал беспечальной юности, проведённой в безопасности и комфорте изобильного дома. Не стоит и говорить, что Фриндольф никогда не голодал и не страдал от слишком высоких цен или нехватки лучшего образования. Он мог рассчитывать на то, что станет почтенным членом общества и будет носить блестящее позолоченное одеяние из сукна, которое в Морденхеме могли позволить себе лишь достаточно богатые люди.

К сожалению, вскоре после того, как юный Фриндольф достиг зрелости, его отец лишился большей части семейного состояния, сделав несколько неудачных вложений. Вскоре после этих неудач он скончался и мать Фриндольфа ненадолго пережила своего мужа. Это поставило Фриндольфа в стеснённое положение. По меркам большинства людей он всё ещё оставался состоятельным, но, в сравнении с тем, что было, он впал в отчаянную нужду. Теперь ему приходилось учитывать цену на продукты и дважды подумать, прежде чем покупать какие-либо дорогие деликатесы, раньше постоянно украшавшие семейный стол. Он больше не мог устраивать крупных роскошных приёмов по любому незначительному случаю, как часто делали его родители. Теперь Фриндольф бережно пользовался одеждой и мебелью, чтобы они прослужили как можно дольше. И вместо одиннадцати слуг, работавших на его семью, теперь он обходился лишь поваром, экономкой и злополучным пареньком, который выполнял подённые работы.

Все Фриндольфовы усилия переменить судьбу лишь ухудшали положение. С каждой попыткой семейное состояние всё больше истощалось. Он продал летний дом за городом, чтобы купить долю в представляющемся очень перспективным деле. Оно прогорело из-за чересчур рьяных конкурентов. Фриндольф продал большинство драгоценностей своей матери (и отца: тот тоже любил роскошно выглядеть) и зафрахтовал торговое судно, которое никогда не оставалось без прибыли. Во время плавания это судно потопил ураган, насланный богами, дабы покарать город, мимо которого оно собиралось пройти. Если воспользоваться этим, то Фриндольф мог бы получать немалую прибыль, заставляя людей платить за то, чтобы он не вкладывался в чужие предприятия, но о таком он и не задумывался.

Фриндольф попытался пойти по торговой части. Он был уже не настолько юн, чтобы идти в ученики. У него имелось подходящее образование, чтобы стать счетоводом или переписчиком, но жалование за это казалось ему слишком скудным. В конце концов Фриндольф записался в малопочтенную волшебную академию, поскольку там не интересовались возрастом студента. Даже бесталанный волшебник обычно мог заработать на достойную жизнь и Фриндольф думал, что сможет сдать свой огромный городской дом внаём, как зал собраний для волшебников. Более, чем через год удовлетворительных оценок, хороших результатов и даже безупречного поведения, Фриндольфа отчислили из-за слов провидицы (прославленной неплохим послужным списком точных предсказаний), которая напророчила, что он станет злобным некромантом, который будет тревожить покой мёртвых и эти треклятые волшебники затряслись от страха.

Когда все эти замыслы рухнули, он начал осматриваться в поисках богатых семей, с которыми мог бы породниться. Он не сумел ни найти подходящую юную невесту, ни заинтересовать её родителей, даже обедневших, как он сам. На это имелись причины. Поскольку каждый замысел пополнить его состояние проваливался, Фриндольф всё раздражительнее, злее и презрительнее относился ко всему миру в целом и окружающим в частности. Его жестокий нрав стал притчей во языцех по по всему Морденхему. Если бы Фриндольф был побогаче, то, возможно, нашлись бы семьи, согласные выдать за него своих дочерей, скверный у него нрав или нет, но при настоящем положении дел, родители, которые всегда его знали, предпочитали безопасность своих дочерей выгоде наличия его в зятьях.

К тому же, Фриндольф крепко запил после провала в школе волшебников. Это не улучшало ни его финансов, ни характера и, подобно большинству вспыльчивых людей, Фриндольф всегда старался хладнокровно оценивать тех людей, которых он мог (или не мог) оскорбить или ударить по прихоти своего нередкого опьянения. Под главный удар его поношений и буйства всегда попадали скромные торговцы или далёкие и более бедные родственники, и никогда какие-то высокопоставленные персоны, которые могли бы подать на него в Морденхемский суд и уж тем более не свирепые варвары, которые стали бы гоняться за ним с топором. Как это бывает чаще всего, излюбленными целями стали его слуги. Для своего повара, горничной и прочих он стал строжайшим из судей и надсмотрщиков, требуя от каждого, кто работал на него, немедленного обслуживания и безоговорочной преданности. Вульг, мальчик на побегушках, больше всего страдал от хозяйского настроения, поскольку не мог уйти. В самом начале Фриндольф заставил его подписать кабальный договор, к чему не смог принудить остальных, более старших слуг. Повар и экономка, по крайней мере, могли сбежать из дома Фриндольфа, если чаша их терпения переполнится, но Вульг попал бы в тюрьму, покинув Фриндольфа прежде, чем истечёт шесть лет. Учитывая, как Фриндольф обращался с Вульгом, возможно, тюрьма была бы лучше.

И, учитывая, как Фриндольф относился к Вульгу, можно было решить, что он будет только рад избавиться от унылого и ненавистного юнца. Так или иначе, Вульга винили в каждой общей оплошности, каждом скверном деловом решении, принятом его хозяином. Вульг никогда не мог выполнить и простейшей работы по дому, даже следуя буквальным указаниям Фриндольфа. Вульг хуже всех на свете выбирал время, вламываясь к своему хозяину, когда тот был пьян и в дурном настроении, лишь потому, что Фриндольф его звал. Вульг слишком хорошо познакомился с хозяйскими тростью и ремнём, как и с затрещинами, а, когда Фриндольф бывал достаточно пьян, то пускал в ход любой подручный предмет. Лишь постоянные хозяйские напоминания об участи связанных договором слуг, которые бросили своих хозяев, удерживали Вульга в доме переживающего не лучшие времена купца. Едва ли вы удивитесь, узнав, что Фриндольф в конце концов выполнил свою часто повторяемую угрозу прибить «бесполезного и наглого» Вульга.

Уже приложившись к чаше после не оправдавшего ожиданий ужина из крабьего рагу, салата из морской капусты, и свежего хлеба и масла, запиваемого жгучим белым вином из срединных земель, Фриндольф внезапно возжелал медовухи… которой не было в его запасах вин, пива и прочей выпивки. На самом деле медовуха обычно появлялась в Морденхеме лишь во время летних и осенних праздников, ни один из которых теперь не отмечался. Однако Фриндольф не придумал ничего лучше, чем вызвать Вульга и послать его за этим пойлом, пообещав ужасные последствия, если тот его не принесёт.

Вульг бросился прочь, помчавшись от виноторговца в трактире, к тем немногим бакалейщикам, которые были открыты по ночам. Пять раз он уходил с пустыми руками, поскольку, хоть Фриндольф и дал ему денег на медовуху, ни у одного из торговцев не нашлось медовухи на продажу. На шестой раз Вульг нашёл купца, у которого было немного старой медовухи, уже почти забродившей. Он заплатил этому человеку больше разумной цены, чтобы принести своему вспыльчивому хозяину хоть что-то.

Разумеется, обычный горячий нрав Фриндольфа, ожидающего своего желанного напитка, накалился до абсолютно мерзкого. И его совсем не охладило, когда Вульг вернулся с худшим продуктом и меньшей сдачей, чем ожидал этот коммерсант на мели. — Я посылал тебя за медовухой, а ты притащил мне эту скисшую мочу, которой побрезгует даже конченый пьяница! — зарычал он на злосчастного Вульга. — И ты пытаешься меня надуть, прикарманив часть сдачи!

— Пожалуйста, господин, — взмолился мальчик. — Я внимательно пересчитал сдачу и убедился, что всё верно. И это единственная медовуха, которую я смог отыскать.

Оставшиеся его аргументы свелись к воплям. когда Фриндольф схватил тяжёлую трость и начал избивать ей бедного паренька. Вопящий Вульг развернулся и кинулся на улицу, лишь затем, чтобы Фриндольф бросился следом и поймал его, прежде чем тот смог сбежать.

Фриндольф ещё долго и изо всех сил махал тростью. Прежде, чем он закончил, Вульг прекратил кричать и умолять… а тем более дышать и двигаться.

Фриндольф вернулся в свой особняк, думая, что всё это закончилось. Конечно, он ещё ждал, что Вульг встанет и последует за ним в дом, скуля и всхлипывая, как бывало после прошлых наказаний. Он весьма огорчился на следующий день, когда проснулся и обнаружил, что больше у него нет мальчика на побегушках.

Ещё больше он огорчился, попав в руки закона. Само собой, Фриндольф не ожидал, что ему придётся отвечать за смерть Вульга. Этот парень был просто кабальным, и он пытался сбежать. Несомненно, нельзя было и ожидать, что старый грубый Фриндольф понесёт ответ за свой поступок, в сущности вполне простительный.

К несчастью для него, Морденхемские судьи были не лишены житейской мудрости и они понимали, к чему могло привести разрешение хозяевам убивать слуг, когда им взбредёт в голову. Другие люди, жестокие или злонравные могли прознать об этом и решить, что теперь любой вправе убить кабального по своей прихоти. Другие слуги, связанные контрактом, с действительными или надуманными обидами на своих хозяев, могли испугаться и сбежать, чтобы не повторить участь Вульга. И кто же станет прислуживать знати? Вот настоящее преступление! Лучше примерно наказать Фриндольфа, чтобы избежать грядущих неприятностей.

Они не могли казнить Фриндольфа за убийство слуги или хотя бы заключить в тюрьму, но могли его оштрафовать. Штраф за убийство на улице был довольно немалым. Не говоря уже о вире, которую они велели ему уплатить пока что здравствующим родителям Вульга и убедились, что он это сделал. Фриндольф видел, как большая часть его оскудевших финансов уплывала в цепкие ручонки приставов и тех никчёмных обитателей трущоб, которые произвели ещё более никчёмного Вульга на свет. Но это оказалось не единственной его утратой. Судьба Вульга устрашила остальных слуг, которые, не будучи связанными договором, вполне могли уйти — и поскорее это сделали. И при этом никто не стремился заменить их, заняв освободившиеся места, кроме нескольких отчаявшихся и совершенно непригодных нищих, которых Фриндольф гневно отгонял от дверей. Он обнаружил, что теперь ему самому приходилось наводить порядок в собственном доме, застилать собственную постель и готовить собственную пищу, несмотря на то, что он ещё мог позволить себе пару слуг, если осторожно расходовать финансы. Не обрадовало Фриндольфа и то, что теперь его избегали те круги, в которых он привык обращаться. Немногие желали делить бесчестье с неудачливым купцом и было ещё меньше желающих находиться рядом с Фриндольфом, когда он снова выйдет из себя.