На подступах к Сталинграду. Издание второе, исправленное

Появление немцев

22 августа. Павел проснулся, как всегда, на рассвете. Он открыл глаза, увидел розоватые облака над собой и понял, что лежит на спине. Боец попытался подняться с шинели, расстеленной на голой земле, и чуть не вскрикнул от боли.

Парень родился в советской деревне, всю жизнь трудился в хлеву, на полях, в огороде, но предыдущие дни не прошли совершенно бесследно. Транспортировка орудия, долгий пеший поход и рытьё неподатливой почвы исчерпали последние силы бойца.

Нервные окончания в теле пылали огнём. Кости налились жидким свинцом. У Павла создалось впечатление, что все его мышцы превратились в твёрдое пересохшее дерево. Они не могли сократиться и, тем более, слегка растянуться.

Еле сдержав тихий стон, он повернулся на бок, полежал так с минуту и, отталкиваясь от почвы руками, смог-таки сесть. Боец привалился спиной к завалинке дома, закрыл глаза, перед которыми часто мелькали цветные круги, и переждал дурноту, что наполнила весь организм.

Постепенно он оклемался и огляделся по сторонам. Вокруг лежали солдаты в грязной замызганной форме. Кто-то ещё крепко спал. Кто-то проснулся и пытался подняться.

Получалось у них достаточно плохо. Все сильно морщились, скрипели зубами и матерились вполголоса. От бранных слов очнулись остальные соратники. Они начали слегка шевелиться и тоже включились в общий процесс.

Лишь один лейтенант удержался от ругани. Так же как все, он с ощутимым трудом поднялся на окостеневшие ноги, взял бутыль самогона и разлил то, что осталось. Вышло граммов по пятьдесят — шестьдесят в каждую кружку.

Бойцы выпили их, словно микстуру, и минут через тридцать почувствовали себя чуточку лучше. Все по очереди сходили к реке, искупались в прохладной воде и с удовольствием смыли с себя вчерашнюю грязь.

Трое солдат пошарили под обрывистым берегом и наткнулись на парочку примитивных рыбачьих снастей, что в деревнях называются «мордами». Они вытащили на сушу цилиндры, сплетенные из тонкой лозы, и обнаружили в них десятка два карасей и мелких сазанчиков.

Добытчики принесли небогатый улов, живность распотрошили и бросили в здоровый котёл, в котором вчера коноводы варили свежее мясо. Кто-то набрал по огородам лук и морковь, подрыл кусты с ещё не созревшей картошкой и выбрал самые крупные клубни. Всё это почистили, порезали на небольшие куски и запустили в кипящее варево.

Похлёбка быстро сварилась. Солдаты разлили горячую пищу по своим котелкам, порезали остаток конины и, взяв вместо хлеба ломти холодного мяса, съели вместе с ухой. Получилось очень даже неплохо. В заключение трапезы, выпили кипятка на десерт и, не мешкая, залили костёр. Не стоит выдавать себя окружающим даже тонкими струйками дыма, идущими к небу.

Мышцы людей снова ожили и уже не болели при каждом движении. Настроение сразу улучшилось. Павел с артиллеристами поднялся на холм и посмотрел в разные стороны. Обширная степь была абсолютно пуста на многие километры вокруг. Лишь откуда-то с запада доносился гул канонады. Видно, фашисты пытались форсировать Дон, а наши войска отбивали атаки.

Лейтенант позвал коноводов и всех, кроме двух пехотинцев, что были ранены возле оврага. Они так и остались сидеть у «максима». Офицер показал на орудие, на ящики со снарядами и сказал, что, скорее всего, всем бойцам придётся помогать пушкарям. По крайней мере, первое время, пока фрицы не двинут в атаку стрелков. А то, что всё кончится именно этим, он был совершенно уверен.

Офицер объяснил, как брать тяжёлые длинные «чушки», весящие до семи килограммов. Как отрывать клиновой затвор и вставлять снаряд так, чтоб не отбить себе пальцы. Коротко рассказал, как наводить орудие по вертикали и по линии горизонта.

Павел внимательно слушал короткие объяснения «лектора». Он удивился тому, что горизонтальный прицел и механизм вертикального наведения ствола располагались с разных сторон от казённика. Боец потрясённо подумал: «А если убьют одного из наводчиков, как сможет второй стрелять без напарника? Выходит, тяжёлая пушка станет совсем бесполезной?»

После чего, он сделал естественный вывод: «Поэтому, лейтенант объясняет солдатам основы артиллерийского дела. Ведь случись что с пушкарями, придётся пехоте занять свободное место. Правда, вряд ли из этого выйдет какой-нибудь толк. Разве что, они смогут прицелиться через пушечный ствол и ударить прямою наводкой».

Когда короткий ликбез приближался к концу, снизу, с пригорка пехоты послышался голос одного часового:

— Воздух! — крикнул боец и добавил: — С запада к нам летит самолёт.

— Артиллеристы и коноводы остаются при пушке! — приказал лейтенант. — Стрелки, бегом к пулемёту, спуститься в окопы и замаскироваться сетями. Всем затаиться, как мышь, и не выдавать своего присутствия здесь. Бегом марш!

Красноармейцы быстро сбежали с вершины холма. Они нырнули в траншеи и замерли там, словно мёртвые. Павел бросил взгляд на пригорок, стоящий через дорогу. Он с трудом рассмотрел замаскированные сеном позиции и удовлетворённо подумал: «Вряд ли фашист, что-то заметит. Их и отсюда почти не видать. Да и мы отлично укрылись».

Так всё и вышло. Проклятая «рама» повертелась над опустевшей деревней, но пилот не заметил ничего подозрительного. На его взгляд, в станице совсем не осталось людей. Мало того, они увели с собой всю сельхозтехнику и даже домашних животных.

Фашист повернул штурвал аппарата и устремился к востоку. Ему нужно было узнать, где же скопились войска неприятеля и передать данные в штаб. Там уже генералы будут решать, куда же направить железный кулак 6-й армии Гитлера.

Часов в восемь утра, Павел закончил вскрывать ящики со снарядами. Он поднял глаза к горизонту и заметил, что на западе появилась светлая точка. Какое-то время, он напрягал прекрасное зрение, но так и не смог ничего рассмотреть. Видел лишь серое облачко, плывущее к ним.

Парень подошёл к лейтенанту и сообщил о своём наблюдении. Офицер оторвался от какой-то бумаги, на которой виднелось множество длинных заковыристых формул.

Он сунул расчёты в командирскую сумку, вышел из-под навеса и шагнул к краю небольшого обрыва. Потом поднял бинокль, что висел у него на груди, и приложил окуляры к глазам. Его сильные пальцы повертел ребристые трубки со стёклами, и настроили их на максимальную дальность.

— А вот и фашисты пожаловали. Легки, на помине, — сказал офицер. — Он повернулся к Павлу и приказал: — Приведи сержанта из охранения и, как можно быстрее.

Павел ответил:

— Так точно, — развернулся и помчался к окопу пехоты. Стараясь не сверзиться с крутого откоса, парень быстро спустился к подошве холма, влетел на невысокий пригорок и увидел там командира с его отделением. Бойцы сидели в траншее и о чём-то болтали.

Кто-то лежал на земле и мирно похрапывал. Видно, не выспался за короткую летнюю ночь. И в этом не было ничего неудивительного. Павел и сам с большим удовольствием завалился бы на бок и поспал часа два или три, но похоже теперь, это вряд ли получится.

Передав приказ офицера, Павел вместе с сержантом помчался обратно. Парень держался рядом с крепким бойцом и, слегка задыхаясь от бега, рассказал на ходу, всё, что недавно увидел. Через пару минут, они добрались до вершины. Встали рядом с молодым лейтенантом и доложили ему о прибытии.

Не отрывая глаз от бинокля, офицер, молча, кивнул и, продолжая смотреть строго на запад, тихо сказал:

— По дороге к нам катит колонна вражеской техники. Впереди несколько танков. Сколько их и каких, пока трудно сказать. Далеко, да и пыль очень мешает, как следует всё разглядеть. Мне кажется, их не меньше восьми. Причём все не ниже «Т-3». Следом идёт шесть или семь полугусеничных транспортёров врага.

Если я не ошибся, в каждом из них сидит отделение мотопехоты. Плюс ручной пулемёт, установленный на крыше машины. Впереди три мотоцикла с колясками. На них девять разведчиков и три «MG 34» в придачу.

Офицер подавленно смолк. Он ожидал, что будет непросто держаться на этой позиции, но такого положения дел предвидеть не мог. Получается, что фашисты разбили Красную армию. Они перешли через Дон огромными силами и, не встретив отпора, рвутся к берегу Волги.

Павел сложил цифры, озвученные молодым лейтенантом, и понял, что только пеших фашистов, два полных взвода. А ещё бронетехника с пушками и пулемётами. И всё это против одной «дивизионки», «максима» и пятнадцати человек с «трёхлинейками».

Парень почувствовал, что покрылся испариной, и бросил испуганный взгляд на сержанта. Тот тоже всё правильно понял. Он побледнел, как полотно, а его губы вдруг обрели синюшный оттенок.

— А это уже хорошо, — сказал лейтенант.

Сержант с миномётчиком переглянулись и с вопросом в глазах уставились на командира. Он уловил, что бойцы ждут разъяснений и коротко им сообщил:

— Колонна встала перед развилкой. Один мотоцикл с разведчиками покатился вверх по течению речки, другой двинулся вниз, а третий направился к нам.

Павел напряг глаза и заметил, что от большого облака пыли отделились две тёмные точки и устремились в разные стороны.

— Может, колонна куда-то свернёт? — с надеждой спросил пехотинец.

— Вряд ли, — ответил ему лейтенант. — Они вышли в дорогу ещё на рассвете. За это долгое время, фрицы уже порядком устали. Зачем им пылить по степи, когда в трёх километрах видно деревню? Здесь есть дома, где можно встать на ночлег, и вода для заправки машин. Да и людям нужно слегка отдохнуть и напиться. Так что, скоро они окажутся здесь.

Павел снова вгляделся в облачко пыли и понял, что оно тронулось с места. Голова длинной колонны втянулась на дамбу, идущую по заболоченной местности, и бодро рванулась прямо на них.

— Тогда, что вы имели в виду, когда говорили, мол, это уже хорошо? — не унимался сержант.

— То, что к нам едет один мотоцикл, а не три штуки разом, — сказал офицер: — Три человека — это не девять. Их слишком мало. Они не смогут обшарить все сараи и хаты. То есть, не наткнутся на нас и повозки с конями.

Скорее всего, они просто решат доехать до края деревни и вернуться обратно. Мы пропустим их до дальней околицы. Перебьём из засады и возьмём пулемёт. Нам он ещё пригодится.

— Но если разведчики не вернутся назад, то другие фашисты насторожатся и двинут сюда с оружием наизготовку, — возразил пехотинец. Он хотел ещё что-то сказать, и, как почудилось Павлу, это были слова — «пора удирать».

Лейтенант оборвал пехотинца:

— Фрицы уже едут сюда и прибудут в станицу минут через двадцать. Поэтому, вряд ли нам всем удастся где-нибудь спрятаться. Главное, чтобы они не заметили никакого подвоха и прибыли сюда совершенно спокойными.

А чтобы они, не волновались за тройку разведчиков, вы всё провернёте быстро и тихо. До колонны от нас далеко, ещё более одного километра. Танки и бронетранспортёры сильно шумят. Так что, их командиры ничего не услышат.

Главное, не применяйте гранаты. Иначе заметят облако дыма. Потом, кто-то из вас переоденется в форму фашиста. Встанет на вашем пригорке и помашет рукой. Мол, всё в полном порядке, давайте сюда.

— А потом? — выдохнул бледный сержант.

— Потом, заработает пушка, — кивнул лейтенант на орудие. — А за нею «максим» и их пулемёт. Всё вам понятно? — спросил офицер. Он дождался ответа «Так точно!» и тотчас закончил: