На подступах к Сталинграду. Издание второе, исправленное

Дорога в степи

23 августа. Едва рассвело, как прозвучала команда: «Подъём!».

Солдаты поднялись с жёсткой пыльной травы и, зевая во всю ширину челюстей, разбрелись по ближайшим кустам. Все быстро оправились, сделали другие дела и вернулись назад. На завтрак красноармейцы съели по два сухаря, что остались от ужина. Они завязали свои вещмешки и собрались кружком возле двух командиров.

Лейтенант немного подумал, посовещался с Олегом, и они пришли к единому мнению: в связи с тем, что горючего осталось на донышке баков, нечего жечь солярку с бензином. Поэтому, мотоцикл, «Т-34» и четыре солдата не тронутся с места.

Это будут те часовые, что караулили рощу ближе к утру. Вместе с ними, возле машин останутся экипажи «тридцатьчетвёрки» и мотоцикла. То есть, сержант Олег Комаров и рядовой Павел Смолин. Вдруг придётся послать их вслед за отрядом ушедших бойцов. Они наломают веток с деревьев, замаскируют всю технику и будут её охранять.

Отделеньем пехоты из семи человек будет командовать ефрейтор Антон Ковалёв. Они выходят из лагеря и быстрым маршем направляются к хутору. Там действуют по обстоятельствам. В их задачу входит разведка на местности и добыча еды и воды.

Олег построил восемь красноармейцев в небольшую шеренгу и быстро проверил, у всех ли оружие в полном порядке? Он проследил, все ли взяли с собой вещмешки и патроны с гранатами, и приказал идти друг за другом редкой цепочкой. Отряд повернул по команде: «Направо» и отправился в путь.

Все остальные занялись маскировкой машин. Закончив с утомительным делом, лейтенант влез в распахнутый люк, но включать свет не стал. Сводный отряд находилась в тылу у фашистов. Приходилось беречь электроэнергию, что ещё сохранилась в аккумуляторах бронемашины.

Офицер нашёл свой планшет, закреплённый на стене башни особым зажимом, снова поднялся наверх и с кожуха гусеницы спрыгнул на землю. Он сел на ствол дерева, лежавшего рядом, вынул из кожаной сумки лист чистой бумаги и положил его сверху, на кожаный клапан.

Из специального отделения, молодой человек достал карандаш. Он осмотрел затупившийся грифель, но не решился его заточить. И так остался короткий огрызок, а нового взять пока что, им негде. Танкист немного подумал и стал писать рапорт командиру своего батальона.

Закончив короткий доклад, он крикнул Олега и твёрдо сказал:

— Нужно отправить донесение в штаб. Знаю, что у вас мало бензина, но делать нам нечего. Если закончится топливо, будете пробираться пешком в Сталинград. Доберетёсь до ближайшей воинской части и передадите дежурному офицеру это послание.

Он отправит наверх по команде. Здесь я написал о потерях и сообщил приблизительно место, где оказалась наша машина. Пусть пришлют подкрепление, и снаряды с соляркой.

Лейтенант прекратил инструктаж, отдал бумагу, свёрнутую в несколько раз, и приказал:

— Выполняйте, товарищ сержант.

Олег вскинул руку к линялой пилотке и ответил по-уставному «Есть!». Он развернулся и побежал к трёхколёсной машине. Следом за ним, торопился молодой миномётчик. Напарники хорошо понимали, что им нужно двигаться, как можно быстрее.

Ведь здесь находился только один «Т-34», у которого почти нет снарядов и моторного топлива. Его охраняло пол-отделения сильно измученной советской пехоты. У них гранат и патронов в обрез.

Появись поблизости фрицы, эта команда не сможет отбиться от них. Редкая роща просвечивает почти что, насквозь. Пара-тройка вражеских танков с приличными пушками, сможет угробить машину без всяких проблем.

Насколько знал Павел, даже «четвёрки», которые они подбили в станице, и те представляли большую угрозу. Особенно если ударят откуда-то сбоку. Ну, а если с фашистами будут стрелки, «тридцатьчетвёрка» не выстоит даже четверти часа. Подползут немцы с разных сторон и забросают гранатами.

Павел завёл мотоцикл и подождал, пока сержант быстро прыгнет в седло. Машина тронулась в путь, подкатила к опушке маленькой рощицы и резко встала на месте.

Бывалый сержант всё понял без слов, снял с шеи парня повреждённый бинокль и бесшумно спрыгнул на землю. Олег приблизился к кромке кустов и осторожно посмотрел из подлеска, стоявшего здесь густою стеной. Он глянул сквозь уцелевшие линзы направо, налево, но чего-то опасного для себя не заметил.

Степь оказалась пустой от края до края в каждую сторону. Ни тебе пыли от идущих автомобильных колонн, ни гари пожарищ от пылавших станиц, ни чёрного дыма отдалённых сражений.

Небо ярко сияло девственной голубизной. В бездонных глубинах не висело ни мелкого облачка, ни, что самое странное, самолётов врага. Даже проклятые «рамы» и те куда-то исчезли. Лишь, где-то на юге мелькали серебристые точки, но все они дружно двигались к Волге. Да ещё, в той стороне, что-то мрачно темнело. То ли, тяжёлые низкие тучи, то ли, что-то ещё, непонятно.

Олег вернулся назад и сказал:

— Никого рядом нет, ни наших бойцов, ни гражданских, ни проклятых захватчиков. Видно, все фрицы укатили далеко на восток, и придётся нам, ехать следом за ними. Может быть, нам повезёт. Мы успеем пройти между их передовыми частями, пока те не устроили здесь линию фронта.

Машина выкатилась на пыльный просёлок и помчалась вперёд. Нужно было убираться из рощи так быстро, насколько это возможно. Не ровён час, нагрянут фашисты. Прихлопнут всех мимоходом и, не заметив помехи, двинуться дальше.

Проехав пять километров, Павел не утерпел и повернул голову к своему командиру, сидевшему сзади. Стараясь перекричать рёв мотора, он громко спросил:

— Со мной всё понятно, я веду мотоцикл, а почему лейтенант послал тебя с донесением, а не меня одного, простого солдата?

— Во-первых, — с пафосом начал напарник, — для такого числа пехотинцев, что осталось возле нашего танка, достаточно даже ефрейтора. Во-вторых, это наш с тобой мотоцикл и мы добыли его в честном бою.

В-третьих, самое главное, пока ты работал над маскировкой, я доложил офицеру о том, что произошло у станицы. Заодно, рассказал, как ваша «дивизионка» сожгла восемь фашистских «четвёрок» и двенадцать транспортёров с мотострелками. Итого, двадцать бронемашин.

Лейтенант услышал о вашем геройстве и решил, что эту историю нужно узнать всем советским войскам. Поэтому и отправил меня вместе с тобой. Ты, как участник большого события, я, как свидетель славного боя.

Нам нужно прибыть во фронтовую газету и сообщить репортёру, как всё это было. Он быстро напишет статью, и её напечатают большим тиражом. Глядишь, нас обоих представят к наградам. — Олег сменил тон и добавил обыденным голосом: — По всему получается, что офицер нас пожалел и устроил маленький отпуск за отличную службу.

«Если, конечно, мы сможем, дойти до своих, — сказал Павел себе. — С другой стороны, так у нас больше возможности выжить. Не то что, у других пехотинцев. В первую очередь тех, кто в данный момент, сидит в редкой роще или идёт к дальнему хутору».

Парень быстро глянул на солнце, что поднималось к зениту, переключил передачу, и красноармейцы стремительно продолжили путь. Как Олег слышал от лейтенанта-танкиста, до Сталинграда оставалось около ста километров. Но это, если считать по той ровной линии, что проходит от рощицы к городу, стоящему на великой русской реке.

На самом же деле, путь этот будет намного длиннее. Как говорил офицер, земля между Доном и Волгой сильно изрезана огромными балками. Мостов через них, сроду не строили. Чаще всего, дороги идут вдоль огромных оврагов. Поэтому прямо, никто здесь не ездит.

С одной стороны, хорошо, фрицам придётся долго петлять по безводной степи и тратить на это драгоценное время. Будь здесь гладкое место, они за пять-шесть часов добрались до намеченной цели.

С другой стороны, Красная армия тоже не может перестраивать военные части так быстро, как всем бы хотелось. Пока перебросишь дивизию с фланга на фланг, глядишь, фашисты уже оказались под носом. К тому же, подвоз боеприпасов и воды с продовольствием весьма затруднён.

Павел по-прежнему вёл мотоцикл и, не отрываясь, смотрел на неровный просёлок. Ухабистый путь стремился к востоку и извивался всё время, словно большая змея. Боец объезжал глубокие ямы и рытвины и лишь изредка, быстро смотрел метров на десять вперёд.

Олег устроился сзади и левой ладонью, крепко держался за рукоятку седла. Он часто вскидывал правую руку, подносил бинокль к лицу и обшаривал взглядом окрестности во всех направлениях. Иногда сержант умудрялся повернуться в обратную сторону и увериться в том, что никто не мчится вдогонку.

Красноармеец не оставлял без внимания и чистое небо, висящее над головой. Вдруг появится «рама» или, что значительно хуже, «лаптёжник»? Тогда придётся соскочить с мотоцикла, бежать в разные стороны и укрываться в ближайшей промоине. По одиноким бойцам, пилоты не станут стрелять из своих пулемётов, а вот уцелеет ли их драндулет — это, конечно, вопрос.

Хронометра у бойцов не имелось. Поэтому, определяли время по солнцу, вернее сказать, на глазок. Даже удлинение тени мало что объясняло. Дорога петляла туда и сюда. То она шла на восток, то на север, а то и на запад. Иногда им казалось, что просёлок и вовсе кружился на месте.

Часа через два Олег, уже в тысячный раз, снова глянул на юг, увидел странную полосу на горизонте и поднял бинокль к лицу. В начале пути, сержант установил наибольшее увеличение, но сейчас, это мало ему помогло. Он напряг глаза и, с огромным трудом, разглядел клубы пыли, что поднимали какие-то тёмные точки.

— Что-то движется справа, — крикнул он Павлу. — Скорее всего, колонна фашистов.

Держась за ручку, укреплённую перед задним сиденьем, сержант чуть приподнялся в седле. Он посмотрел через голову парня и заметил на пыльной дороге развилку. Сержант сказал об этом товарищу и громко добавил: — Сворачивай к северу. Ни к чему нам сейчас, натолкнуться на роту фашистов.

Боец не стал спорить с очевидным приказом. «Чем дальше от немцев, тем спокойнее жизнь, — думал он на ходу. — Конечно, нужно их всех уничтожить, как можно скорее, но всему своё время. Не стоит лезть на рожон с одним автоматом против сотен захватчиков.

Тем более, если там окажутся танки. Нужно выждать удобный момент, найти место для хорошей засады и врезать им так, как мы это сделали возле станицы. Чтоб запомнили гады, на долгие годы вперёд».

Добравшись до ближайшей развилки, Павел свернул туда, куда приказал командир, и бойцы покатили на север. Спустя какое-то время, Олег забеспокоился снова и приказал остановить мотоцикл. Он забрался ногами на своё небольшое сиденье и стал напряжённо разглядывать, что-то в бинокль. Пару минут он вертелся на месте и смотрел по всем краям горизонта.

Наконец, Олег спустился на землю и мрачно сказал:

— Сзади к нам движется колонна фашистов. Впереди — полотно железной дороги. Оно идёт с востока на запад и преграждает нам путь. Движения по насыпи нет, но что-то стоит прямо на ней, и возле откосов, справа и слева. Что там творится, отсюда я разглядеть не могу.

— Что будем делать? — спросил парень сержанта.

— Впереди находится узкая балка. Спрячем машину в низине и скрытно пойдём к полотну. На мой взгляд, от оврага до рельсов около трёх километров. Подберёмся поближе, а там всё будет видно. Если заметим фашистов, подождём до темна, и вперёд, на противоположную сторону. Потом опять повернём к Сталинграду.