На подступах к Сталинграду. Издание второе, исправленное

Возвращение в батальон

Просёлок оказался недостаточно ровным. По нему нельзя было мчаться, как по широким шоссе. Поэтому Павел не разгонял небольшую машину и ехал никуда, не спеша. Меж тем, взглянув на спидометр, парень заметил, что сейчас они движутся, раз в пять быстрее, чем сутки назад. Если до тихой станицы они добирались с утра до полудня, то обратно домчаться за час-полтора.

Потом пошли мелкие рощицы и перелески, и пришлось тормозить до скорости пешего хода. Ведь кто его знает, что ожидает тебя в ближайших кустах? Вдруг там затаилась засада? Хорошо, если наши, а если фашисты прорвались сюда, расставили везде патрули и следят за каждой дорогой в округе?

Несмотря на многозарядные «шмайссеры», висящие на груди у бойцов, они были совершенно беспомощны. Один держал две руки на руле. Второй, сидел за спиной у водителя, и не смог бы стрелять в таком положении.

Павел предложил командиру привязать груз к тем кронштейнам, что расположены на мотоцикле с разных сторон. Ну, а сержант заберётся в коляску, и будет держать перед собой автомат. Тогда он сумеет, открыть огонь по врагу.

Олег подумал о том, как сам стрелял по немецким разведчикам, и тотчас отказался от предложенья напарника:

— Если по нам откроют огонь из засады, как сделали мы в той станице, то вряд ли всё это поможет. А сидя в седле, я хоть спрыгну на землю и откачусь в ближайший кювет.

Парень вспомнил, как убили фашиста, что сидел за спиною водителя, и понял, что всё бесполезно. Слишком они уязвимы для пехотинцев с винтовками. А про пулемёты и «шмайссеры», говорить, вообще, не приходится.

Так и катили красноармейцы по узкой дороге, трясясь, как осиновый лист. Оба старались, хоть что-то расслышать сквозь треск мотоцикла и напряжённо смотрели вперёд, не качнётся ли где-то, какая-то ветка?

Минут через сорок, сержант наклонился к уху водителя, сказал ему: «Стоп!» — и ткнул рукой куда-то в кусты. Парень резко затормозил и глянул туда, куда показал командир. Там находились трупы двух лошадей, которых пришлось добивать после обстрела фашистов.

Все минувшие сутки, на небе не было даже лёгкого облачка. Солнце светило в полную силу, и стояла жара, словно в тропической Африке. Процесс разложения шёл очень бурно. Непотрошёные туши раздуло, словно шары. Ноги погибших животных торчали в разные стороны, а огромные их животы грозили взорваться с треском и грохотом.

«Не повезёт тем беднягам, кто окажется рядом, в опасный момент. Когда лопнет конская шкура, так забрызгает вонючим дерьмом, что нескоро отмоешься». — невольно подумал боец.

— Столько мяса пропало, — печально вздохнул сзади сержант.

Водитель почувствовал голод, но ничего не сказал. Красноармейцы направились дальше и тихо проехали ещё метров двести. Парень увидел следы от телеги, ведущие в лес.

Именно здесь, пушкари выскочили на лесную дорогу, удирая от фрицев. Павел свернул в правую сторону и медленно двинулся по примятой траве. Раз телега прошла меж деревьев, то машина с коляской точно пролезет.

Они добрались до густого подлеска, стоявшего стеной на опушке, и заглушили рокочущий двигатель. Олег быстро спрыгнул с сиденья, чутко прислушался, но, не заметив ничего подозрительного, тихо сказал:

— Стой здесь, а я посмотрю, что там творится? — Сержант взял автомат наизготовку и, крадучись, словно охотник, учуявший дичь, шагнул к зелёным кустам. Он пригнулся к самой земле, нырнул в низкие заросли и мгновенно исчез.

Через минуту, напарник вернулся обратно и рассказал:

— Дорога, вроде, пустая. Никого не видать, ничего не слыхать. На лугу трое наших ребят. Судя по внешнему виду, никто их не трогал. Как упали вчера, так и лежат, но кто его знает? Вдруг фашисты подложили гранату со снятой чекой? Тронешь кого, и нате, пожалуйста, взрыв. Так что, нужно нам быть весьма осторожным. Дай мне ремень.

Не понимая, в чём дело, Павел снял солдатский брезентовый пояс и протянул командиру. Тот связал его со своим, сделал петлю на одном из концов и скрылся в плотных кустах.

Спустя какое-то время, послышался шорох. Ветви раздвинулись в стороны, и появился сержант. Он шёл, немного нагнувшись вперёд, держал в руках конец обоих ремней и тащил за собой недвижное тело.

Отдуваясь, Олег шагнул к мотоциклу, устало присел на коляску и сообщил запыхавшимся голосом:

— Товарищ мой старый, Петро. Вместе целый год воевали. — Он нагнулся к земле и снял петлю, надетую на сапоги мертвеца.

Заметив удивление Павла, он пояснил:

— Зацепил его щиколотки, опустился на землю и стащил с прежнего места. Если б граната лежала под грудью, то она, сразу сработала. Ну, а я-то устроился метрах в трёх от неё, находился в ногах у приятеля, и он меня собой прикрывал. Поэтому, вряд ли меня достали осколки.

Слегка отдохнув, Олег приказал:

— Ты копай здесь могилу с востока на запад. — Он глянул на небо и сориентировался по солнцу. Потом, указал рукой, откуда и куда нужно рыть, и добавил: — А я пока сбегаю за остальными ребятами. Негоже одного схоронить, а двоих, оставить лежать на поверхности. Не по-людски, как-то получится.

— Там, возле воронки, должен быть ещё и пушкарь, Зотов Сергей. — вспомнил вдруг Павел.

— Хорошо, и его принесу, — со вздохом ответил сержант и скрылся в кустах.

Минут через десять, все трое погибших лежали ровным рядком. Павел рыл землю, пронизанную большими корнями, словно бетон арматурой. Он рубил сапёрной лопаткой коричневого цвета отростки и с трудом углублялся в неподатливый грунт.

Скоро сержант отдышался, снова сходил к пыльной дороге и приволок пушкаря. Взрывною волной снаряда с него сорвало всю форму, кроме сапог. Затем Олег принёс сразу три тощих «сидора» и три «трёхлинейки». Чётвертая «мосинка», наверно, погибла вместе с телегой.

Олег собрал у убитых солдатские книжки, достал из кармана штанов огрызок карандаша и написал на одной из обложек: «Пушкарь — Зотов Сергей. Погиб в Левобережье Дона, 21 августа 42-го».

Он сунул документы в карман гимнастёрки, стал развязывать «сидоры» и искать провиант и патроны с гранатами. Проверив котомки, сержант сложил все припасы в чей-то опустошённый мешок, подошёл к мотоциклу и бросил в коляску.

Потом вытер пот на лице пропылённой пилоткой, расправил её и положил на сиденье. Мол, пусть немного просохнет. Он взял лопатку, висевшую на поясе одного из погибших товарищей, шагнул к неглубокой канавке, которую успел прорыть миномётчик, и встал на место уставшего парня. Так, сменяя друг друга, они и возились более часа.

Наконец, они вырыли яму глубиною около метра, взяли погибших за руки за ноги и одного за другим опустили в могилу, головою на запад. Бледные лица солдат закрыли их же пилотками. Рядом положили винтовки, вынув из них все патроны. Тащить «винтари» с собой тяжело, а оставить проклятым фашистам нельзя. Вдруг соберут, да и направят, против нас же самих?

Бойцы слегка отдохнули, перевели сорванное работой дыхание и снова взялись за лопатки. Минут за пятнадцать они насыпали холмик взрыхлённой земли и устало упали в траву, зеленевшую рядом с лесным погребеньем.

Пока парень валялся без сил, сержант снова поднялся на ноги. Достав складной нож из кармана, он отсёк от чьего-то пустого мешка узкую полоску брезента, срезал две ветки и ловко связал их крестом. Затем, воткнул символ веры в ногах у покойников, застыл возле него и начал тихо, что-то шептать.

Павел стоял рядом с напарником и просто молчал. Церковных слов он сроду не знал, а говорить обычный набор затасканных фраз совсем не хотел.

Закончив молитву, Олег набожно перекрестился, поклонился в пояс могиле и вернулся к насущным делам. Он надел пилотку, подпоясался ремешком и взял наизготовку свой автомат. Павел тоже, привёл себя, в надлежащий порядок.

Сержант снова вышел к дороге и убедился, что там никого нет. Олег повернулся к опушке и махнул миномётчику левой рукой. Павел побежал к мотоциклу и с ходу прыгнул в седло. Он нажал ногой на кикстартер, переключил передачу и тронулся в путь.

Стараясь не наехать на острый сучок, боец, осторожно, выбрался на лесную опушку, прибавил газку и направился прямо к дороге. Впереди виднелась большая воронка. Возле неё лежали погибшие лошади. Павел невольно скривился и едва удержался от рвоты.

При взрыве снаряда осколки сильно порезали шкуры животных, и мёртвые туши выглядели просто ужасно. Лохмотья оторванной кожи топорщились в разные стороны. Тучи мух вились над ними, а вонь гниющего мяса разносилась на многие метры вокруг.

Мотоцикл выбрался на узкий пыльный просёлок, повернул на восток и, тарахтя на небольших оборотах, замер на месте. Сержант привычно устроился сзади, устало вздохнул и сказал:

— Поехали дальше.

Павел тронул небольшой экипаж и, по-прежнему, никуда не спеша, покатил вдоль кромки редкого леса. С другой стороны лежала глубокая балка. За ней часто стояли купы деревьев. Всего сутки назад, оттуда фашисты обстреляли бойцов.

К востоку тянулась ровная огромная пустошь. Она просматривалась на несколько километров вперёд. На ней не было видно ни людей, ни машин. Парень решил, что не стоит ничего опасаться, и немного ускорился.

Встречный воздушный поток легонько ударил в лицо, зашумел в обоих ушах и слегка охладил его тело, разгорячённое долгой работой. Ветерок был настолько горячим, что боец не боялся простудиться на нём.

Минут через двадцать спокойной езды, впереди показалась очередная развилка. Хорошо накатанный путь стрелой шёл вперёд. Влево нырял еле заметный просёлок, заросший густым подорожником.

— Нам нужно на север! — крикнул Олег.

Услышав команду, парень притормозил и свернул на ту колею, по которой селяне катались достаточно редко. Мотоцикл двинулся к светлой опушке, стоящей в сотне метров от них. Он медленно въехал под полог ветвей и устремился вперёд на самой маленькой скорости.

После яркого солнца, сиявшего на открытом пространстве, под сенью листвы оказалось удивительно сумрачно и очень тревожно. Мерещились какие-то смутные тени, мелькавшие справа и слева.

Павел вгляделся в дорогу, заметил следы коней и телег и слегка успокоил себя. Судя по отпечаткам, вдавленным в мягкую почву, за прошедшие сутки здесь никто, кроме них, больше не ездил. Однако, это не значило, что впереди нет фашистов. Так что, нужно быть начеку.

По две стороны от просёлка стояли редкие заросли, но даже в шести-семи метрах от узкой дорожки, уже ничего не было видно. Только стволы высоких деревьев да плотный кустарник.

Выросший возле такого же леса, Павел доподлинно знал, что среди небогатой растительности можно спрятать всё, что угодно. Там мог укрыться не только патруль из трёх человек, но и целый полк пехотинцев.

Насколько помнилось парню, этот зелёный массив был не очень большим. Скорее не лес, а так, обширная роща. Не более пяти километров от края до края. Вчера впереди шли десять солдат и сержант. Артиллерийский возок и телеги спокойно тащились за ними. Короткий обоз пересёк это пространство, где-то за час.

Мотоцикл пролетит данный путь минут за пятнадцать. Они доберутся до расположения батальона стрелков, откуда выехали сутки назад, и доложат начальству о том, что произошло у станицы. Если, конечно, их кто-то не встретит в дороге.