Разведчик, штрафник, смертник. Солдат Великой Отечественной (издание второе, исправленное)

Глава 14. Английские бомбардировки

Скоро произошло то событие, которое ждали и которого так сильно страшились все пленные. Состав, в котором ехала «зондеркоманда», без приключений вышел из Польши и оказался в фашистской Германии.

Как это ни странно, но всё стало выглядеть значительно лучше. Хотя, если честно сказать, парень считал, что краше уже, в общем-то, некуда. Вместо асфальтированных узких дорог, вдруг появись шоссе большой ширины. Пейзажи и здания, что находились вокруг, словно сошли с очень красивых иностранных открыток.

Этапирование красноармейцев всё ещё продолжалось. Их неспешно везли к новому месту заключения под стражу. Почти каждый день, Ленц останавливался на какой-нибудь станции железной дороги. Он выводил свою группу из поезда и сдавал в жандармерию ближайшего населённого пункта. После чего, исчезал с одним, а иногда и с двумя чемоданами.

Обычно, расторопный ефрейтор возвращался лишь утром и всегда приходил налегке. После тех странных отлучек он постоянно оказывался в приличном подпитии. Однако, удивительно быстро приводил себя в норму и, как ни в чём не бывало, продолжал конвоировать шестёрку носильщиков.

В ответ на вопрос, возникший в глазах у Григория, Ленц, как-то обмолвился: — Развожу семьям солдат посылки, привезённые с фронта.

Количество чемоданов всё сокращалось, и красноармейцы тратили меньше сил и энергии на переноску внушительных тяжестей. Почти каждый раз, они ночевали в каком-либо пункте, где содержались перемещённые лица. Ведь подобные зоны размещались рядом с железной дорогой.

Неожиданно выяснилось, что их невероятное множество. Как потом, случайно услышал Григорий по радио, только на территории великой Германии их было пять с чем-то тысяч, а по всей Европе фашисты построили три раза по столько.

«Да тут заключённых едва ли не больше, чем самих местных жителей. Точно так же было и в древней Спарте, что находилась на юго-востоке Пелопоннеса, — с удивлением подумал Григорий. — Куда им столько узников? Они что, сами уже ничего больше не делают? Хотя, кому теперь в фатерлянде работать? Мужики-то, считай, все на фронте. В лучшем случае, они охраняют невольников».

На счастье бойцов, не все подобные учреждения занимались уничтожением неугодных людей. Чаще всего, это были трудовые и уголовные зоны. То есть, места, предназначенные для содержания преступников и бесправных рабов. Так что, в лагеря смерти шесть арестантов больше не попадали ни разу. За что были весьма благодарны такой переменчивой и непостоянной судьбе.

К концу трудной и неспешной дороги на всю бригаду осталось всего лишь два чемодана. Один принадлежал лично ефрейтору. Хозяином другого, невероятно тяжёлого и большого баула являлся сам комендант. То есть, то самый эсесовец высокого чина, который командовал заведением, расположенным в Польше.

Долго ли, коротко, но до вольного города Гамбурга команда выживших смертников добиралась чуть больше месяца. Знаменитую гавань Европы «зондеркоманда» почему-то объехала и в него не попала.

В конце сентября, Фридрих Ленц, как всегда, сдал своих подчинённых начальнику очередного трудового концлагеря. Ефрейтор забрал оставшуюся поклажу и вежливо простился с бойцами. Однако, перед уходом, он не сказать, когда вернётся назад. Вот так, очень просто, немецкий охранник исчез из жизни Григория, теперь уже навсегда.

Заключённых, прибывших из Польши, привели в канцелярию, отобрали у них аусвайсы, а взамен всем всучили пропуска разного цвета. Это говорило о том, что их распределили по разным баракам, которые находились в противоположных концах огромной территории зоны.

Услышав об этом, бойцы огорчились от мысли, что им придётся скоро расстаться. Красноармейцы понуро покинули здание комендатуры. Они пожали руки друг другу и крепко, по-мужски обнялись. Затем, разошлись по новым местам пребывания, и больше Григорий их никогда не встречал. Выжили друзья по несчастью в той жуткой войне или же нет, он так никогда не узнал.

Казарма, в которой оказался молодой человек, мало чем отличалась от тех помещений, где он раньше бывал. Те же двухъярусные деревянные нары и длинный проход между ними. Те же засаленные тюфяки, набитые старой соломой и лежащие на жёстких досках. Такие же истощённые голодом люди вокруг, облачённые в разную рвань. Вернее сказать, в ту одежду, в которой их арестовали фашисты.

Данный барак, так же, как и весь этот лагерь, оказался интернациональным. Кто только не находился за высоким забором из ржавой «колючки». Там были голландцы, бельгийцы, французы и прочие граждане культурной Европы, оккупированной армией Гитлера.

В малом количестве попадались и русские, украинцы и другие славяне, отнесённые фрицами к недоразвитым нациям. Единственным отличием, которое заметил Григорий, было разделение территории зоны на две половины, мужскую и женскую.

Парню опять повезло. К своей большой радости, красноармеец узнал, что его ближайший сосед по бараку тоже славянин. Более того, он оказался русским, из эмигрантов, так называемой первой волны. То есть, хоть и бывший, но всё же земляк. Каким-то удивительным образом он очутился в Германии ещё в далёкие двадцатые годы.

За какие грехи он попал в эту зону, мужчина, естественно, ничего не рассказывал. Впрочем, Григорий его и не спрашивал. Слишком зловещим казалось то место, чтобы раскрыть свою подноготную перед первым же встречным.

Парень последовал такому примеру нового друга. Не вдаваясь в подробности, боец в двух словах, описал своё путешествие из Южного Крыма на запад Великой Германии.

Сокамерник внимательно выслушал короткую повесть бойца Красной армии. Он немного помялся, и кое-что объяснил новому узнику:

— Должен тебе сообщить, что кроме таких заведений, в которых вы побывали, есть у фашистов целый ряд учреждений самого разного типа. Например, концентрационные пункты, предназначенные для перемещаемых лиц, пригнанных из захваченных стран.

Кроме того, есть лаборатории, где над пленными постоянно проводят различные опыты. В том числе, над детьми. Есть лагеря смерти. Там людей умертвляют удушливым газом и сжигают в огромных печах. Их пеплом удобряют поля в нацистской Германии, а из подкожного жира делают мыло.

Григорий с содроганием вспомнил барак, где Фридрих Ленц оставил их на два с лишним дня. Из подсознания парня всплыли образы мрачных закопчённых цехов, трубы которых дымились и ночью и днём.

Перед глазами вновь промелькнули тысячи измученных узников, что медленно двигались по коридору из ржавой «колючки». А также жёлтые шестиконечные звезды, нашитые на ветхие шмотки, изношенные почти что, до дыр.

— Вам ребята, весьма повезло. Вы попали в обычную зону, где заключённых лишь заставляют помногу работать, — успокоил сосед угрюмого парня. — Здесь фашисты никого не уничтожают специально. Они просто используют нас, как дармовую рабочую силу. Плюс ко всему, охрана здесь, в основном, состоит из вольнонаемных людей, и все они проживают за территорией лагеря.

Многие из надзирателей приезжают сюда из деревень, где имеют собственное небольшое хозяйство. Поэтому вертухаи особо не зверствуют. Ведь им уже завтра может понадобиться бесплатный батрак, чтобы он потрудился на ферме.

Ни к чему доводить подобных рабов до того состояния, чтобы тот захотел тебе отомстить. Вдруг это быдло так разозлится, что припомнит былые обиды, да и воткнёт вилы в бок?

Подобные зоны — самый лучший из тех вариантов, что сегодня возможны в Германии. Единственное, с чем здесь очень плохо, так это с едой. Кормят здесь впроголодь.

Поэтому, если не хочешь превратиться в скелет, нужно изо дня в день наниматься к кому-нибудь на любую работу. Кто его знает, может быть, твой арендатор подкинет тебе что-нибудь из еды или немного деньжат. Запомни, доходяг здесь не держат. Их отправляют на уничтожение в другие конторы.

Местные бюргеры приезжают сюда по утрам. Они набирают людей нужных специальностей и уводят с собой. Целый день ты пашешь у них, а вечером должен вернуться назад, в свой барак.

Хочу сообщить, что удрать от фашистов очень легко. Никто за пленными, особенно здесь не следит. Только куда, потом ты пойдёшь, не имея нормальной одежды, документов и денег?

Ведь у тебя на руках будет только разовый пропуск, в котором прописан короткий маршрут. От лагеря до дома твоего нанимателя и обратно. Учти, что кругом часто шастают вооруженные до зубов патрули — полиция, жандармерия или военные.

Поэтому, ты не рассчитывай, что сможешь отсюда сбежать. Каторжан вроде тебя и меня немцы прятать не станут ни за какие коврижки. У них на этот счёт очень строго. За помощь, укрывательство или за связь немки с мужчиной из пленных ждёт одно наказание — расстрел. Причём, шлёпнут сразу обоих, чтоб не было повадно другим.

А вот за изнасилование женщин из лагеря, фрицев никогда не наказывают. Ну, а если потом баба родит, так это же «есть хорошо», будет одним невольником больше. Ты, наверное, уже видел тут женщин с маленькими и совсем ещё грудными детьми?

Григорий угрюмо кивнул.

— Так вот те, что постарше, родились на воле, ещё до войны, или их матери попали сюда на сносях. Другие бабы понесли уже тут от фашистов. Их ведь здесь никто и не спрашивает, хочет она или нет. Фрицы выдают ребятишкам свидетельства о рождении со свастикой, и вся недолга. Добро пожаловать в потомки рабов.

С того самого дня и началась новая жизнь у Григория в Рейхе. В течение трёх долгих лет, где ему только не приходилось работать. Доводилось бывать на полях, животноводческих фермах, стройках, заводах и фабриках, и прочих местах.

Однажды, он целый месяц трудился на складе, где перебирали драгоценный хрусталь и фарфор. Их реквизировали трофейные команды фашистов, что находились в захваченных странах Европы и советской России.

Два десятка рабочих осторожно вскрывали фанерные ящики и выгружали разнообразного рода посуду. Всё хорошенько осматривали и собирали сервизы на шесть, двенадцать или больше персон. Если не хватало чего-то на целый набор, то добавляли нечто похожее по внешнему виду.

Собранные комплекты аккуратно паковали в коробки и отправляли неизвестно куда. Совершенно случайно, Григорий узнал, что отсортированная на складе продукция распределялась потом, между «арийцами чистых кровей». Причём, за очень скромные деньги.

На этой удивительной фабрике у него даже возникла романтического свойства история. Как это ни странно, но это была интимная связь со страшненькой немкой, успевшей стать молодою вдовой.

Как выяснилось немного позднее, она оказалась женою солдата, погибшего два года назад, во время оккупации Франции. В Германии и тогда уже не хватало здоровых мужчин. Меж тем, как естество человека настоятельно требовало удовлетворенья его насущных потребностей.

Любовные игры происходили в очень короткий перерыв на обед. В это время, все немцы уходили из здания. На складе не оставалось ни единой души, кроме Григория и его милой пассии.

Встречались «влюбленные» люди в самом дальнем углу тёмного склада, за огромной горой пустых ящиков. Нужно сказать, что никому из них эта связь не приносила особенной радости. Слишком дорого могли обойтись их короткие встречи. Неминуемая угроза расстрела отравляла всё удовольствие от плотских утех.