Клеймо дьявола

ПЯТНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ ЛЕЧЕНИЯ

— Нее, хозяин, энто не гоже. Как жа пущать вас эдак? Давеча наснежило, чисто зима пришла сызнова. Куда ж без теплой поддевки-та?

Лапидиус оставил причитания служанки без внимания:

— Ты Фрею сегодня смотрела?

— А как жа. Лежит, бедняжка. Про вас вона спрашивала. Скоко ей там щё потеть-та?

— Пока лечение не будет окончено, — вдаваться в подробности Лапидиус не хотел. Чем меньше Марта знает, тем меньше может разболтать. — Ну ладно, мне пора.

— Дак как жа энто. И куда жа энто? Неуж не скажете?

— Дай Фрее ивового отвара, а потом проследи, чтобы она получала довольно жидкости. Проверь слой мази. Еще раз обработай губы порошком извести. Вчера я заметил, что снова появились язвы.

— Ладна, хозяин.

— И посмотри, чтобы в камере не было пауков.

— Ладна, хозяин, а пожевать чё-нето все жа надо ба.

— Вернусь, поем холодного жаркого. Так что не все относи матери.

— Дак нешто я…

— Хорошо. Я пошел.

Не обращая внимания на причитания Марты, он вышел из дома.

Лапидиус направился сразу к Шелленгассе, которая вела к восточным воротам. Через них он покинул город и взял курс на Цирбельхё. Направление выбрал не случайно. Поразмыслив, он решил, что надо бы потолковать со старым Хольмом. Он, как и в первый раз, пошел короткой дорогой и тут же снова заблудился. Проклиная свое неумение ориентироваться, он закричал:

— Хольм! Хольм, отзовись! Хоооольм!

Долго ждать не пришлось. Кусты раздвинулись, и старик показался собственной персоной. Лапидиус испытал облегчение, что Хольм еще не слишком под мухой. Слезливые глаза пьянчужки были не такие мутные, да и качался он умеренно.

— Вот, хотел заглянуть к тебе, — сказал Лапидиус, подходя ближе. — Ты ведь меня помнишь?

— Чё? Сроду вас не видал, ик… нее, не припомню. — Как у всех предавшихся безудержному питию, в трезвости Хольм чувствовал себя погано, соответственным было и настроение. — Да и знать не желаю, — закончил он, исчезая в лесу.

— Постой, постой, конечно, ты меня знаешь! Я магистр Лапидиус, — Лапидиус нагнал его и схватил за рукав ветхой одежонки. — Пару дней назад я был здесь. Мы с тобой встретились и поболтали. Ну, и ты тогда даже… — он замолчал, потому что лишку сближаться тоже не хотелось.

— Да не знаю я вас, черт побери!

Лапидиус все еще удерживал старика. Как это Хольм его не помнит? Не может такого быть! Пьян в стельку он не был, они даже поговорили! Что-то здесь таится другое. Ну, конечно! Его платье! В тот день было тепло, и Лапидиус был одет в свой любимый испанский костюм, изрядно поношенный. А сегодня из-за собачьего холода на нем теплый плащ, соответствующий его положению.

— А шапочку мою не узнаешь? Я никогда ее не снимаю, и в прошлый раз она была на мне. Мы сидели возле твоей хижины. Я еще попросил у тебя воды, но воды не было. Потом ты заснул, а я…

— А-а-а, приятель, так это ты? Токо странно ты как-то выглядишь. Деньжатами, что ли, разжился? Ладно, ладно, старина Хольм, ик… не станет завидовать. Слушай, во рту прямо все пересохло! Пошли ко мне!

Лачуга старика выглядела так же, как Лапидиус ее и помнил. Покосившаяся, продуваемая всеми ветрами, открытая всем дождям. Перед входом все так же лежало поваленное дерево.

— Заходи, ик…

— Давай лучше посидим здесь.

— Ты чё? В доме же теплее, у меня даже огонек есть… Ну, как хочешь.

— Спасибо. — Лапидиус присел на бревно.

— Обожди токо, — Хольм исчез в развалюхе.

Прошло довольно много времени. Лапидиус уже собрался сходить за стариком, как тот появился на пороге с перекошенным от горя лицом.

— Где-то точно было, провалиться мне на этом месте! А щас нет. Где ж оно… ик… запропастилось?

— Ты что-то ищешь?

— Ага, приятель, ище как ищу!

Хольм с удвоенным усердием принялся обшаривать каждый уголок перед лачугой: заглянул за бревно, пошарил за бочкой с дождевой водой, чуть не на коленях оползал опушку леса. И, наконец, исторгнул вопль облегчения:

— Вот оно! Я же помнил, что там оставалось!

Из густых зарослей папоротника он извлек большую кружку и набросился на ее содержимое. Он пил большими глотками, прикрыв глаза и закинув голову. Его кадык ритмично ходил вверх-вниз.

— Будь я проклят, как мне его не хватало! — Старик вытер рукой рот. Глаза у него заблестели, лицо обрело цвет. — Хлебнешь, и снова можно жить! Хошь, приятель?

— Нет, нет, спасибо. Если у тебя есть, то немного воды.

— Воды? Фу ты ну ты, такого сроду не держим.

— Я был почти уверен.

— Что? Ах, ты про это? Так уж вот, нет да и токо. — Хольм снова присосался к кружке. Его настроение быстро поправлялось. — Прекрасный сегодня денек! Чуток холодновато, ик… но денек, прямо скажем, отличный!

Хольм выглядел почти счастливым.

Лапидиус был не склонен обсуждать со стариком прелести погоды, хотя лес вокруг в снежных шапках производил потрясающее впечатление.

— Скажи-ка, Хольм, это ведь ты нашел на площади мертвую женщину, правда?

Хольм, присевший тем временем рядом с Лапидиусом, ответил:

— Я, а что?

— А дня два спустя обнаружил женскую голову над дверью на Бёттгергассе, так?

— Пръятель, до чертиков я не напиваюсь, не-е, не до чертиков, ик… Но голову видел, ик… Мертвую голову с рогами. Я уж подумал, в ад меня угораздило… токо нее, была голова, мертвая голова, как есть мертвехонькая, дааа… — Хольм тряхнул головой.

— Что меня удивляет, как это ты оба раза находил мертвецов, именно ты, хотя в Кирхроде сотни горожан. Тебе это не кажется странным? Сначала труп на площади, потом мертвую голову над дверью… — Лапидиус многозначительно смолк.

Было видно, как черепушка Хольма работает. Он силился понять сказанное. Вдруг у него отвалилась челюсть:

— Черт бы меня… Пръятель, чё, хошь сказать, найду и третью? Думаешь? Нее, ик… такого я больше не вынесу… нее, не вынесу, ик!

Лапидиус молчал, внимательно наблюдая за Хольмом.

Тот принял еще внутрь. Постепенно алкоголь оказывал свое благотворное действие. Хольм успокоился.

— Аль думаешь, на меня, ик… хочут пп пъвесить всех собак, ик… так, пръятель?

Лапидиус между тем пришел к заключению, что это действительно была чистая случайность, что на Хольма свалились все несчастья. Невозможно было себе представить, чтобы эта человеческая развалина спланировала два таких извращенных убийства. И тем более невозможно, чтобы привела их в исполнение. Или заставила кого-то другого. Нет, Хольм был всего лишь безобидным старым пьяницей, над которым зло посмеялась судьба. И не более того.

— Нет, что ты! Я уверен, ты просто дважды оказывался не в то время не на том месте.

— Хе?..

— Не беспокойся, все в порядке. — Лапидиус отвернулся, потому что перегар изо рта Хольма в который раз ударил ему в лицо, а выдержать это долгое время было попросту невозможно. Так, глядя в сторону, он спросил: — А есть в окрестностях пещеры?

— Пещеры?

— Да, ты же здесь все знаешь, как свои пять пальцев. Так есть? И где?

Хольм хлебнул глоток. Последний.

— Ппъ… ик… пыцеры? Кн… кнъешно ‘есть. Ккуча.

У Лапидиуса упало сердце. Если их здесь столько, вероятность найти нужную сводилась к нулю. А ее надо было не только найти, но еще и своевременно обыскать. Настолько быстро, чтобы успеть спасти Фрею.

— И ты знаешь их все?

Старик таращился на донышко пустой кружки, как всегда держа ее четко вертикально перед собой, потом вздохнул и бросил наземь.

— Да уж мъжешь плъжиться.

— И где они находятся?

— Значится так: Пъщера мертвьца, раз. Вас…Вассертальская… ик… пъщера, два. Грот на Грате, трр… трри. Майерская пъщера, чтьре и… И все.

Лапидиус, который сначала намеревался уточнить, где находятся все перечисленные пещеры, вдруг понял, что старик, как бы ни был пьян, о чем-то умалчивает.

— Мне кажется, ты забыл еще одну.

Хольм скосил глазки вниз и принялся мять руки.

— Ты ведь собирался назвать еще одну, разве нет?

— Ннее… ннуу… нне знаю. Я ё нне знаю.

— Это неважно. Просто скажи, как она называется.

— Шшшш… Шшшшабаш… ик… Шшшшабашная пъщера. — Старик, то ли от выпитого, то ли по какой другой причине с трудом ворочал языком, произнося название.

— В ней есть что-то особенное?

— Нее, нее.

— Ну ладно, — Лапидиус снова повернул голову к старику. Долго разговаривать, отвернувшись, было невозможно. Придется потерпеть. — И где находятся эти пещеры?

Старый Хольм немного поупирался, а потом четко описал все местечки.

— Это четыре. А где расположена пещера Шабаша?

Хольм снова застопорился. Лапидиус терпеливо ждал. Чуть погодя старик все-таки собрался с духом:

— В Оттернберге, в сс… ссотне футов до вършины. Выше всъх она. Как пъдымешься, там такая глыба ньвисает… круглая и… и тьжелая… дьсяток мужиков не обхватят… ё ик… надо приметить, а то вход не найдешь.

— Хорошо, спасибо тебе.

Лапидиус отвернулся. Какое-то время его занимал вопрос, почему старику так трудно далось описание пятой пещеры, но потом он принялся раздумывать о том, как получше применить полученные сведения. Если Фрея была завлечена незнакомыми руками и глазами в пещеру — вот именно: если — то теоретически это могла быть любая из пяти. Надо как-то сузить круг поисков. Ну, конечно! Он тут ломает голову, а надо было просто спросить о пещере с каменным лицом и сталактитами. И почему он этого не сделал сразу? Второго такого дурня не найти!

— Послушай, а не таится ли в какой-нибудь из пещер что-то вроде каменного лица?

— Хе?

Старик так выпучил на него глаза, что Лапидиус не стал продвигаться в этом направлении.

— Или сталактитов. Есть в какой-нибудь сталактиты?

— Ик… не-е.

— Ты ведь знаешь, что такое сталактиты?

— Кк… кьнешно, знаю.

Лапидиус испытал горькое разочарование. Столько времени он убил на расспросы, а так и не знает, с чего начать поиски. Ни в одной из пещер не содержалось «каменных зубов». А это значит, ни одна из них не подходит для его расследования. Ни одна? Постой-ка! Разве Хольм не сказал, что не бывал в пещере Шабаша? Правильно, о ней он знает только, где находится вход, и больше ничего. То есть в этой пещере могут быть сталактиты. А может, и каменное лицо.

— Скажи-ка, Хольм, ты мог бы отвести меня к Шабашу?

— Не-е, не могу, — старик опять замял руками.

— Почему?

— Не могу.

Лапидиус вынул талер и сунул Хольму под нос.

— Я бы тебе заплатил.

— Не могу, не могу, да не могу я! — Глаза старика полыхали жадным огнем. Ему явно уже рисовались чудные картины бесчисленных кружек пива, которые можно получить в «Квершлаге» за талер. И все-таки он потушил этот огонь. — Не могу.

Какая же веская причина должна быть на это?

— Тогда скажи, почему не можешь? — Лапидиус не прекращал искушение талером.

— Не могу, и все! — прохрипел старик, который мгновенно протрезвел. — Там нечисто. Там ведьмы на метлах, тролли и всякая нечисть.

Лапидиус спрятал талер.

— Пусть будет по-твоему, Хольм. Принуждать я тебя не могу. Может, еще увидимся.

Он встал. К его удивлению, старик тоже поднялся. Лапидиус уж было решил, что он передумал, но Хольм просто уставился на пустую кружку долгим немигающим взглядом.

Тогда Лапидиус все-таки дал бедолаге талер.