Клеймо дьявола

И они ожили.

Они надвигались на него!

Смешно. Этого не может быть. Лапидиус понадеялся на свой разум. Он ученый, а значит, человек здравомыслящий. Движение, несомненно, кажущееся. От колеблющегося пламени. Но проверять этого не хотелось, так что он поспешил убраться. Сначала в залу, там с первой попытки нашел проход наружу, не заплутался и дальше, и вскоре… снова очутился в темноте. Лампа погасла. Не слишком рано, в чем он со вздохом облегчения убедился, ибо в конце туннеля брезжил свет. Свет, небо, простор! Горя нетерпением, он поспешил вперед и вскоре оказался у выхода.

Ступив на тропу к дому, он позволил себе определенный энтузиазм. Два из его предположений оказались верными. Во-первых, Filii Satani существовали на самом деле. А во-вторых, их было трое, как на триптихе в церкви Святого Габриеля. Доказательством тому были маски.

Об убитых женщинах тоже можно было сделать бесспорный вывод: и Гунда Лёбезам, и незнакомка — обе были изнасилованы в пещере. Гематомы на их спинах не оставляли сомнений. Лапидиус так погрузился в размышления, что на повороте дороги машинально пошел вперед и тут же оказался в густом кустарнике. Выругавшись, он попытался освободиться от цепляющихся веток, и с некоторым усилием ему это удалось. Тут он невольно присвистнул. На земле мелькнуло нечто, что к лесному хозяйству явно не относилось. Он снова осторожно раздвинул ветви и теперь разглядел большую заплечную корзину, какую и сам таскал в своих путешествиях. В ней находились меньшие корзинки разнообразных форм. А возле — лоскут ткани, в котором Лапидиус опознал платье. Тут же он нашел дешевые башмаки, корсет и скомканный чепец… одежда женщины.

Лапидиус понял, что нечаянно отыскал товар Гунды Лёбезам. На этом месте «сыны дьявола» избавились от него. А вот одежда принадлежала не корзинщице, потому что та была найдена под повозкой одетой. Значит, это были вещи незнакомой девушки. Лапидиус поискал чего-нибудь, что дало бы намек на имя убитой, но, к великому сожалению, ничего такого не обнаружилось.

Он поразмышлял, как поступить с находкой, и решил все оставить на месте. Какой смысл заявиться в Кирхроде с корзинами и одеждой и объявить во всеуслышание, что нашел вещи убитых женщин? Это только бросит подозрение на него. На него и, конечно, на Фрею.

Ему вспомнились дьявольские маски. Вот их можно было взять с собой и предъявить. Но тогда Filii Satani были бы предупреждены. Нет, правильно, что оставил их в пещере.

Он выбрался из кустов и сосредоточился на том, чтобы не сбиться с дороги. Но маски были неотвязны. Никак не хотели идти из головы.

И ему казалось, что они все-таки были живыми.

— А так вы еще существуете на свете, почтенный господин магистр! — Перед Лапидиусом словно из-под земли вырос Тауфлиб, когда он собирался войти в дом.

— Разумеется. Но прежде всего, здравствуйте, мастер.

Лапидиус приготовился к худшему. По пылающим гневом глазам Тауфлиба было ясно, что разговор предстоит не из легких. Но какой разговор с Тауфлибом мог быть приятным? Лапидиус только не мог понять, почему мастер в такой ярости. Ну, сейчас узнает.

— Думаете, сумеете вечно избегать меня? Ошибаетесь! Я хочу с вами поговорить и сделаю это! С чего это вам взбрело в голову, что можете использовать моего подмастерья, чтобы вычерпывать ваш колодец? И не один час, как сказали соседи! Стоит только уйти из дома, как… как… — Тауфлибу не хватало слов.

— Вас не было дома? — Лапидиус сделал вид, что слышит об этом впервые. — А где вы были?

— Вас не касается! Вы мне оплатите труд моего подручного! Я выясню точно, сколько он занимался этим идиотизмом, и выставлю вам счет за каждую минуту!

— Колодец был отравлен, мастер, и я не спрашиваю, кем. Но раз уж вы имеете обыкновение пользоваться им, и бесплатно, должен вам заметить, то не кажется ли вам естественным, чтобы Горм выполнил эту работу?

— Вы намекаете, что это я отравил воду? Какая наглость! Но не будем отклоняться! Повторяю: я выставлю вам счет за каждую минуту!

На крик Тауфлиба тем временем собрались любопытные. Марта тоже услышала его и, приоткрыв дверь, высунула голову.

— Энто вы, хозяин? Чё тако стряслось? Я…

Лапидиус махнул ей, чтоб исчезла.

— Ладно, Марта, не вмешивайся.

Служанка недовольно убралась.

— Ну, спустили пар? — обратился он к Тауфлибу.

— Вовсе нет! Пока Горм вычерпывал ваш колодец, работа в мастерской стояла! Важная работа!

— Не считаете ли, что нам лучше продолжить разговор во дворе?

— Да пожалуйста! Только не думайте, что удастся отвертеться от платы!

Лапидиус пошел вперед и остановился у кустов смородины.

— Так, ради мира и спокойствия я возмещу вам… э… убытки при первом удобном случае. Но раз уж вы упомянули мастерскую, слышал, вы храните там огромную корзину для сбора плодов? Скажите на милость, зачем слесарных дел мастеру подобная вещь?

Тауфлиб на мгновение смешался, но только на мгновение. Он угрожающе сузил глаза.

— Вот вы себя и выдали, Лапидиус! Вам потому известно о корзине, что это вы вломились ночью в мой дом, не так ли? Долго же я гадал, кто бы это мог быть, и вот, мои подозрения подтвердились. Еще днем вы притащились ко мне с этой дурацкой треногой. Я сразу подумал, что здесь что-то не так. Дело было совсем не в погнутой ноге, вам нужен был мой большой бур. Я помню, вы держали его в руках, я еще сказал вам, чтобы положили на место! Раз не удалось тогда, вы прокрались ко мне ночью и украли его! Уж не говорю о погроме, который вы устроили в моем доме! Только вот что я вам скажу: вы мне за все заплатите! За все! Вы вор, магистр Лапидиус! Подлый вор! Сегодня же пойду к начальнику стражи….

— Никуда вы не пойдете, — перебил Лапидиус. Он был поражен проницательностью мастера, которая теперь грозила довести его до беды. Пришла пора повернуть разговор иначе. — Никуда. Да, ваш бур у меня, но я его не украл, как вы выразились, а укрыл в надежном месте. Этот инструмент связан с убийством той женщины, чья голова висела над моей дверью.

— Неужели?

— Вы не смотрели на столпотворение у моего дома, вам было неинтересно, равно как и Горму, но о мертвой голове с рогами вы определенно слышали, а ваш козел как раз лишился рогов.

— Куда вы клоните?

— На конце вашего бура налипла кровь.

— Разве? — Гнев мастера сменился бдительностью. — Пустые слова.

— Это кровь, я выяснил несколькими опытами. Кровь на вашем инструменте!

Тауфлиб пренебрежительно махнул рукой:

— Ну и что? Недавно поранил руку, когда сверлил.

— Каждый может так сказать. Это, несомненно, кровь, и вероятно, чужая.

— Вы что, хотите сказать, что я связан с теми дьявольскими убийствами? Вам это надо, поскольку Зеклер живет под вашей крышей!

Лапидиус не сдавался:

— Это, несомненно, кровь. Кровь убитой женщины. Потому что бур — ваш бур! — точно подходит к просверленным отверстиям, куда вставили рога.

Лицо мастера сделалось серым.

— Это не я, ради всего святого, правда, не я!

— Тогда, может быть, соблаговолите сказать, как попала корзина в вашу мастерскую?

— Бога ради! Понятия не имею. Должно быть, Горм притащил. Откуда мне знать, зачем она ему? Я его спросил пару раз, но он будто воды в рот набрал. Если уж чего-то не хочет, так его не сдвинешь. Тут даже я бессилен.

— Эта корзина из Цирбельхё. Она стояла у Кривой Юлии, корзинщицы, которая там жила.

— Ну и что?

— Я сказал «жила», не заметили? Теперь она мертва. Ее убили, а корзина исчезла.

Тауфлибу потребовалось время, чтобы обдумать сказанное. Потом он нахмурился.

— Возможно, господин магистр, что Горм взял корзину у Кривой Юлии. Возможно, что женщина убита. Но это еще не значит, что одно связано с другим. Горм, конечно, звезд с неба не хватает, но он неплохой малый. Он и мухи не обидит! Даже мухи!

— Ваш подмастерье каждую ночь проводит дома?

— Ну, я…

— Отвечайте!

Тауфлиб собрался с духом:

— Разумеется. Всегда.

Лапидиус видел, что он лжет. И не только видел, он это знал. Потому что в ту ночь, когда он проник в дом Тауфлиба, тот сам сетовал, что Горма нет.

— Вы знаете пещеру Шабаша?

— Пещеру… как?

— Шабаша.

— Нет.

Лапидиус был убежден, что мастер снова лжет.

— Вы знаете, что такое сталактиты и сталагмиты?

— Э… нет.

— У вас есть маска дьявола?

— Что?

— Вам говорит что-нибудь понятие «сыны дьявола»?

— Э… нет.

— Вы знаете триптих святого Габриеля в церкви пастора Фирбуша?

— Нет. Послушайте, что все это значит? Я…

— Значит, вы не знаете и того, что его осквернили? Сделали надрез на шее архангела?

В лице Тауфлиба Лапидиусу почудилась смесь упрямства и вины.

— Нет, черт подери! Нет, нет и нет!

— Вам говорят что-то буквы DRJO или DRJG? Знаете, для чего используется белена?

— Да.

— Что вы имеете в виду, буквы или белену?

— Белену, конечно. Она дурманит.

— Ага. Уже лучше. Потихоньку продвигаемся. Вам знакомы Кёхлин и Друсвайлер? Те бабы, что оклеветали Фрею Зеклер?

— А кто их не знает! Но я…

— Хорошо, хорошо. Вы владеете латынью?

— Что? Так, немного. Чуть-чуть учился в латинской школе…

— Очень хорошо. Вы знаете, что означает Filii Satani?

— Нет, хотя погодите… — Тауфлиб теперь казался чуть сбитым с толку. — Что-то про сыновей и дьявола.

— Вы сами сказали. Я знал, что мы подойдем ближе к делу. Вы не ощущаете себя «сыном дьявола»? Признайтесь честно. У меня много доказательств, что вы являетесь таковым. Сатана коварен, иногда он является во плоти. Большей частью по ночам. У вас не бывает иногда такого ощущения, что вас пронизывает зло? Что вас распирает жар? Хочется убивать? Насиловать? Пить кровь?

Лапидиус намеренно взвинчивал голос и под конец почти кричал. Тем более он удивился, что ответа на это не последовало. Мертвая тишина стояла во дворе. Тауфлиб молчал, глядя куда-то вдаль. Наконец он сказал:

— Думаю, в каждом из нас есть частица дьявола, магистр. Во мне, в Горме, в вас. Поэтому можете задать все эти вопросы и себе тоже. По крайней мере, вы мне со всем вашим тайным знанием о пещерах и дьяволе кажетесь очень подозрительны. И я еще подумаю, не пойти ли мне к начальнику стражи и передать этот разговор. И прошу вернуть мне бур. Это моя собственность.

Лапидиус проглотил ком в горле. Он уже был уверен, что почти разоблачил Тауфлиба, как вдруг такой поворот. Мастер и в самом деле обладал дьявольским хладнокровием. Поначалу он бесстыдно врал, потом почувствовал себя неувереннее и вот, пожалуйста, под конец снова взял себя в руки и все пере вернул. Даже опять угрожает начальником стражи. Обидно. Но он, Лапидиус, не даст себя сбить и тем более запугать!

— Бур — это вещественное доказательство, мастер! И он останется у меня.

Тауфлиб мгновение помедлил. Потом пожал плечами и, ни слова не говоря, покинул двор. Лапидиус смотрел ему вслед, раздумывая, как расценить этот жесткий разговор. Он хотел добиться от Тауфлиба признания, но не удалось. С другой стороны, мастер неоднократно уклонялся от правды, так что под давлением он, возможно, и заговорит. Признается, что он «сын дьявола», что посылал своего слабоумного подручного на убийства? А так ли это? Горм, конечно, зависел от своего мастера. Но всегда ли он ему подчинялся? Вовсе нет. Взять хотя бы замечание Тауфлиба, что даже он не может «сдвинуть» Горма, если тот заупрямится. Кто же тогда имел на подмастерье большее влияние, чем Тауфлиб?