Семь свитков из Рас Альхага, или Энциклопедия заговоров

-Всех, кто приходит на твои проповеди, старик, ты объявляешь святыми,- заметил король.- Разве в твоей власти выпекать святых, как лепешки?

-Я призываю всех стать святыми, не откладывая дело до Страшного Суда,- ответил старец, по моему разумению немного слукавив.- Я лишь повторяю призыв Господа, засвидетельствованный в Писании. Благородный же человек сам, по своей воле и безо всякого повеления свыше, способен стать святым, что прекрасно доказал твой достославный предок, святой король Людовик.

-Говорят также, что ты умеешь изгонять из людей злых духов и исцелять безумцев,- проговорил король Франции со странной улыбкою, истончившей его губы; я назвал ту улыбку "странной", поскольку так и не смог определить, добрая она или злая.

-Когда я говорю одержимому, что он должен быть свят, темный дух не выдерживает веления быть святым и покидает порабощенную им душу,- отвечал старец.- Тогда человек начинает радоваться и плясать от счастья.

-Я вопрошаю тебя, старик,- изгнав с уст улыбку, грозно изрек король,- сможешь ли ты излечить самых отъявленных безумцев, если имя им легион? Сможешь ли ты излечить разом целое княжество безумцев во главе с самым отъявленным безумцем и богоотступником нашего века?

-Приведи их сюда, король Франции,- ничуть не менее грозно ответил старец.

На эти слова Филипп Красивый рассмеялся, и смех его был столь многозначителен, что вся его свита вместе с Вильямом Ногарэ предпочла, напротив, затаить дыхание.

-Сделать это не совсем просто,- отсмеявшись, сказал король.- Мы предпочли бы, старик, чтобы ты последовал в то место, где ограждены от остального счастливого мира эти опасные безумцы, если только твоя сила не иссякнет за пределами этого печального места. Скажешь, что слух об этом верен? Сила иссякнет?

-Твое желание, король,- закон для твоего подданного, даже мертвеца,- проговорил старец,- но я подтверждаю правдивость слуха. Однако в моих силах послать тебе в помощь моего ученика, еще полного жизни. Он станет моими глазами. Укажи дорогу, а безумцев я различу сам.

-Дорога, о которой ты спрашиваешь, ведет на Шинон,- неторопливо проговорил король, пристально глядя на старца.

Черный балахон не шелохнулся, когда старец спустя несколько мгновений заговорил снова:

-Значит, король, ты отправляешь мои глаза прямо в самый крепкий застенок Франции, к Великому Магистру Ордена бедных рыцарей Соломонова Храма.

-Ты - самый великий прозорливец из всех, о которых я слышал,- покачал головой король Филипп.- Но прежде я хочу удостовериться в твоем искусстве врачевания.

-Твоя воля, король Франции,- сказал старец.

Король подал знак, и из длинной свиты, хвост которой терялся в белесой пелене, смешавшейся с зимним сумраком, выступили два всадника. Один из всадников вел второго коня на поводу, и на том коне сидел худощавый юноша. Когда они приблизились, я заметил, что на лице юноши застыла болезненная печаль, а глаза его сверкали огнем некой неутолимой страсти.

-О, такое безумие несомненно зовется любовью!- весело проговорил старец.- Стоит ли теперь излечивать славного юношу от болезни, которую каждый доблестный рыцарь должен преодолеть сам, дабы остаться на всю оставшуюся жизнь вполне здоровым?

-Это любовь, перешедшая в безумие,- довольно хмуро отвечал Филипп Красивый.- Я привез к тебе своего любимого пажа, старик. Я желаю, чтобы на его милых щечках вновь заиграл здоровый румянец. Так окажи любезность своему королю, старик.

-Король, твоего верного пажа,- сказал кладбищенский дервиш,- должно быть, мучает его собственная тень?

Король приподнял бровь и коротко взглянул на своего визиря:

-Вильям, ведь действительно так?

-Доблестный дворянин, которого ты видишь перед собою, досточтимый старец,- с напускною, и я бы даже сказал, шутовскою учтивостью обратился Ногарэ к могильному дервишу,- избрал Дамою своего сердца одну весьма знатную госпожу, однако на одном из турниров эта знатная особа предпочла чрезмерное к себе внимание другого рыцаря куртуазной страсти, более высокого ростом и умудренного годами. С того дня у преданного, но юного дворянина помутилась память и повредился рассудок. Он теперь помнит, будто бы коварная, но прелестная особа протянула свою перчатку ему самому, но как бы старшему годами. Хуже того, с наступлением ночи, "старший" двойник начинает мерещиться нашему доблестному рыцарю по темным углам, и он выхватывает свой меч, чтобы сразиться с двойником в честном поединке. Двое стражников Его Величества уже получили ранения. Такова вкратце эта занимательная, однако весьма хлопотная история.

-Добрый человек, благодарю тебя,- с не менее напускною важностью проговорил старец и коротко поклонился.- Твой рассказ значительно облегчит дело исцеления. По правде говоря, оно представляется мне настолько простым, что я предпочел бы передать его моему ученику. Мне кажется, что с недугом своего ровесника он сможет справиться даже лучше, чем я.

Наступило молчание, и я не сразу догадался, что речь пошла обо мне.

-Разве тебе не известно, старец, что ученик не может стать больше своего учителя?- заметил Ногарэ.- Ведь так сказано в Писании.

-Верно,- согласился дервиш.- Однако тень очень часто превышает размеры своего господина. Ныне как раз тот самый случай, и следует им воспользоваться для исцеления больного, раз вы все считаете этого доблестного юношу таковым.

-Кто твой ученик?- коротко вопросил король.

-Мой ученик родом с Кипра,- сказал старец, еще сильнее смутив меня, но однако же и указав мне выход из положения,- и происходит он из очень древней дворянской семьи. Судьба его оказалась, увы, весьма нелегкой и запутанной.

-С Кипра?- усмехнулся король.- С того самого Кипра, где говорят, что девица, не переспавшая с тамплиером, еще не годится в невесты? С того самого Кипра, где матери предупреждают своих отроков словами: "Бойся тамплиерского поцелуя"?

-Ваше Величество, я не помню, чтобы мать говорила мне такие слова в мои отроческие годы,- заговорил я, собравшись с духом.- Честно признаюсь вам, Ваше Величество, что даже не помню никакого Кипра. Ныне я стою здесь, посреди кладбища Невинноубиенных младенцев, и готов во всем исполнять волю Вашего Величества.

-Однако выговор вполне может считаться кипрским или даже палестинским,- заметил королю Вильям Ногарэ.

Король кивнул, и наши взгляды встретились.

-Вам будет предоставлено место во дворце,- неторопливо и даже вкрадчиво проговорил король и тряхнул головой, отчего с его черной шапки посыпался вниз белый пух.

-Ваше Величество, места вполне достаточно и здесь,- отвечал я.

-Старик, твой ученик хочет сказать, что для лечения потребуется всего одна молитва?- с напускным изумлением вопросил Ногарэ.

-Мой ученик готов исполнить волю короля Франции,- отвечал дервиш.

По моему указанию бледного юношу поставили прямо передо мной. Я вперился взглядом в его глаза и стал намеренно думать о чем угодно, только не о самом лечении и возможной неудаче. "Неудачи быть не может,- заранее решил я,- если, по расчету дервиша, я избавлюсь от всякого страха и попробую на один час сделаться святым". Я долго думал о моей любимой Фьямметте, а затем размышлял о том, что, простившись с нею, наверно опять заснул необыкновенным сном, раз попал на кладбище, куда запросто по вечерам приезжает в гости к покойникам сам французский король.

В таких размышлениях я провел половину часа, а, может статься, целый час. Сумерки густели, и, когда я почти перестал различать лицо юноши, стражники короля окружили нас потрескивавшими факелами.

Тогда, в тревожном свете факелов, я увидел, что все лицо юноши покрыто каплями влаги, и подумал, что, наверно, он уже плачет от усталости. Мне захотелось пожалеть его, но я подумал, что жалеть ни в коем случае не полагается, иначе все надежды старца на своего ученика пойдут прахом.

"Доблестный дворянин не может плакать,- заключил я, видя, как он мучительно жмурится и роняет одну за другой слезы.- Он, как и я, нестерпимо захотел спать. Еще немного, и мы повалимся друг на друга. Пора завершать это надувательство".

Не сводя глаз с влюбленного безумца и не обращаясь ни к кому определенно, я, насколько мог властно, повелел:

-Дайте ему меч!

По короткому порыву теней и по тому, как болезненно искривились губы безумца, я определил, что ему в правую руку вложили рукоятку меча.

-Отвечайте на три вопроса, сударь!- в полный голос приказал я.

-Да, мессир! - едва живым голосом ответил юноша, чем подтвердил то, что я пока еще не совершил ошибки.

-Вопрос первый!- изрек я.- Вы видите меня теперь перед собою?

-Да, мессир, - был покорный ответ.

-Вопрос второй! Вы видели меня когдалибо раньше?

-Нет, мессир, - был столь же покорный ответ.

"Если я сумею задать и третий вопрос,- мелькнула у меня в голове мысль,- значит, из меня и вправду выйдет искусный джибавия, целитель безумия".

В продолжение этой мысли моя правая рука успела неторопливо размахнуться, затем - прицелиться, и, как только, покончив со всеми мыслями, я отдал ей последний приказ, она изо всей имевшейся в ее мышцах силы, закатила моему безумному дворянину увесистую оплеуху.

Юноша отшатнулся, факелы вздрогнули, а меч взлетел над моей головой.

-Вопрос третий!- сорвав голос, выпалил я.- Вы дали слово ответить! Слово благородного человека!

Юноша окаменел.

-Вопрос третий!- уже с должным спокойствием произнес я.- Если вы меня никогда не видели раньше, откуда вам известно, что ударил вас именно я?

Юноша остался передо мной бездвижным изваянием.

-Погасите факелы!- повелел я.- Немедленно погасите факелы!

Тьма обрушилась на нас и поглотила обоих. Я затаил дыхание.

Миновало одно мгновение, потом миновало второе. Так, возможно, миновала половина той необыкновенной ночи.

И вот, наконец, я услышал донесшийся из темноты шепот:

-Благодарю вас, мессер ! Благодарю вас! Мне уже лучше. Мне стало гораздо лучше.

-Вы уверены в своих силах, сударь?- столь же тихо и при том весьма участливо проговорил я, успев вытереть с лица горячий, как факельная смола, пот и возблагодарить Господа за то, что Его волею я осталсятаки живым и невредимым.

-Да, мессер, - прошептал юноша.- Вы избавили меня от страха.

-Теперь свет станет весьма уместен,- сказал я, решив, что настала пора немного погордиться своей находчивостью.

Факелы вновь вспыхнули передо мной и выстроились длинной цепью, освещая королевскую свиту, которая едва не на целую милю вытянулась позади своего повелителя. У меня появилось предчувствие, что один из факелов уже освещает уготованное мне а, может быть, и могильному старцу, место в свите.

Я увидел, каким решительным жестом паж вытер капли влаги, покрывавшие его лицо, и как преданно посмотрел он на своего короля, заговорив наконец живым и звонким голосом:

-Мне стало гораздо лучше, Ваше Величество!

Король коротко переглянулся с Вильямом Ногарэ, и тот ответил важным кивком.

-Что ты скажешь на это, Карл?- раздался у меня за спиной голос дервиша.

-Каррл Великий пришел!- громко протрещала ворона.- Откройте двери!

На лице юноши появилась изумленная улыбка. Он растерянно огляделся по сторонам, а затем, к моему окончательному облегчению, убрал меч в ножны.