04.1912

* * *

Шестой помощник капитана Муди незамедлительно бросился к Мёрдоку с предупреждением. Светлая громада айсберга была так близка к кораблю, что Мёрдок сам увидел её одновременно с получением рапорта. Мёрдок тут же метнулся к машинному телеграфу. Длинные ручки в мгновение перешли в положение «Стоп, машина».

— Право на борт! — скомандовал первый помощник рулевому Роберту Хитченсу.

Озадаченный и встревоженный Хитченс тотчас налёг на массивный руль. Айсберг неуклонно подползал к кораблю. «Титаник» был слишком массивен, и он стремился вперёд с такой скоростью, что, казалось, ему никак не уклониться от столкновения.

— Руль положен на борт, — исполнительно доложил Муди.

С момента отдачи приказа прошло восемь секунд.

Первый помощник Мёрдок лихорадочно спасал корабль. Он резко дёрнул ручку машинного телеграфа, переводя её в положение «Полный назад». Корма «Титаника» находилась в пугающей близости к ледяной громаде, от которой веяло холодом и угрозой, ощутимыми даже тут, на мостике. Мёрдок приказал рулевому:

— Лево на борт!

Царственный айсберг неспешно приближался к кораблю. Огромная ледяная глыба стояла на пути у «Титаника», как будто молчаливо торжествуя: «Вертись, вертись, всё равно не уйдёшь!»

Муди снова подтвердил выполнение приказа. Он склонился над судовым журналом и торопливо сделал соответствующую пометку.

«Титаник» лениво начал поворачивать влево. Нос неохотно отвернулся от айсберга, и всё мощное корабельное тело завалилось на бок, как будто лайнер сам понял, какую опасность таит в себе столкновение, и попытался избежать его в последнее мгновение.

Мёрдок напряжённо ждал. Корабль шёл почти вплотную к ледяной глыбе, выпуская из огромных труб облака чёрного дыма. Айсберг караулил «Титаник», будто приготовившись его ловить. У шестого помощника Муди вся кровь отхлынула от лица. Оба офицера настороженно следили за своим противником — айсбергом, который насмешливо белел совсем рядом с кораблём, и им оставалось только ждать и надеяться на лучшее.

Неожиданно раздался глухой удар. На пассажирских палубах и, тем более, в вороньем гнезде он мог показаться совсем неощутимым, но Мёрдок и Муди его сразу почувствовали. Глухая, злая и мрачная вибрация прошлась по всему, что их окружало: от пола до потолка. Муди встревоженно вздохнул. Сомневаться не приходилось: всё самое страшное уже произошло. Все их маневры оказались бессмысленными.

Мёрдок закусил губу и тут же схватился за рычаг. Этот рычаг предназначался для активации предохранительного механизма, опускающего водонепроницаемые двери корпуса корабля. Всего «Титаник» подразделялся на шестнадцать отсеков, и имелось у него пятнадцать переборок. Судно считалось непотопляемым: его конструкторы постарались на славу. Помимо множества отсеков и переборок, корабль был оснащён ещё и двойным дном. Такие меры безопасности вызывали уважение и уверенность в своей защищённости.

К чести его будь сказано, первый помощник Мёрдок не потерял присутствия духа. В отличие от пассажиров и членов экипажа, которые обратили внимание на толчок, первый помощник не питал никаких радужных иллюзий. Как он мог предположить, даже не спускаясь на нижние палубы, дела обстояли очень и очень плохо. Нужно было позвать капитана.

Пока Мёрдок сделал всё, что было в его силах.

Едва затих отвратительный злобный скрежет, похожий на клацанье зубов старой ведьмы, из своей каюты выскочил встревоженный капитан. Он рано отужинал и собирался хорошенько выспаться, но планы его были разрушены резким ударом и этим противным царапаньем. Капитан Смит провёл в море не один десяток лет; наверное, даже если бы он спал мёртвым сном, он услышал бы этот звук, понял его значение и встревожился бы. Вне всяких сомнений, «Титаник» с чем-то столкнулся, и капитану даже думать пока не хотелось, какими могут оказаться повреждения.

— Что это было, мистер Мёрдок? — тут же сурово спросил капитан у первого помощника.

— Айсберг, сэр, — доложил Мёрдок, — я переложил руль лево на борт и отработал машинами «Полный назад», хотел отвернуть влево, но айсберг оказался слишком близко. Больше я ничего сделать не мог.

— Закройте аварийные двери, — потребовал капитан.

— Они уже закрыты, — тут же ответил Мёрдок.

В котельные под номерами пять и шесть в то самое время, как на капитанском мостике шла эта беседа, мощными каскадами рванула ледяная забортная вода. Над кормовой водонепроницаемой дверью предупреждающе загорелась красная лампочка. Кочегар Фред Бэрретт и помощник второго механика Джеймс Хескет, когда это случилось, вели непринуждённую беседу. Оба мечтали о возвращении в Белфаст, отдыхе и спокойствии. Хотя и Бэрретт, и Хескет любили море и уже словно сроднились с ним, они не могли бросить всё ради удовлетворения своей жажды авантюр и приключений. На берегу Англии, в родном и милом Белфасте, обоих ждали семьи.

— Скорее бы уже вернуться домой, — мечтательно сказал Бэрретт, и в этот самый момент, казалось, что-то глухо грохнуло и заскрежетало.

Палуба под ногами кочегара и второго помощника механика затанцевала, загарцевала, как обезумевшая лошадь. Хескет был уверен, что этого зрелища он никогда не забудет. Казалось, будто весь правый борт неожиданно обрушился внутрь. Там, где совсем недавно была твёрдая обшивка, вдруг возникла гигантская пробоина, и в пробоину рванулись мрак и холод. Бурлящая вода хлынула в котельную, и Хескет едва удержался на ногах. Он охнул и заругался от ужаса последними словами: вода была холоднее пальцев мертвеца. Бэрретт, стоявший рядом с ним, и вовсе упал бы и исчез в беснующемся водовороте, но Хескет вовремя ухватил его за руку. В течение нескольких мгновений оба стояли по колено в ледяной воде, ошеломлённые и оцепеневшие. Вдруг стало так холодно, что мышцы их отказались повиноваться.

А вода продолжала прибывать.

Хескет опомнился первым.

— Бежим! — в ужасе закричал он и рванул Бэрретта за собой так, что едва было не оторвал ему воротник.

Бэрретт и Хаскет рванулись к водонепроницаемой двери. Двигаться обоим было тяжело. Казалось, на них, как на каторжников, надели кандалы, тяжёлые и холодные, точно лапищи самой смерти. Как мешок с углем, Бэрретт вывалился в котельную под номером пять и тут же взвыл.

— Чёрт, чёрт, дьявол, ублюдок! — выпалил он и отчаянно затряс руками в воздухе. Холод никуда не уходил, он колючими иглами пробирался под кожу и прошивал мышцы.

Котельная под пятым номером пребывала в ужасном состоянии. В борту тянулась огромная, почти с метр, пробоина, из которой тугой, хлёсткой и безжалостной струёй била ледяная забортная вода. Бэрретт отчаянно отряхнулся и осмотрелся. Из груды угля с трудом выбирался штивщик Джордж Кэвелл, пересыпая речь отчаянными проклятиями и скрежеща зубами.

— Что, чёрт побери, происходит? — проорал потрясённый Бэрретт.

Штивщик с трудом поднялся на ноги и по-собачьи отряхнулся. Затем он задумчиво посмотрел на гигантскую пробоину, на свои ноги, постепенно погружающиеся в воду, и вздохнул.

— Что происходит, что происходит, — передразнил он Бэрретта, — топнем мы, чего спрашивать-то?

Сидевший в углу кочегар скорбно смотрел на свою пустую миску. Суп, вылившийся из этой миски, темнел влажной лужей.

— Надо выбираться отсюда! — прокричал Бэрретт. — Ребята, давайте, подъём, скорее!

Кочегар, проливший суп, горестно вздохнул.

— Ну ведь даже пожрать толком не дали, сволочи, — грустно сказал он и покачал головой.

— Оскар, хватит слёзы лить, — заворчал Джордж Кэвелл и подошёл к товарищу, — ну, вставай, ленивая ты задница!

Бэрретт продолжал тревожно смотреть на огромную пробоину. Вода прибывала так стремительно, что не следовало сомневаться: если они хоть немного промедлят, то рискуют вскоре уйти в океан с головой.

— Быстрее, Коул! — настаивал Джордж Кэвелл. — Давайте, парни, дуем отсюда!

Бэрретт в сопровождении обоих кочегаров припустил к выходу. Аварийная лампочка продолжала светиться сумасшедшим алым светом.

Тем временем на мостике не стихало оживление. Капитан, первый помощник Мёрдок и четвёртый помощник Боксхолл, тот самый крайне популярный у дам молодой офицер, отправились на правое крыло мостика. Моряки не задержались там надолго: капитану всего лишь нужно было посмотреть, видно ли ещё айсберг. Где-то во тьме ночи слабо блеснуло белое пятно.

Капитан покачал головой и обратился к четвёртому помощнику Боксхоллу.

— Ступайте вниз, разыщите плотника, и пусть он проверит обшивку.

— Есть, сэр.

Боксхолл тут же направился на нижние палубы. Четвёртый помощник спускался со слабой надеждой на то, что всё-таки не найдёт значительных проблем. Правда, такой надежды не было, кажется, ни у кого, кроме него.

Восемью минутами позже четвёртый помощник Боксхолл вернулся на мостик. Капитан смотрел на него с нетерпением.

— Повреждений нет, сэр, — спокойно доложил Боксхолл.

Капитан лишь нахмурился.

— Посмотрите снова, — настойчиво произнёс он, — быстрее.

— Есть, сэр.

Капитан мог бы предположить, что Боксхолл вообще не добрался туда, куда его посылали, но сейчас не было времени в этом разбираться. Так что Боксхоллу пришлось, несмотря на отчаянное нежелание выяснять правду, повернуться и опять отправиться вниз.

Тем не менее, на этот раз четвёртый помощник не успел дойти даже до конца трапа. С ног его чуть было не сбил растрёпанный и взволнованный судовой плотник Хатчинсон. У Хатчинсона были выпучены глаза, сам он был бледен, а по его лицу так и стекал пот. Хатчинсон бросился наверх мимо Боксхолла и хриплым голосом закричал:

— Большая течь!

Сердце четвёртого помощника упало. Тем не менее, Боксхолл не позволил себе показать, как он встревожен, хотя сейчас, наверное, тревожились все. По лицу капитана скользнула тень серьёзной тревоги, у Мёрдока побледнели губы.

Следом за плотником Хатчинсоном к мостику торопился служащий почты, Яго Смит. Как и плотник, Яго был растрёпан и встревожен, его брюки промокли до колена, а в обуви хлюпала вода. С трудом ловя ртом воздух, Яго бесцеремонно протолкался наверх мимо четвёртого помощника Боксхолла (которому оставалось только уступить дорогу), и доложил:

— Почтовый трюм быстро затопляется!

Шестой помощник Муди встревоженно поглядел на Боксхолла. Тот только и мог, что качать головой и про себя спрашивать: «Неужели всё настолько серьёзно?»

Пока что донесения, полученные снизу, никого не могли обрадовать. Боксхолл уже не раз бывал в море и понимал, что над кораблём нависла страшная угроза. Яго Смит и Хатчинсон пытались отдышаться, ожидая дальнейших приказаний. Яго попутно постукивал каблуками по палубе, пытаясь вылить из обуви ледяную воду. Боксхолл смотреть не мог на это: стоило наткнуться взглядом на влажные пятна, как сердце его что-то неумолимо и злобно сжимало.

На этом поток посетителей не иссяк. Следом за Яго Смитом торопился Брюс Исмей. Он находился у себя в каюте, когда услышал грохот от столкновения, и он быстро понял, что произошло нечто ужасное. Брюс Исмей так спешил, что натянул костюм прямо поверх пижамы и влез в суконные комнатные туфли. Если бы он попался кому-то из высшего общества на глаза в таком странном виде, его могли бы принять за сумасшедшего.