Пхёнган и Ондаль

Пхёнган приподнялась, чтобы задуть свечу, но Ондаль схватил ее за руку. Юноша принялся медленно снимать с нее одежды, одну за другой. В последнюю очередь он снял повязку, прикрывающую бедра, и девушка предстала перед ним во всей красе. За время его отсутствия нежная грудь жены увеличилась, а линия живота стала более округлой и чарующей. Пхёнган тоже больше не могла сдерживаться и крепко обняла мужа.

Ондаль с нежностью заново изучал каждый уголок любимого тела. Пхёнган раскрылась навстречу его рукам, из ее уст вырывались сладострастные стоны. Ондаль, горячо дыша, покрывал поцелуями ее кожу. Пхёнган, не в силах больше сдерживаться, изогнулась всем телом, словно тетива лука. Она сгорала от желания почувствовать в себе его тепло.

– Ах, милый, хватит…

Пхёнган сама не заметила, как с ее губ сорвалось непривычное слово. Лежа под мужем, она дрожала, как маленькая птичка, но принимала его всего без остатка. Горячая волна накрыла их обоих с головой.

На улице уже начало светать, когда влюбленные наконец насытились друг другом. Пхёнган нежно вытерла пот с тела мужа и погрузилась в глубокий сладкий сон.

Ондаль же задумался о том, что женщины имеют много разных обличий. Для госпожи Са Пхёнган – почтительная невестка, а для сына – любящая мать. Перед Северными Мечами она всегда предстает в образе исполненной величия и благородства холодной принцессы. Ондалю казалось, что Пхёнган, строго обучающая его наукам и грамоте, и Пхёнган, страстно отдающаяся ему по ночам, – два совершенно разных человека. Теперь он понимал, почему женщин называют девятихвостыми лисицами. Ведь Пхёнган да и все они принимают разные обличья в зависимости от ситуации.

Последние зимние морозы упрямо не хотели сдаваться, но в горах уже позеленели молодые побеги, а цветочные бутоны копили силу, готовые раскрыться со дня на день, чтобы радовать людей яркими красками весны.

Ондаль и Чхве Уён отметили на карте все точки, в которых происходили пожары, начиная от королевской усыпальницы, и решили лично осмотреть каждое место происшествия. Генерал Ыльчжи выдал Чхве Уёну деревянную табличку, которую обычно предъявляла его стража, и, увидев ее, воины рассказывали молодым людям все, что знали. По их словам, во время пожара в усыпальнице поджигатели стреляли огненными стрелами с порохом из-за изгороди. Стража выскочила на звуки взрывающегося пороха, и пожар был вовремя потушен. Порох в Когурё встречался крайне редко. Его нельзя было купить или изготовить, и это означало, что здесь замешаны солдаты королевской армии.

На месте большого пожара в деревне у северных ворот все еще оставались обугленные развалины домов, покрытые сажей. Своими глазами увидев пожарище, молодые люди поняли, каким страшным был огонь и почему он унес столько жизней. У Ондаля сжалось сердце. Потерявшие дома люди копались в черных обломках в поисках уцелевших вещей. Чем же они провинились? Они лишь спали безмятежным сном, ни о чем не подозревая, когда ворвался пожар и забрал у них дома и семьи.

По словам местных крестьян, пламя в ту ночь занялось в мгновение ока. Люди пытались потушить огонь водой, но тут разгулялся северный ветер, и смазанные жиром бревна и соломенные крыши быстро исчезли в оранжевом пламени.

– Жиром?

– Так говорю же, поджог это был. По всей деревне запах китового жира стоял! Какие-то мерзавцы китовый жир приволокли да подожгли тут все!

– А вы не видели их лиц или как они были одеты?

– Ну так видели бы – сами бы изловили, вы как думаете?

Какая-то деревенская кумушка, которая рассеянно подслушивала разговор, вдруг вмешалась:

– Но мы ведь не знаем, это могли быть те…

– А ну нечего нести всякую чепуху! – остановил ее крестьянин.

– Расскажите нам все, что помните, – мягко попросил Чхве Уён.

Женщина покосилась на крестьянина, но решительно продолжила:

– Когда мы бегали всей деревней и тушили огонь, какая-то шайка пройдох стояла и наблюдала за нами. Я еще, помнится, удивилась тогда, потому что рожи-то незнакомые… Но тогда было не до того, поэтому и позабыла.

– Как они выглядели?

– Нечего незнакомцам все подряд рассказывать, потом сама проблем и не оберешься, – снова встрял крестьянин.

Женщина вняла упреку соседа и, замолчав, окинула Чхве Уёна недружелюбным взором. Тот достал табличку с должностью и принял как можно более солидный вид:

– Вот, посмотрите и убедитесь, кто я.

– А что это за штука такая? Я и читать-то не умею. Чего ты мне свою деревяшку подсовываешь?

С таким командир Северных Мечей в своей жизни еще не сталкивался. Он спрятал табличку в карман и постарался изобразить смирение:

– Тетушка, меня зовут Чхве Уёном. Я, может, и выгляжу грозно, но человек хороший. А этого юношу кличут Ондалем.

– Чего? Ондаль? Это который Ондаль-дурак, что ли?

– Да, тетушка, он самый. Хотя вы бы не называли его так… ха-ха.

Женщина оттолкнула притворно улыбающегося Чхве Уёна и радостно схватила Ондаля за руку:

– Надо же, добро пожаловать в нашу деревню. Мы же столько слышали о вас, а видим-то впервой.

Прослышав о появлении Ондаля, вокруг собралась почти вся деревня.

– Смотрите-ка, каков молодец! А как поживает принцесса?

– Господин Ондаль же – что ни на есть гордость наша! Говорят, у них ребеночек родился, а на кого похож?

– Идите все сюда! Говорят, это и есть тот самый Ондаль!

Люди тянулись руками к лицу Ондаля и касались его тела. Все пребывали в восхищении.

– А как же! Вы посмотрите на него! Ну конечно, разве наша принцесса вышла бы за настоящего дурака?

– Ой, а тело-то какое! Батюшки! Да и личико хорошенькое!

– Ну уж получше, чем у тебя!

– Э-э-э… спасибо! Это да, это потому что я мыться стал часто, да… ха-ха-ха! – растерянно отвечал Ондаль.

Чхве Уён ошеломленно наблюдал за происходящим, да и сам Ондаль был удивлен не меньше. Людей становилось все больше, и юноша продолжал принимать их горячие приветствия. Разумеется, каждый в Когурё давно слышал имя Ондаля, но народ с недоверием отнесся к слухам об их свадьбе с самой принцессой. Но как только стало известно о рождении ребенка, люди перестали сомневаться и с радостью приняли их союз. С некоторых пор Ондаль стал единственной надеждой и лучиком света для обездоленных крестьян.

– А, кстати, те проходимцы. У одного на щеке большой такой шрам от меча был! В целую пядь прямо! И морда такая грозная…

– А одет он был во что? – поспешно влез Чхве Уён, чем заслужил раздраженную отповедь крестьянки:

– Я тебе, что ли, говорила? Чего лезешь все время куда не просят? Ишь, нашелся!

– Мы с господином Ондалем вообще-то близкие друзья и даже живем в одном доме!

Чхве Уён ни разу до этого не чувствовал себя ниже Ондаля, но сегодня на него словно вылили ушат ледяной воды.

– И чего? Я спрашивала, что ли? Одежда темная у них была, так что я не разглядела. А на ногах обмотки какие-то… На торговцев похожи были.

Благодаря Ондалю Чхве Уён узнал от жителей деревни все, что было нужно. Молодые люди тихонько выскользнули из толпы и отправились к следующему месту.

Спустя несколько дней Ондаль и Чхве Уён отправились на масляный рынок.

Молодые люди усердно пытались найти того, кто недавно закупал китовый жир в больших количествах, когда Чхве Уёну на глаза попался смутно знакомый юноша в богато украшенной карете. Следом за ней ехало несколько стражников на лошадях. Юноша был облачен в шелковую одежду, но она была непохожа на наряд чиновника. Судя по роскошной карете и личной страже, он мог принадлежать к провинциальной знати. Однако в таком случае его лицо не могло быть знакомым Чхве Уёну. Но он определенно где-то его видел.

Людям часто приходят на ум смутные воспоминания. Только человек, который чувствовал беспомощное раздражение от ускользающего воспоминания, может понять, что ощущал Чхве Уён в тот момент. Командир сидел с нахмуренным лицом, не находя себе места, когда к нему подошел Ондаль:

– Во-о-он там есть туалет.

– О чем это вы?

– Да не волнуйтесь вы так, сходите. А я тут подожду.

– Да не нужно мне.

– Ну чего вы так смущаетесь? Если долго терпеть, так и заболеть можно. Хи-хи-хи.

Ондаль смотрел на Чхве Уёна с великодушным выражением лица, которое тому очень сильно хотелось стереть кулаком. В это мгновение внезапно командир вспомнил еще одно лицо. Хотя сейчас он выглядел более знатным и богатым, это точно был тот самый человек: парнишка из травяной лавки Чанбэк. А травяная лавка Чанбэк – логово Черных Смерчей. Он мог переодеться или отрастить бороду. Дойдя до этой мысли, Чхве Уён торопливо спросил у Ондаля:

– Та карета недавно… она же появилась оттуда?

Не дождавшись ответа, командир стремительно рванул в сторону переулка. Ничего не понимающий Ондаль побежал следом за ним.

В переулке их взорам предстала широкая площадка. Там шесть детин угрожающего вида сидели вокруг костра, грея руки. У одного из них алел большой шрам через всю правую щеку, он держал в руке золотую монету, пробуя ее на зуб. Другой парень тряс мешочек с серебром. Серебряные монеты встречались редко, поэтому такой мешочек легко можно было обменять на сто мотков ткани или тридцать мешков риса. Такие большие деньги редко увидишь в рыночных закоулках.

Пересчитав противников в уме, Чхве Уён подошел ближе:

– Эй вы, а ну посмотрите-ка на меня. Да тут и от костра китовым жиром несет! Вы ведь им пользуетесь на деле, да? – Втянув носом воздух, он задиристо добавил: – А разве поджигателям позволено использовать его для своих нужд?

Лица бандитов посуровели, и они вынули из-за пазух кинжалы. Чхве Уён усмехнулся и насмешливо сказал:

– Ишь какие нервные ребята… От каждого слова за ножи хватаются…

– Что ты несешь?

– Это же вы подожгли деревню у северных ворот?

– Мы ничего не знаем. А ну пошел отсюда!

– А зачем смотреть-то было, если уж подожгли? Эй ты, со шрамом, тебя там люди видели! Думаю, если покажу им тебя, то сразу узнают!

– Ты что, смерти захотел?

Поджигатели в Когурё непременно подвергаются смертной казни. Этим бандитам жить осталось всего ничего. Чхве Уён рассмеялся про себя.

– Кто вам приказал это сделать? Раз вы получили деньги, значит, и наниматель имеется!

– Ха-ха-ха. Мы просто получаем денежки. А вот тебе отсюда сегодня живым не уйти!

Парень со шрамом громко свистнул, и из дома напротив высыпало еще несколько бандитов. Судя по виду, они были просто мошенниками, державшими игровой дом под видом торговой лавки. В общей сложности их оказалось около пятнадцати человек. Чхве Уён даже опешил от такой наглости:

– Эй, вы думаете, я один тут с вами драться буду? Вот, со мной еще товарищ есть.

Чхве Уён мог бы раскидать этих проходимцев одной левой, но ему было лень трудиться самому, поэтому он позвал Ондаля. Вскоре подоспели караульные, и мошенников быстро скрутили и оттащили в тюрьму. В доме обнаружилось еще целых десять с лишним кулей китового жира.

Бандитов отволокли в тюрьму и допросили каждого по отдельности. Но все они как один утверждали, что не знают, кто приказал им устроить поджоги. По их словам, каждый раз после успешно выполненного дела во дворе просто появлялся мешочек с деньгами.