Пхёнган и Ондаль

Хэ Буру и Ыльчжи Хэчжун сняли повязку с запястья Ондаля и проверили рану. Из нее все еще сочилась кровь и даже была видна кость – в таком состоянии юноша точно не мог держать меч.

– И то верно, рана слишком глубока, чтобы сражаться мечом. Однако все свидетели единодушно указывают на вас. Мы должны провести более тщательное расследование, понадобится много времени.

Принцесса возразила:

– Но господин Ондаль вскоре должен принять участие в финальном состязании. Если он останется здесь, то не сможет участвовать. Вы знаете, где находится наш дом, и можете вызвать нас, как только мы понадобимся. Думаю, будет лучше, если вы отпустите нас и позволите господину Ондалю подготовиться к состязанию.

– Это довольно затруднительно, Ваше Высочество. Даже несмотря на вашу просьбу, мы не имеем права отпустить подозреваемого в убийстве. Это считается вопиющим нарушением закона, и как главный инспектор я не могу допустить ничего подобного.

Пхёнган не нашла что возразить на столь решительный отказ. Казалось, теперь Ондалю не видать финальных состязаний. Но вдруг слово взял генерал Ыльчжи, который ранее просто молча наблюдал за происходящим.

– В котором часу вчера произошло убийство? – спросил он у свидетеля.

– Мы только закончили ужинать… Должно быть, около семи.

– Вы все уверены в этом?

– Да, господин, – подтвердила троица.

– Происшествие очень значительно, поэтому сегодня здесь присутствует сам Его Высочество наследный принц.

Генерал Ыльчжи отодвинул штору, и из-за нее, сдерживая улыбку, показался принц Вон. Растерянный Хэ Буру стремительно соскочил с места и согнулся в низком поклоне.

– Не нужно церемоний. Сегодня я здесь лишь для того, чтобы тоже выступить в качестве свидетеля, – сказал принц.

– Ваше Высочество, вы желаете лично дать показания? – выпучил глаза королевский инспектор.

– Да, так и есть. Вчерашним вечером я ужинал вместе с господином Ондалем. Я давно не виделся со своей дражайшей сестрой, поэтому отправился в их дом, чтобы отужинать и поиграть с племянником.

Наследный принц лично свидетельствовал о том, что Ондаля не могло быть на месте преступления, и теперь у обвинения не оставалось шансов. Кто бы посмел назвать ложью слова будущего правителя?

Генерал Ыльчжи сурово обратился к свидетелям:

– Вы трое утверждали, что убийца – господин Ондаль. Но, как вы сейчас слышали, в это время он находился вместе с Его Высочеством. Я заключаю вас под стражу до окончания расследования. По моим сведениям, все вы живете у восточных и западных ворот. Что тем вечером вы делали у южных ворот? Почему утверждаете, что видели именно господина Ондаля, которого ни разу до этого не встречали? Все это крайне подозрительно. Я уверен, что найду что-нибудь, когда обыщу ваши дома. Если поспрашивать у ваших соседей, выяснится, действительно ли вы простые крестьяне, как утверждаете. А теперь рассказывайте все без утайки. Если вы обвинили невиновного, живыми вам не уйти. Тому, кто признается во всем первым, я смягчу наказание. Но если выяснится, что вы лгали, не сносить вам головы!

Лица свидетелей побледнели от страха. Все трое нерешительно мялись и молчали. Один из них уже купил телегу, чтобы вместе с семьей уехать подальше от столицы, а второй спрятал серебро под чанами во дворе. Раскрыть их намерения было всего лишь делом времени.

Поддельные свидетели получили значительные суммы от Ким Сончжипа, который, в свою очередь, выполнял приказ Го Гона. Задание казалось простым: подойти в нужный час к южным воротам и стать свидетелями убийства. И не все их показания были ложью, ведь убийца действительно назвался Ондалем. Однако настоящий Ондаль выглядел иначе. Все трое напряженно переглядывались, боясь, что кто-нибудь признается первым и утянет остальных за собой.

Немного спустя один из свидетелей, с длинным лицом и хитрым взглядом, осторожно заговорил:

– Ну… там темно было, четко я не видел… хотя сейчас смотрю, и вроде бы непохож.

– Да, верно. И ростом тот, кажется, пониже был… – поддакнул второй.

– И то правда. Какой же дурак будет называть свое имя, убивая человека?

Хотя настоящего убийцу пока не нашли, с Ондаля ложные обвинения сняли. Однако, если бы не появился наследный принц, все могло закончиться иначе. Незаметно для всех принцесса глубоко вздохнула, положив руку на сердце. Она была восхищена дальновидностью генерала Ыльчжи, который решил дело, позволив принцу вмешаться.

Финальное состязание решили провести на площадке внутри крепости.

Простым людям вход был запрещен, зрителями выступали только сами участники и те, кто имел отношение к соревнованиям. Королевские чиновники заявили, что эта мера необходима с целью предотвращения возможных мятежей и шумихи во время состязания, но на деле они просто не желали видеть радующихся людей, если бы победу одержал простолюдин из школы Северных Мечей.

Из-за смерти воина из клана Соно осталось всего девять участников финального состязания. Чтобы определить соперника, каждый тянул жребий с помощью деревянных табличек. Один из учеников Северных Мечей, к своей удаче, прошел в следующий тур без боя.

Ондаль сражался одной рукой, но все равно легко вышел в полуфинал. В схватке между воинами Кванно и Геру воин Кванно потерял руку, и его унесли на носилках. В следующем поединке Ондаль скрестил мечи с очередным учеником Северных Мечей и вышел победителем.

Оставалась финальная схватка.

Воин от клана Геру первым поднялся на помост и остановился в ожидании Ондаля. Люди открыли рты от удивления: в его руках вместо одного большого меча теперь было два коротких. Это был командир второго шпионского отряда Черных Смерчей, что пал у ворот храма Ибуланса. Именно Ли Га по приказу Го Гона все это время совершал убийства в крепости, чтобы обвинить в них Ондаля. Заговор провалился, и теперь у него оставалось последнее средство. Ли Га хотел убить Ондаля на глазах у толпы, чтобы отомстить за погибших товарищей. Смерть соперника во время поединка не считается убийством. Хотя официально наносить противнику смертельные ранения запрещено, непреднамеренное убийство во время схватки не наказывается законом.

Увидев в руках Ли Га два меча, Ондаль тоже решил сражаться своими клинками. Левое запястье все еще болело, поэтому он попросил Пхёнган привязать меч к руке. Девушка наложила на рану лубок и туго обвязала запястье тканью. Вложив рукоять меча в ладонь мужа и крепко примотав его кожаной веревкой, она обеспокоенно зашептала:

– Сопернику на вид около сорока лет, и он выглядит так, словно привык убивать. Из него так и сочатся ярость и злоба. Думаю, его не интересует звание почетного сонина, он здесь, чтобы убить вас, муж мой.

– Да, я видел его во время битвы у храма Ибуланса, – кивнул Ондаль.

Принцесса смертельно побледнела:

– Тогда мы должны немедленно остановить состязание!

Пхёнган подскочила, но Ондаль удержал ее за руку и покачал головой:

– Нет, я должен показать, что достоин клинков генерала Воль Гвана.

Ондаль выглядел спокойно и решительно, и принцесса решила довериться мужу:

– Хорошо, тогда постарайтесь достигнуть славы лучшего воина Когурё, муж мой.

Битва велась на двух клинках. Многие воины в Когурё традиционно использовали в бою два меча, и никто не счел выбор оружия Ли Га странным или необычным.

Как только прозвучал сигнал к бою, Ли Га стремительно полетел вперед и атаковал Ондаля двумя мечами одновременно. Из-за раненой руки Ондаль успевал лишь уклоняться от непрерывных атак противника. Каждый раз, когда он пытался остановить исходящий ядовитой злобой меч Ли Га, запястье пронзала острая боль: это рвалась кожа на едва затянувшейся ране. Нестерпимый жар и режущая боль становились все сильнее с каждой минутой, из стиснутых губ юноши вырвался стон.

Клинок Ли Га срезал прядь волос с головы Ондаля, зрители пришли в неистовство. Чхве Уён отчаянно закричал:

– Защищайся! Он хочет тебя убить!

Меч Ли Га скользнул по груди Ондаля. Рубашка юноши тут же намокла от крови. Противник был быстр и хладнокровен. С трудом уклоняясь от его ударов, Ондаль кинул взгляд в сторону Пхёнган. Ее длинные волосы разметались на ветру, а лицо выражало тревогу и печаль.

Ондаль сменил защитную стойку и начал двигаться иначе. Ким Ёнчоль уже видел такую решимость, когда в прошлый раз юноша сражался с мучжолями из Пэкче. Тогда его мечи летали словно танцующие журавли.

Ли Га с криком набросился на Ондаля. Юноша мягко уклонился и рубанул мечом по диагонали. Противник легко отразил его удар.

Правая рука Ондаля снова взмыла вверх. Ли Га прикрыл голову, ожидая атаки сверху. Он был уверен, что точно просчитал намерения врага, но тут раздался звон ломающегося клинка. Удар не казался таким уж сильным, но меч Ли Га разлетелся на куски. Клинок Ондаля под углом нацелился на грудь противника. Ли Га поспешно прикрылся оставшимся мечом. Однако, к его удивлению, второй клинок тоже развалился на две части. Зрители, следившие за поединком затаив дыхание, зашлись восторженными криками.

Ли Га не верил своим глазам. Клинки в руках противника казались такими небольшими, что ими невозможно было разрубить чей-то меч. Это Ондаль обладал каким-то невероятным искусством.

Он слегка повернул запястье, и меч плавно последовал за его движением. Ли Га с вытаращенными глазами успел только заметить, как клинок стремительно приближается к его шее. Ровная линия пересекла горло воина, и из него хлынула ярко-алая кровь. Ондаль смотрел, как тело поверженного врага тяжело оседает на помост. Краем глаза он заметил восторженные лица Северных Мечей и Пхёнган и застывшего Го Гона. Однако юноша не слышал ни звука, словно впал в оцепенение. Он убил. Убил человека своими руками.

Проследив взглядом за Го Гоном, уходящим с площадки, Ондаль резко упал на колени. Все тело ослабело, и юноше казалось, что больше он не сможет ступить ни шагу.