Гордость Карфагена

* * *

В отличие от братьев, Гасдрубал Барка жил своей собственной жизнью, которая, как маятник, раскачивалась между крайними противоположностями. Днями он закалял себя физически для ратных дел, а ночами погружался во все доступные ему излишества и услады, истощая себя. Ганнибал, проверив однажды его распорядок и сопоставив стиль жизни брата с семейным укладом Баркидов, предположил, что подобная жажда удовольствий может с течением лет ослабить сластолюбца. Услышав это, Гасдрубал засмеялся. Он ответил, что его пристрастие к плотским утехам компенсируется строгой дисциплиной. Он мог подняться с постели после ночного пира и изнурять себя тренировкой с улыбкой на лице. Возможно, похвастался Гасдрубал, это признак закалки, которой Ганнибал не обладает. А что касается слабости здоровья, то в двадцать один год его тело выглядело мраморной статуей и по сложению превосходило даже фигуру старшего брата. Поэтому в мирное время он проводил дни и ночи так, как ему нравилось.

Зимой он обычно ужесточал свои тренировки. Через три дня после возвращения из Арбокалы Гасдрубал вновь начал следовать режиму, хотя и без прежней легкости, поскольку беспрерывное безделье и празднование победы, чрезмерное даже для его физических ресурсов, успели оказать воздействие на тело. Он спал обнаженным — как правило, в своей постели, всегда завершая ночь в одиночестве, независимо от того, чьими ласками наслаждался поздним вечером. Оруженосец Ноба будил его, как только солнце проясняло горизонт и принимало полную сферическую форму. Они вместе обливались холодной водой в личной ванной на балконе. Ноба неохотно проламывал корку льда — неприятная задача для эфиопа, — и они входили в воду. Гасдрубал находил такую процедуру прекрасным лекарством от усталости, вызванной оргией предыдущего дня.

На этот раз, подкрепившись коротким плотным завтраком — говяжьей печенью и вареными яйцами, олениной с луком и проперченными кусками козлятины, — он отправился в гимнастический зал. Гасдрубал и Ноба имели равные навыки в рукопашном бое, но эфиоп обучался боевым искусствам у лучших мастеров южного народа. Мужчины обменивались тактикой и часто разучивали нечто новое. Они боролись друг с другом в неудобных позициях, затем обсуждали наиболее эффективные способы выхода из обороны для нанесения быстрого и смертельного удара. В шутливой игре они обучались убийству. Их физические и умственные упражнения проходили в дружеской и простодушной атмосфере. Тем не менее подобные уроки шли на пользу и не раз сохраняли им жизнь благодаря приемам, которые они отрабатывали. После рукопашной схватки друзья переходили к оружию. Они дрались на острых мечах, на серпах, на спартанских копьях и дротиках. Когда Гасдрубалу надоело обычное оружие, они некоторое время оттачивали навыки применения различных щитов и сломанных мечей, после чего сражались древками и наконечниками копий.

Перед обедом Гасдрубал ходил по лестницам крепости с тяжелым бревном на плечах. Полностью раздевшись, он цеплялся за ремни, укрепляя хватку рук, и до полного изнеможения поднимал и опускал тяжелый груз. Затем, найдя точку равновесия, он подводил тело под бревно и начинал движение. Каждый шаг выполнялся с осторожностью. Гасдрубал ставил стопы на каменные ступени и поднимался вместе с ношей, словно с распростертыми крыльями. Это изнуряющее упражнение — сто шагов вверх по лестнице, медленный разворот, затем сто шагов вниз, еще один разворот — повторялось снова и снова.

Иногда группки знатной молодежи приходили в зал и наблюдали за ним. Они шептались между собой, тыкали пальцами, шутили и смеялись. Некоторые окликали его и спрашивали, тренирует ли он третью ногу. На их взгляд, она выглядела вялой и безжизненной в сравнении с двумя остальными. Гасдрубал продолжал тренировку, отвечая им улыбкой или кивком головы. Вместо того чтобы обижаться на насмешки, он наслаждался их восхищением и лестью, после чего увеличивал нагрузки и напоминал себе, что удовольствия никуда от него не денутся. Он опускал бревно только тогда, когда ноги уже не слушались и, как резиновые, дрожали под ним, не подчиняясь приказам головы.

Остаток дня он проводил в других упражнениях, укрепляя не столько тело, сколько ум. Гасдрубал оттачивал навыки верховой езды, изучал языки соседних племен, перелистывал исторические обзоры предыдущих кампаний, разбирал ошибки и триумфы других людей и выполнял обязанности, возложенные на него Ганнибалом. Через неделю после возвращения из похода и встречи с нежданными посланниками Рима, Ганнибал созвал братьев и всех генералов на военный совет. Магон нашел Гасдрубала в бане, примыкавшей к гимнастическому залу. Они договорились пойти на встречу вместе, чтобы Гасдрубал мог ознакомить брата с обстоятельствами, ускользнувшими от его внимания. Он стоял перед Магоном голым, пока Ноба массировал его спину. Темное лицо оруженосца сохраняло спокойствие и бесстрастность. Стройное тело и высокий рост идеально соответствовали тому типу сложения, который был присущ лишь его народу. Мышцы рук напрягались и расслаблялись в процессе работы.

— Ты мог бы тренироваться вместе со мной, — сказал Гасдрубал . — Карфаген плодит мягкотелых мужчин. Слишком много пальмового вина и нубийских служанок, натирающих тело маслом. Тебе нужна хорошая выволочка, и поверь, Ноба выбил бы из твоей башки всю дурь.

Эфиоп похлопал хозяина по спине и отступил на шаг, указывая, что он закончил массаж. Гасдрубал покрутил головой, опуская ее почти до самых плеч, затем сделал несколько наклонов под разными углами, будто убеждался в том, что все части его тела работают правильно. Удовлетворившись проверкой, он начал одеваться.

— Значит, это верно? — сидя на каменной скамье, спросил Магон. — Весной мы пойдем на Сагунтум?

Он мечтательно смотрел на желтоватую воду бассейна. Гасдрубал надел нижнее белье и расправил складки.

— То, что мы будем с кем-то воевать, это абсолютно точно. В течение зимы Ганнибал проверит лояльность наших новых союзников. Он добился частичного успеха, но полной поддержки не завоевал. Покоренные и униженные люди медленно становятся друзьями. Будь я на его месте, мы не осаждали бы Сагунтум на следующий год. Ты знаешь, как мне нравится сражаться, однако в Иберии и без того хватает войн, в которых я мог бы поучаствовать. Мне кажется, наш брат давно хотел подвергнуть граждан Сагунтума наказанию. Тот римский посланник лишь сделал войну неизбежной.

— Наверное, именно поэтому он и хочет атаковать Сагунтум, — сказал Магон. — Ганнибал решил показать нашим новым союзникам, что мы можем сплотиться против общего врага. Это снимет с них позор и взвалит его бремя на другой народ.

Гасдрубал поднял голову и с одобрением посмотрел на брата. Затем он продолжил завязывать сандалии.

— Похоже, ты прав. В любом случае, Ганнибал ступает впереди рассудка. Нам остается лишь догадываться о смысле его действий. Но только будь начеку! Иначе обнаружишь, что тебя обручили с дочерью какого-нибудь вождя. Самый лучший способ добиться их расположения — это породниться с ними.

— В твоих устах это звучит как настоящая беда. Между прочим, Ганнибал и сам так поступил.

— Верно подмечено. Но не все дочери местных вождей похожи на Имилце. Говоря по правде, брат, мне нравится эта страна. В отличие от Карфагена, я чувствую себя здесь как дома. Кельтиберийцы могут быть хорошими союзниками и потрясающими врагами. Я даже готов признать, что их бледные женщины не лишены достоинств. Магон, ты не поверишь, с какой проказницей я спутался недавно. Она прекрасна! Серебристые глаза, нежный голос и рот прирожденной кокетки. Она выделывает такие вещи, которые заставили бы египтян покраснеть. Видел бы ты ее фокус со связкой бусин...

Глаза Гасдрубала закатились от восторга. Он откинулся на каменную стену и на миг потерял нить разговора.

— У меня даже нет слов. Только не подумай обо мне плохого.

— Это любовь или просто очередное увлечение? — спросил Магон.

— Это любовное увлечение. Увлечение любовью.

Два брата направились к спиральной каменной лестнице, ведущей на верхний уровень крепости, где была назначена встреча генералов. Круглую платформу башни окольцовывал бортик высотой по пояс. Отсюда открывался вид на крепость и лазурное море, простиравшееся до горизонта. Холодный и злобный ветер подгонял братьев в спину. Было неуютно, но Ганнибал планировал обсудить вопросы, о которых не хотел распространяться публично. И здесь они находились вдали от подслушивающих ушей.

Многие офицеры все еще отдыхали после похода на Арбокалу . Естественно, их встревожил столь скорый созыв военного совета. Но они ничем не выдавали своего удивления. Генералы поднимались на башню в сопровождении своих оруженосцев. На лицах воинов разного цвета кожи отражалось настроение, соответствующее их темпераментам.

Махарбал, капитан нумидийской кавалерии, взошедший на платформу башни, сохранял суровый вид. Длинные волосы, перевязанные лентами, ниспадали на спину волнистыми прядями. Темная кожа имела красноватый оттенок, словно пропеклась на солнце и раскалилась под грубым толстым плащом. Его тонкий заостренный нос и выступавший вперед подбородок как будто специально были предназначены для того, чтобы лучше рассекать на скаку встречный ветер. Капитан действительно славился быстротой и маневренностью.

— Этот новый военачальник послан царем Гайей Массилиотским, — пояснил Гасдрубал. — Он знаток лошадей и мастерски командует своими людьми. Они восхищаются им почти так же, как Ганнибалом. На мой взгляд, у него слишком много власти, но он доказал нам свою верность. Мы были бы безногими без нумидийской конницы.

Адгербал, главный инженер, пришел раньше всех. Его карфагенская туника трепетала на ветру свободными складками. Упершись ладонями в каменный бортик, мужчина осматривал город, который он помог построить. Его пристальный взгляд перемещался так, словно в его мозгу производились вычисления, чтобы что-то поправить или изменить, даже в те мгновения, когда он улыбался, говорил или слушал своих собеседников. С некоторых пор его знание архитектуры и законов физики использовалось для разрушения городов, а не для их созидания.

— Если мы начнем осаду Сагунтума, то победу нам смогут обеспечить лишь его машины, — прокомментировал Гасдрубал .

Незадолго перед назначенным временем на встречу прибыли другие офицеры. Сначала появился молодой Карфало, который командовал легкой кавалерией под началом Махар-бала. Затем пришли Бостар и Бомилькар. Первый был секретарем Ганнибала, второй — его любимым генералом. Синхал, самый старый в свите, служил хирургом Баркидов еще во времена Гамилькара. Он отличался от других тощим телом, тонкими интеллигентными чертами лица и египетским происхождением. Спокойные глаза и полные губы придавали лицу врача сходство с маской, которая скрывала эмоции и мысли. Его сопровождал муж по имени Вандикар. Он родился в далекой Индии и служил в армии Ганнибала главным погонщиком слонов. Его кожа была гораздо темнее, чем у карфагенян; прямые густые волосы лоснились от масла. За каждым из участников совета следовали оруженосцы и помощники — такие же безмолвные тени, как бесстрастный Ноба, доверенные друзья и закаленные в битвах солдаты. Некоторые из них были свободными людьми, другие оставались рабами.