Гордость Карфагена

* * *

Шпионы информировали Ганнибала обо всех событиях, происходивших в залах Рима. Их донесения запаздывали на несколько недель, однако он был в курсе того, что римляне избрали новых консулов — Тиберия Гракха и Клавдия Марцелла. Марцелл считался опытным воином. Его уважали за неизменную точку зрения на военную стратегию. Многие называли Клавдия лучшим офицером в войне с африканцами. Однако Фабий Максим, получив еще большую власть после того, как его философия уклонения оказалась частично оправданной, не соглашался с данным выбором. Он укорял народ в ошибке и пытался очернить Марцелла. В своей доброте Фабий даже соглашался лично занять его место, чтобы вновь продолжить разумную тактику сохранения и защиты населения.

Он и составил план действий на следующий год. Легионами командовали генералы Тиберий Гракх, Клавдий Марцелл, Квин Криспин, Ливий Салинатор и Клавдий Нерон. Сенат удвоил военный налог и объявил призыв рекрутов. За несколько лет Рим планировал создать двадцать пять легионов. Римские лидеры пытались сделать воином каждого доступного мужчину. Они отговаривали подростков от игр в бабки и предлагали им вместо этого мечи и щиты. Возраст для призыва в армию снизился до семнадцати лет, но в новые легионы принимали и более юных. Город выкупил восемь тысяч рабов у прежних владельцев и определил их в публичное пользование. Людей вооружили и отправили на учебные полигоны. Из храмов и частных домов реквизировалось сувенирное и инкрустированное оружие прошлых войн. Эти украшения возвращались к первоначальному употреблению. Ничто в Риме уже не было прежним, рапортовали шпионы. Канны в один день изменили быт города.

Ганнибал слушал новости со смесью гордости и озабоченности. Он представлял себе восхищение отца, если бы тот узнал, что победа его сына заставила римлян дрожать. Такой и была его цель. С другой стороны, он не мог не удивляться стратегии Рима. Ганнибал надеялся, что они перейдут к переговорам или будут уклоняться от битв, как при Фабие. Но, к его изумлению, они начали собирать еще одну огромную армию. В принципе, он приветствовал этот вариант, однако его смущало, что римляне так быстро готовили солдат. Они намечали выставить против него сто двадцать пять тысяч новых воинов, взятых буквально из ниоткуда. Если им удастся выполнить свой план, то победы над их легионами окажутся не столь эффективными, как ему казалось ранее.

Откуда у них столько денег? Ганнибал не сомневался, что смерть десятков тысяч граждан значительно урезала богатства Рима. Уничтожение полей, припасов и ферм ставило меньшие народы на колени. Семьи без отцов и мужей не могли поддерживать сельское хозяйство. Их повседневная жизнь становилась жалкой. Ему докладывали, что бремя налогов, возложенное на римских союзников, выросло едва ли не вдвое, но они по каким-то непонятным причинам даже не думали о мятеже. Несмотря на сомнения, посещавшие его при каждом пробуждении, Ганнибал считал, что он был прав в своих действиях, предпринятых после битвы у Канн. Упорство римлян доказывало, что они не сдали бы город, если бы он атаковал его.

Когда начался новый год, карфагенским генералам потребовались некоторые усилия, чтобы увести солдат из щедрой Капуи. Ганнибал посулил им великие дела. Он выделил Бомилькару десять тысяч воинов и отправил его патрулировать южные города, набирая отряды наемников и укрепляя карфагенское влияние в данном регионе. Затем командир повернул армию на запад и двинулся в Кампанию, где хотел усилить их присутствие и переманить на свою сторону другие богатые города. Главной целью он избрал Неаполь. Отступничество такого важного союзника Рима могло привести к договорным отношениям с остальными городами побережья. Кроме того, Неаполь имел красивую и хорошо расположенную гавань, которая весьма пригодилась бы для переброски подкреплений из Карфагена. Он подошел к городу с внушительной армией ветеранов, но вместо осады предложил неаполитанцам мир на честных условиях. Зачем нам сражаться, вопрошал он в послании к городу. Ведь истина заключается в том, что мы имеем общего врага. Это Рим! И Ганнибал хотел доказать жителям Неаполя, что его действия ничем не опровергали подобных суждений. Разве он когда-нибудь нападал на город, который по-дружески приветствовал его? Разве он не щадил союзников Рима, взятых в плен, и не отпускал их на свободу? И разве римляне проявляли к ним такую мягкость, которую демонстрировал Карфаген?

Неаполитанцы в своей гордыне не склонили головы и не прислушались к его вопросам. Их кавалерия атаковала армию Ганнибала. Какой глупый ход! Махарбал устроил им засаду, разбил их наголову и в один день уничтожил несколько тысяч солдат. Однако когда карфагенская армия подошла к городу, ворота Неаполя оказались закрытыми. Башни и стены ощетинились копьями и стрелами оборонявшихся горожан. Они как будто не слышали послов, говоривших им о мире. Они бросали вниз камни, бревна и даже мешки с гнилой рыбой.

Дабы наказать столь высокомерную воинственность, Мономах предложил провести тотальную осаду города с последующим показательным истреблением всего населения. Ганнибал отклонил этот вариант и сказал, что, взяв Неаполь силой, они не завоюют любви народа. Наоборот, это только восстановит жителей против них. Пусть лучше поработает время. Пусть неаполитанцы проникнутся смыслом Канн. Похоже, в пылу смятения они еще не усвоили новый порядок вещей. И, кроме всего прочего, карфагенская армия не имела осадных орудий.

Мономах возразил, что такие механизмы можно было быстро построить. Адгербал по-прежнему находился вместе с ними и маялся от безделья, не зная, к чему приложить свои руки. За несколько недель они могли бы разбить стены Неаполя в крошево. Однако его аргументы не убедили командира. Ганнибал напомнил, что они контролировали большую часть Италии с помощью постоянных перемещений. Начав осаду, их отряды превратились бы в неподвижную мишень. Командир приказал отойти от Неаполя и атаковать Путеолы. Карфагенская армия без труда захватила почти весь город, но ей не удалось взять порт — главную цель Ганнибала. Он послал Мономаха в карательный рейд с приказом опустошить всю территорию вокруг Неаполя. Затем он торопливо направился к Ноле, где, по слухам, население могло принять его войска по-дружески и мирно.

По пути он узнал, что проконсул Клавдий Марцелл уже обосновался в этом городе. Ганнибал слышал о Клавдии много лестных отзывов, хотя сам встречался с ним впервые. В ранге младшего офицера Марцелл сражался против Гамилькара в Иберии. Позже он возглавлял поход на галлов. Его успехи, как и у каждого любимца судьбы, не всегда были одинаково значительными, но он зарекомендовал себя упорным и достаточно сильным военачальником. Подобно Фабию, он не был дураком, но, в отличие от него, склонялся к решительным действиям. Ганнибал понял это на собственном опыте.

Несмотря на римский гарнизон, расквартированный в городе, жителям Нолы удалось направить к Ганнибалу гонцов с предложением о возможной поддержке. Лидер делегации Гримул имел свой план. Если римская армия или хотя бы ее часть соблазнится битвой, говорил он Ганнибалу, то горожане закроют ворота за их спинами. Прижатые к стенам солда ты останутся без припасов и подкрепления. Их можно будет без труда перебить пращами и стрелами. План отличался простотой и подлостью, которой римляне никогда не проявляли. Стоявший рядом с командиром Гримул — узкоплечий мужчина, с глазами, прятавшимися под шишковатыми выступами бровей, — уже мечтал о повороте судьбы, который ему сулила ситуация. Ганнибалу не нравились люди, так охотно предававшие свой город, но план был неплох.

Через несколько дней после сговора с Гримулом Ганнибал собрал армию перед городом и предложил Марцеллу битву. Он построил солдат в боевые шеренги и объявил звуком труб, что ждет, когда римляне выведут свои легионы. Это был традиционный жест, довольно часто соблазнявший амбициозных генералов на необдуманные действия. Тем не менее ворота города оставались закрытыми, как поджатые губы ребенка, боявшегося выдать секрет. Легионеры прохлаждались на стенах и башнях, поглядывали вниз и не желали сражаться.

Прошло еще двое суток. Утром третьего дня Ганнибал решил дожать ситуацию и побудить ленивых римлян к каким-нибудь действиям. Он приказал Мономаху начать штурм стен под прикрытием легких отрядов. Балеарские пращники восприняли это задание как спортивное мероприятие. Сняв пращи с головных повязок, они приготовили кучки камней. Их снаряды были большими и тяжелыми, однако балеарцы знали свое дело. Они выбирали для себя индивидуальные цели, затем раскручивали пращи и выпускали камни в воздух — с такой силой и быстротой, словно стреляли из катапульт. Вся карфагенская армия следила за тем, как они сбивали защитников со стен. Солдаты кричали, шутили, свистели и аплодировали пращникам.

Под их прикрытием Мономах повел свой отряд к воротам. Он шел с мечом наперевес — чисто символический жест, поскольку врагов перед ним не было. Его солдаты несли наспех сколоченные лестницы — небольшие, но вполне пригодные для низких стен города. Воины защищали головы не только шлемами, но и тяжелыми щитами. Они были готовы к тому, что на них посыплется град камней.

Как только первые лестницы коснулись стен, городские ворота вдруг начали открываться. В какой-то момент створки застряли, словно натолкнулись на камни. Все взгляды обратились к ним. Все действия прекратились. Солдаты, стоявшие перед воротами, почти не имели времени, чтобы понять смысл происходящего. Через миг ворота распахнулись от толчков сотен рук, и из города хлынула многотысячная лавина воинов. Римляне бежали с такими громкими криками, что даже лошади в обозе карфагенской армии испугались их рева. Солдаты выставили на бегу щиты. Их передняя линия вонзилась в ряды удивленных африканцев. Многие карфагеняне были сбиты с ног, а затем искромсаны мечами. За авангардом легионеров появились велиты. Они прикрывали пехоту градом дротиков и копий. Некоторые снаряды, брошенные по высоким дугам, падали позади отрядов Мономаха.

Среди африканцев началась паника. Люди бросились в бегство. Они спотыкались и падали на землю, теряя оружие. Но генерал и верные ему солдаты держали позицию и принуждали остальных идти на врага. Лицо Мономаха походило на древнюю маску — рот открыт, глаза сверкали в черных тенях под шлемом и бровями. Он не отдавал никаких приказов. Он молча примкнул к сражению, и так заметно, что другие ветераны тоже вспомнили о чести и своем умении.

Да и сам Ганнибал не медлил с ответом. Оценив ситуацию, он прокричал несколько быстрых указаний. Сообщение было передано через сигналы труб, и благодаря этому у солдат поднялось настроение. Командир обращался к ним. Им не следовало бояться сражения. Они здесь находились именно для битвы. Ганнибал произвел перестановку отрядов. Он надеялся, что горожане выполнят данное ему обещание. Но внезапно открылись боковые ворота, и из них излились два потока кавалерии. Многие из всадников везли за спинами велитов. Они ссадили копейщиков вблизи сражения и, перейдя в галоп, нанесли удар по флангу карфагенской армии. Этот маневр изменил баланс сил. Ганнибал с трудом удержал отряды от панического бегства.