Лотосовый Терем

Ли Ляньхуа смог вернуть к жизни мертвецов — и Чэн Юньхэ вдруг пришло в голову: если Ли Ляньхуа сумеет оживить Юй Цюшуан, тогда и проблем не будет? Если полмесяца назад Чэн Юньхэ ни за что бы не поверил в воскрешение мёртвых, то сейчас был готов пойти на крайние меры, и раз уж довелось повстречать Ли Ляньхуа, то почему бы не попытаться? Если… слухи не врут, то всё сложится благополучно.

Но закончив рассказывать историю об убийстве и заоконных зелёных призраках, он так и не услышал от Ли Ляньхуа какого бы то ни было поразительного мнения — тот только сказал “а” и кивнул.

Допив чай, Чэн Юньхэ не нашёл причины, чтобы оставаться в доме, заваленном хламом, и сидеть напротив Ли Ляньхуа, на чьём лице было написано некоторое недоумение.

Чэн Юньхэ ушёл.

Со второго этажа “Благого лотосового терема” раздался спокойный голос:

— Прошло уже пять лет, а ты всё так же знаменит…

Ли Ляньхуа сидя на стуле продолжал пить чай, только снова издал неопределенное “а”.

— Мне и самому непонятно. — Человек медленно спустился со второго этажа — худой, кожа да кости, и очень бледный. Набери он двадцать цзиней*, пожалуй, выглядел бы грациозным прекрасным юношей, но сейчас походил на умирающего от истощения — этот скелет, тем не менее, был облачён в ослепительно чистые и пышные белые одежды, на поясе у него висел очень изящный меч и яшмовые подвески, какие нравилось носить только избалованным отпрыскам благородных фамилий. — Как ещё находятся в мире люди, которые верят в воскрешение из мёртвых? Пять лет прошло, а никто так и не забыл о паре твоих неловких поступков…

1 цзинь = 0.5 кг, т. е. 10 цзиней = 10 кг

— Не все такие умные, как ты, — усмехнулся Ли Ляньхуа, встал, немного размялся, взял веник и продолжил мести.

— Ты не мог бы не подметать? — Спустившийся скелет вдруг широко распахнул глаза. — Старший сын благородной семьи Фан стоит прямо перед тобой, а ты спокойно подметаешь пол? Ты хоть понимаешь, что если бы этот Чэн Юньхэ знал, что я в доме, то пал бы передо мной на колени и молил, чтобы я убедил старика Юя не убивать его семью? Перед тобой привлекательный и элегантный человек, с блестящим положением в обществе, а ты подметаешь пол?

— Что поделать, — ответил Ли Ляньхуа. — Я уже давно не наводил порядок в доме, не подметал, тут слишком грязно, а в дождь протекает крыша.

Скелет в белых одеждах похлопал огромными глазами, а потом вдруг вздохнул.

— Приятель, ты не можешь ни сражаться, ни лечить больных, даже земледелием не способен заняться, как же, спустя столько лет, ты всё ещё настолько знаменит? Ну правда? Ума не приложу…

Этот скелет в белых одеждах был старшим сыном улиньского клана Фан — Фан Добином, по прозвищу “Печальный господин”. Он был знаком с Ли Ляньхуа уже целых шесть лет, и всё равно так до конца и не понимал, как прославился этот человек: Ши Вэньцзюэ, получив в поединке тяжелую рану, применил “черепашье дыхание”, чтобы притвориться бездыханным и исцелиться. Местные жители посчитали его мёртвым и похоронили. Ли Ляньхуа выкопал его, и, естественно, Ши Вэньцзюэ ожил. Что же касается Хэлань Те, этот негодник, когда ему не удалось жениться, разыграл целое представление с прыжком со скалы, прикинулся мёртвым, организовал собственные похороны, Ли Ляньхуа случайно проходил мимо и выкопал и его. А весь мир теперь удивляется, как Ли Ляньхуа мертвецов воскрешал! Но Фан Добина больше волновало, откуда он знал, что в земле лежит живой человек, которого нужно откопать?

— У меня ещё осталось немного серебра с прошлых времён. — Ли Ляньхуа старательно подмёл переднюю и собрал мусор в совок. — Нужно только тратить с умом, и жить можно.

Фан Добин закатил глаза.

— И сколько у тебя денег?

— Пятьдесят лянов, — улыбнулся Ли Ляньхуа, — по-моему, на всю жизнь хватит.

Фан Добин фыркнул.

— Кто бы мог подумать, что в Улине есть ещё такое отребье, как ты, кто планирует за всю жизнь потратить пятьдесят лянов — позор всего цзянху! Знай Чэн Юньхэ, что перед ним такой человек, посмотрел бы я, пришёл бы он к твоим дверям умолять тебя, того… ммм… кто не имеет ни малейших познаний во врачевании и настолько скуп, что живёт не в гостинице, а таскается повсюду с домом, даруя “чудесное исцеление” мертвецам! А он ещё думал, что из этого что-то выйдет! — Дважды закатив глаза, Фан Добин оглядел Ли Ляньхуа с ног до головы. — Однако, отправишься ли ты, негодник, поднимать для него мертвеца, я так и не понял.

Ли Ляньхуа сел на стул и принялся тщательно водить пальцами по соединениям скрипучего бамбукового столика, услышав эти слова, улыбнулся.

— Почему бы и нет? Я ведь всё равно не умею ни возделывать землю, ни продавать овощи, недостатка в деньгах не испытываю — если нечем заняться, разве не скучно жить?

— Если старик Юй поймёт, что ты шарлатан, и захочет истребить весь твой род, даже старший сын клана Фан не сможет тебя спасти, — ровным голосом сказал Фан Добин. — Если пойдёшь, проводы устраивать не буду.

Ли Ляньхуа три дня наводил порядок в “Благом лотосовом тереме”, затем, не зная, что поместится у него в котомке, написал подробное длинное письмо, в котором на время перепоручал терем в руки “Учащегося до седин” Ши Вэньцзюэ, и наконец отправился в путь.

Он собирался в Нефритовый город, осмотреть тело Юй Цюшуан.

Глава 2. Благой лотосовый терем

Под предлогом оживления Юй Цюшуан Ли Ляньхуа с достоинством вошёл в Нефритовый город в горах Куньлуня, построенный на пустынной и неплодородной высокой горе, но внутри хранивший редкостные сокровища. Во всём Улине не наберётся и десятка человек, кому удалось побывать в нём, среди них Ли Ляньхуа был десятым, а девятым — цзунчжэн* Мин Чжу. Ли Ляньхуа — не имеющий себе равных искусный врачеватель, который прибыл оживить Юй Цюшуан, а цзунчжэн Мин Чжу был по статусу ещё выше — будущий муж Юй Цюшуан, внук нынешнего чэнсяна*, да ещё и чиновник пятого ранга при императорском дворе, благовоспитанный с виду знатный молодой господин, в равной мере владеющий и мечом, и поэзий, словно парящий над миром — о таком женихе тайно мечтают все девушки.

Цзунчжэн — помощник начальника приказа по делам императорской родни

Чэнсян — высшее должностное лицо в государстве, канцлер; было два чэнсяна — правой и левой руки императора

Цзунчжэн Мин Чжу прибыл на полмесяца раньше Ли Ляньхуа, на второй день после того, как с Юй Цюшуан случилась беда. Вот только Юй Мулань был так убит гибелью любимой дочери, что, когда её останки привезли домой, обезумел, вынудил шестьдесят воинов совершить самоубийство, поджёг дворец Нефритового города и до сих пор не пришёл в себя.

— Ну что? — Этот заносчивый и элегантный господин в богатых одеждах теперь стоял позади Ли Ляньхуа, обеспокоенно глядя на него. Ли Ляньхуа склонился над телом Юй Цюшуан, лежащем в ледяном гробу, разглядывая его уже половину большого часа* и, вопреки ожиданиям, не двигался с места. Затем издал “а”, но цзунчжэн Мин Чжу не имел ни малейшего понятия, что он имеет в виду.

Шичэнь или большой час — 1/12 часть суток = 2 часа, соответственно половина = 1 час

— Господин Ли?

— Это Юй Цюшуан? — спросил Ли Ляньхуа.

Цзунчжэн Мин Чжу замер.

— Когда градоначальник Юй поджёг дворец, к несчастью, Цюшуан пострадала…

Изначально хранившееся в ледяном гробу тело было до неузнаваемости изуродовано огнём и представляло собой страшное зрелище — сгорело оно не полностью, и оттого выглядело ещё ужаснее. Неграмотный простолюдин не поверил бы, что бессмертный небожитель сможет оживить её, не говоря уже о том, что Ли Ляньхуа небожителем не был.

— Это точно Юй Цюшуан? — снова спросил Ли Ляньхуа. Цзунчжэн Мин Чжу кивнул — хотя тело было страшно изуродовано, всё же можно было различить характерные черты Юй Цюшуан. Ли Ляньхуа вытащил из синей в мелкий цветочек котомки, которую носил с собой, маленький нож, и осторожно поднёс его к животу Юй Цюшуан. Цзунчжэн Мин Чжу ошеломлённо протянул руку.

— Господин Ли?

Правую руку Ли Ляньхуа, в которой он держал нож, схватил цзунчжэн Мин Чжу, но пальцем левой он успешно сделал разрез и вскрыл живот Юй Цюшуан — на всех десяти пальцах у него были длинные ногти, а тело Юй Цюшуан уже начало разлагаться, так что сделать разрез было нетрудно. Цзунчжэн Мин Чжу убрал руку, в душе он был потрясён — такая гладкая… Вдруг он увидел, как Ли Ляньхуа с помощью ножа что-то вытаскивает из живота Юй Цюшуан.

— Что это?

— Сгусток крови, — ответил Ли Ляньхуа.

Это был уже давно затвердевший сгусток крови; у цзунчжэна Мин Чжу дрогнуло сердце.

— Сгусток крови? — Любой, имеющий некоторые познания, понимал: кровь в желудке означает, что были повреждены внутренние органы. — Господин Ли, вы имеете в виду?..

Ли Ляньхуа слегка улыбнулся.

— Этот призрак избрал для убийства весьма странный способ. Он не высосал её кровь, не содрал кожу, чтобы изукрасить лицо, а повредил внутренности, так что она истекла кровью, но снаружи ничего не было видно.

Цзунчжэн Мин Чжу нахмурил брови.

— Так значит, Цюшуан убил не призрак, а человек?

— Могу лишь сказать, что она была мертва слишком долго, да ещё и обгорела, вернуть к жизни не выйдет, — невпопад ответил Ли Ляньхуа. Он говорил так спокойно и непринуждённо, будто и правда способен воскрешать из мёртвых, и единственная проблема — что Юй Цюшуан была убита слишком давно, и только.

Цзунчжэн Мин Чжу встряхнул рукавами из белоснежного шёлка с золотой нитью.

— Не понимаю, если Цюшуан действительно убил человек, то как он ударом разорвал ей внутренности? Ни в каких школах и кланах нет такого приёма, чтобы сильно ударить на пять цуней* ниже грудной клетки. Это не поддаётся объяснению!

5 цуней — 16,7 см

— А, — кивнул Ли Ляньхуа.

Цзунчжэн Мин Чжу снова замер — он всё так же не понимал, что под этим подразумевал Ли Ляньхуа. Помолчав, он сменил тему.

— В последнее время в Нефритовом городе по ночам происходят странные вещи…

— Я боюсь призраков… — пробормотал Ли Ляньхуа.

Цзунчжэн Мин Чжу чрезвычайно изумился: этот человек голыми руками провёл вскрытие, а призраков боится? Вслух же сказал:

— В таком случае, господин Ли, можете разделить со мной ночлег.

Ли Ляньхуа со смущением на лице охотно согласился, приговаривая: “Так неловко, так неловко…”

Ли Ляньхуа пообедал со всей семьёй Юй от мала до велика, за исключением Юй Муланя. Госпожа Юй, Юй Хунчжу, несколько удивила его: она потеряла дочь и не могла полагаться на впавшего в безумие мужа, но по-прежнему строго следила за делами, талантами намного превосходила других мужчин семьи Юй, и хотя ей было уже почти сорок десятков, по-прежнему оставалась красавицей, подобной белоснежному цветку. Юй Хунчжу была единственной дочерью куньлуньской семьи в том поколении; чтобы было кому возжигать благовония, двадцать лет назад в семью приняли обедневшего учёного Пу Муланя, он взял фамилию жены. Хотя в Поднебесной он был известен как градоначальник, но в самом городе делами твёрдой рукой управляла Юй Хунчжу, необычайно выдающаяся женщина. Услышав, что Ли Ляньхуа прибыл воскресить её дочь, она явно не поверила, однако не стала его разоблачать, а предоставила выкручиваться самому.