Курляндский бес

* * *

Несколько дней спустя, когда солнце пригревало, а попутный ветер был не слишком сильным, Дениза и Анриэтта стояли на баке у фальшборта, смотрели, как проплывают мелкие островки справа, и наслаждались морским воздухом. Обе они были в черных одеяниях бегинок, но без белых покрывал, в длинных плащах с капюшонами. Черные волосы Денизы Анриэтта заплела в две косы и уложила их на макушке причудливым венком. Жесткие рыжие кудри Анриэтты Дениза собрала в узел и заколола на затылке длинными шпильками. Волосы на висках у обеих были подстрижены и едва достигали плеч, чтобы при необходимости их можно было завить на модный лад, и с утра они были подобраны и подколоты. Но ветер вытащил эти пряди и растрепал их. Это развеселило подруг – и не станешь же спорить с ветром в открытом море, даже если летящие вперед волосы мешают глядеть на волны и горизонт.

Хорошей погодой наслаждались все пассажиры. Петер Палфейн вытащил на палубу корзину с удавом и снял крышку. На плече у моряка сидела крошечная обезьянка и грызла черствую плюшку. Капитан Довсон клялся, что ежели чертова тварь сорвется с веревки и удерет на мачту, никто за ней туда не полезет.

Граф ван Тенгберген находился поблизости и беседовал с худеньким мальчиком, на вид – лет пятнадцати, одетым очень просто, с личиком самым обыкновенным. Издали за ними наблюдала компания из шестерых молодых мужчин – это были антверпенские танцовщики. Все они глядели на графа как-то неодобрительно.

– Как же они беспокоятся о своем товаре, – шепнула Анриэтта. – А товару грош цена.

– Вряд ли, – ответила Дениза. – Они просто боятся, что девчонка сдуру забеременеет и испортит им всю авантюру.

Это действительно была девушка – по бумагам Маргарита, в просторечии – Грит, а когда старший брат сердился на нее, то кричал «Дюлле Грит!», что означало – бестолковая, сумасшедшая, шальная, в зависимости от обстановки. Дениза и Анриэтта стали ее звать между собой именно так – Дюллегрит. И очень сомневались, что от этого графского приобретения будет хоть какая-то польза.

К тому же они отлично видели, что Эразмус ван Тенгберген девчонке очень нравится, и сильно этого не одобряли. Возможно, потому, что рядом с совсем юной Дюллегрит ощущали свой возраст и немного тосковали об ушедшей юности. Было и еще одно соображение, которым они друг с дружкой не делились: молодой граф, вздумай он скрасить дорожную скуку амурным приключением, скорее бы выбрал девушку, чем бегинку, старше себя по меньшей мере на пять лет. Шестеро молодцов, сердито глядевших на графа, были, кажется, того же мнения.

– Вот увидишь, они захотят уложить Дюллегрит в постель к герцогу, – настаивала Анриэтта.

– Если они это сделают, герцогу придется искать ее там с фонарем. Она потеряется в складках простыни.

Анриэтта засмеялась. Худенькая Дюллегрит вряд ли привлекла бы к себе мужское внимание, даже разденься она догола. Но Анриэтта знала, какие чудеса творит с людьми театр.

Граф ван Тенгберген нанял шестерых танцовщиков и Дюллегрит в амстердамском городском театре, где парни плясали в комических балетах. Они обещались исполнить в Митаве, герцогской столице, несколько спектаклей – непритязательных, на простой народный вкус, но безумно смешных. Дюллегрит поехала с ними, чтобы тоже танцевать перед герцогом в двух пасторалях. Это было дело неслыханное – чтобы женщина плясала на сцене, но в Антверпене имелось несколько таких особ, учившихся танцу для того, чтобы выступать перед публикой, и горожане с нетерпением ждали первого балета с их участием. Тут Антверпен мог обскакать даже Париж, где роли пастушек и греческих богинь исполняли юноши.

– Даже если она будет наступать себе на ноги и грохнется на задницу, главное все ж будет сделано – она покажется на сцене в богатом платье, а талия у нее тоньше твоей, – сказала Анриэтта. – И ноги будут высоко открыты. Вот любопытно, умеет ли она отбивать антраша-катр или кабриоли.

– Богатого платья у нее не будет, она же не придворная его величества, – возразила Дениза. – Это они шьют для балетов наряды, расшитые золотом, чтобы составить достойный фон для его величества. Хотелось бы мне знать, что на самом деле думает его высокопреосвященство об этой королевской забаве. В глаза-то он его величеству одни комплименты говорит.

Имелся в виду юный французский король. Он мало что унаследовал от покойного батюшки – кроме любви к музыке и танцам. Людовик XIII получил настолько основательное музыкальное образование, что не только писал куртуазные песни и клал на музыку псалмы, но и сам сочинил целый спектакль, получивший название «Мерлезонский балет». Сочинил – означало, что король придумал сюжет, состоящий из приключений во время охоты на дроздов – одного из любимых его развлечений, написал музыку, разучил ее с оркестрантами, сам поставил танцы, даже набросал эскизы декораций и костюмов. Увлекшись, он решил выйти на сцену самолично и исполнил две роли: торговки приманками и крестьянина. Было ему тогда тридцать четыре года – возраст, по тайному мнению придворных, не слишком танцевальный.

– Ему же спокойнее, когда король увлекается одними танцами и не задает лишних вопросов, – сказала Анриэтта так, словно речь шла о маленьком ребенке.

– Помяни мое слово: однажды он эти вопросы задаст.

Насчет нарядов Дюллегрит Дениза была права – они только издали гляделись роскошно. И головные уборы увенчаны были не воздушными и трепетными страусиными перьями, как у придворных танцоров, а шерстяными поддельными, весившими столько, что голову приходилось нести очень бережно. Большие картонки с этими диковинными сооружениями были привязаны прямо на палубе – чтобы в трюме их случайно не помяли. В трюме, кроме мартышек и иных грузов, поставили также тяжелые ящики с книгами из «Офисины Плантинианы» на латинском, немецком и французском языках. Музыкальные инструменты танцовщики и граф везли в своих каютах.

Наконец старший брат танцовщицы не выдержал – подошел. Это был высокий парень лет двадцати трех, изумительно длинноногий, так что получил прозвище Длинный Ваппер и, кажется, гордился им не менее, чем какой-нибудь вельможа – титулом.

Ваппер был знаменитым антверпенским пугалом для пьяниц. Обитал он, как говорили, в замке Стен на берегу Шельды и был то ли духом, жившим в здешних местах с Сотворения мира, то ли обычным привидением – этого добра всюду хватало. От прочих призраков Длинный Ваппер отличался тем, что терпеть не мог пьяных. Как только увидит подгулявшего морячка – так и вырастает вровень с замком, и гонится за бедолагой по улицам и задворкам, пока тот от бега и страха не протрезвеет.

– Не вышло бы ссоры, – глядя на самоуверенного танцовщика, сказала Дениза.

– Красивый парень. Хотелось бы знать, на что он способен, – ответила Анриэтта.

Длинный Ваппер имел худое лицо, грубоватое, но правильное, и чересчур пухлые для такого лица губы. Неудивительно, что Анриэтта вспомнила о поцелуях, подумала Дениза, в ее жизни слишком долго не было поцелуев – просто так, от избытка чувств, а не по указанию его высокопреосвященства. Длинный Ваппер плечист, осанка у него прекрасная, ноги стройные, голову несет гордо – отчего бы и нет? Правда, Анриэтта сказала как-то, что от высоких мужчин толку мало, но сказала всего один раз. Может, забыла об этом афоризме?

На слова танцовщика, которых подруги не слышали, граф ответил своей изумительной детской улыбкой. Они о чем-то потолковали, и Длинный Ваппер увел Дюллегрит, а граф направился к бегинкам.

– Я не заставляю вас скучать, прекрасные сеньоры? – спросил он по-испански. – Кроме пейзажа с волнами и чайками тут одно развлечение – книги. Вы что-то взяли в дорогу?

– У Моретуса все настолько серьезно, что мы ограничились новыми молитвенниками и книгой о растениях, сеньор, – ответила Дениза. – В ней мы, две скромные женщины, можем хоть что-то понять.

Она боялась, что имя фривольного аббата Скаррона заставит графа покраснеть. А про «Артамена» и «Клелию» ему вовсе было знать незачем – мужчина, читающий Сервантеса, такого рода литературы не поймет.

– Когда я открываю богословский трактат, меня тут же тянет ко сну. Они годятся лишь для того, чтобы в дороге разглаживать в них кружева, – добавила Анриэтта. – Ведь не повезешь с собой в карете пресс для кружев. У меня раньше был для этой надобности толстенный том Плутарха…

– А вы можете предложить что-то занимательное, сеньор? – поспешно спросила Дениза. Плутарх, как и белый шиповник, был в списке запрещенных воспоминаний, от которых подругу следовало беречь.

– Да, прекрасные сеньоры, у меня с собой пресмешная книжка на испанском языке. Она не такая увесистая, чтобы разглаживать в ней кружева, значит, у вас не будет соблазна использовать ее не по назначению, – граф полез в свой толстый фальдрикер, где было много всякого имущества, кроме «Дон Кихота», и достал небольшой томик. – Извольте – «Хромой Бес», сочинение Луиса Велеса де Гевары.

– Пьеса? – одним словом Дениза дала понять, что и читает на испанском языке, и знает самых талантливых авторов. Гевара написал несметное множество драм, и какие-то из них Дениза, кажется, даже видела в Брюсселе.

– Нет, сеньора, роман, его единственный роман. Более того – плутовской роман. Угодно вам прочитать?

– Да, сеньор.

Дениза протянула руку – граф, как истинный испанский кабальеро, чья почтительная галантность не знает меры, стоял довольно далеко от дамы. Пальцы коснулись черного переплета – и вдруг Дениза поняла, что брать эту книжку не надо. У нее бывали иногда озарения – она вдруг ощущала опасность, такую, что лучше бы скрыться бегством, и обычно оказывалась права.

Вокруг книжки был ореол опасности.

Чего дурного можно ожидать от веселого испанского романа? Судя по названию, в нем главный герой – бес, нечистая сила, зловредная сущность. Но не выскочит же он из-за обложки. Может, книжка – в числе тех, которые католической церковью не одобряются? Или в ней чересчур откровенные описания?

Не успела Дениза перебрать все причины, по которым к «Хромому Бесу» не следует прикасаться, как книгу взяла Анриэтта.

– Благодарю вас, сеньор, – сказала она графу, явно желая увидеть полюбившуюся ей улыбку. И он ответил, радостно улыбаясь, что всегда счастлив служить дамам, особенно если они прекрасны.

– А если встретится уродливая дама? – спросила Анриэтта.

– Я готов служить любой даме… – граф задумался. – Любопытный вопрос вы задали: должен ли рыцарь задумываться о красоте дамы, которая нуждается в помощи? Должен ли он обращать внимание на красоту прежде, чем стать покровителем дамы? Да, я знаю сам, что не должен… однако как быть, если это происходит само собой?..

– А Грит Пермеке, на ваш взгляд, красива? Я хочу знать, отчего вы покровительствуете ей, сеньор, и как в этом случае проявляются рыцарские чувства, – сказала Анриэтта.

Дениза опустила глаза – началось… Подруга перешла в наступление. Сейчас она уничтожит девчонку, развеет в прах, а потом начнет морочить графу голову, тем более что после отдыха в Лире она выглядит прекрасно.