Курляндский бес

– Нет, ваше высочество! – пылко воскликнула Дюллегрит. Она не понимала, как можно помнить о Йоосе, когда рядом – граф ван Тенгберген.

– Девочка попала в беду, мое сердечко, – герцог ласково прикоснулся к руке своей суровой супруги. – Спроси у своих дам, только пусть ответят честно: есть ли хоть одна, кто отказалась бы стать графиней ван Тенгберген? Они все на него поглядывали, только ни у одной не хватило смелости…

Луиза-Шарлотта вдруг улыбнулась.

Трудно найти женщину, которая при мысли о свадьбе и подвенечных нарядах не улыбнется.

– Это отличная мысль, милый муж, – сказала она. – Неженатый граф может натворить немало бед, совратить других девиц, особенно знатных, – им будет казаться, что он готов на них жениться. У нас при дворе есть девицы, достойные графского титула. Я могу прямо сейчас назвать их.

– Да, граф может много натворить, но сам своего греха даже не поймет. Впрочем, это не оправдание ему, мое сердечко, – герцог усмехнулся, но это была нехорошая усмешка, ехидство пополам с оскалом хищника. – Пусть все, кто вздумает найти себе местечко при нашем дворе, знают – разврата тут не было, нет и не будет. Всякая любовь или увенчается честным браком, или будет изгнана. Все это слышали?

Изображать глухого никто не осмелился.

– Мое сердечко, забери к себе невесту и сделай все, что нужно, чтобы через два часа мы все встретились в нашем любимом Божьем храме, – указав на Дюллегрит, велел супруге герцог, и она согласно кивнула. – Пусть на кухне быстро приготовят угощение, пусть накроют столы – тут ты отдашь все распоряжения, я в это не вмешиваюсь. Никакой роскоши не нужно. Господа, кто из вас одолжит графу нарядное платье? Новое шить некогда.

– Пойдем, дамы, – приказала герцогиня и, не оборачиваясь, пошла в свои покои. Дамы, изумленные решением герцога, перешептываясь, поспешили следом.

– А ты что стоишь, глупая, как будто увидела привидение? – шепнула Дюллегрит пожилая гофмейстерина. – Беги, целуй руки ее высочеству.

Но Дюллегрит, не отрываясь, смотрела на графа.

Граф ван Тенгберген сидел неподвижно, смотрел перед собой остановившимся взглядом. Казалось, он не понимал, что происходит. Дюллегрит стало страшно – таким она своего суженого еще не видела. Она подбежала к графу и схватила его за руку. Он посмотрел на невесту и слабо улыбнулся.

– Бесенок, – сказал он. – Господи, кто я? Где я? Зачем все это?

– Что с вами, Эразмус? – спросил герцог Якоб.

– Что со мной? Я не знаю… Меня потеряли. Это не я, – ответил граф. – Я – не здесь! Вот это – не я!

Герцог был сообразителен.

– Не думал я, что все так плохо. Лекаря сюда, немедленно, – распорядился он. – И священников позвать, кого найдут. Пусть разберутся – он играет комедию или действительно лишился рассудка.

– Ваше высочество, если граф лишился рассудка, свадьба отменяется, – сказала гофмейстерина. Она подошла, чтобы взять Дюллегрит за руку и увести.

– Нет, сударыня. Я не могу допустить, чтобы девушка, которая приехала сюда девственной, просила моего покровительства и стала жертвой соблазнителя, осталась незамужней.

– Пожалейте девушку, ваше высочество. Пусть она грешница и развратница, но приковать ее на всю жизнь к безумцу – что может быть хуже?

– Это довольно богатый безумец, сударыня. А у нее нет приданого. Так что не надо мне перечить. Кто нагрешил – тот и искупит грех. По крайней мере, мы повенчаем его с той, которая его любит и будет о нем заботиться. А не с той, которой нужны лишь его деньги и титул. Может быть, рассудок к нему еще вернется.

Дюллегрит, видя, что гофмейстерина занята разговором, опустилась на колени возле кресла, в котором сидел раненый граф.

– Это я, Грит Пермеке, – тихо сказала она, глядя снизу вверх в прекрасные голубые глаза графа, ангельские голубые глаза с бесовским раскосым разрезом. – Тебе очень больно?

– Больно, – печально согласился он. – Но я не знаю, тот, кому больно, – это я?

– Идем со мной, – приказала гофмейстерина. – Тебя оденут и причешут. А господином графом займутся лекари и пасторы. Ваше высочество! Нужно отправить отсюда плясунов – нехорошо, чтобы у госпожи графини ван Тенгберген были в Гольдингене такие сомнительные знакомства.

– Да, верно, я сейчас распоряжусь.

По дороге в кабинет герцог заглянул к Аррибо. Тот был совсем плох.

– Унести отсюда, – велел герцог. – Вреда от него уже не предвидится, но и пользы – тоже. Арне Аррибо, к тебе прислать священника? Ты кто – католик, лютеранин, кальвинист?

– Я… я не убивал… Веделя… – ответил Аррибо.

В кабинете секретарь показал письма из герцогских имений. Управляющие спрашивали, сколько зерна и муки они могут продать. Провиант, как и положено в военное время, вырос в цене, и герцог благоразумно снабжал и поляков, и шведов; рассчитывал, что в самом скором будущем будет снабжать и московитов.

Он продиктовал ответы на письма, потом принял австрийского посланника Франца фон Лизолу – австриец что-то сказал герцогине Луизе-Шарлотте, и она обиделась, нужно было разобраться с этим дипломатическим недоразумением. Потом вошел Алоиз с бумажным листом в руке, за ним – начальник караула, в кирасе и блестящем шлеме, как полагается.

– Пора идти в церковь? – спросил герцог.

– Ваше высочество, бегинки…

– Их поймали?

– Господин фон дер Рекке записку прислал. Его рыбаки нашли лодку, в лодке три мертвых тела.

– Ту самую лодку?

– Да, ваше высочество, старого Матиса сразу узнали.

Герцог треснул кулаком по столу.

– Коменданта ко мне! Послать туда отряд! Достать девок хоть из-под земли! Каждый час мне докладывать! Это хитрые ведьмы! Искать по всему герцогству! А когда найдут…

Он задумался.

– Когда найдут – хорошо было бы их пристрелить при попытке к бегству.