Антисоветская блокада и ее крушение

Если в ноте эти вопросы были поставлены в самой общей форме, то в письме В. В. Воровского и М. М. Литвинова от 10 января 1919 г., направленном адвокату Верховного суда в Норвегии Людвигу Майеру для ознакомления общественного мнения и правительств союзных держав с позицией Советского государства, говорилось, что «если союзники, как сторона, совершившая нападение, сформулируют свои требования, Советское правительство не замедлит указать в ясных и недвусмысленных выражениях, в какой степени эти требования могут быть удовлетворены».{192}

Намеченная В. И. Лениным линия на развертывание перед союзными правительствами советской программы экономических уступок как платы за прекращение войны и блокады последовательно проводилась Литвиновым и дальше, вплоть до его высылки из Швеции 30 января 1919 г.

В январе 1919 г. к Литвинову в Стокгольм явился представитель президента, атташе американского посольства в Лондоне У. Буклер, который представил отчет о переговорах с Литвиновым президенту Вильсону.{193} В ходе бесед 14, 15 и 16 января советский представитель подчеркнул готовность своего правительства к переговорам о мире и сообщил о согласии рассмотреть на основе компромисса вопросы, касающиеся иностранных предприятий в России, концессий и внешних долгов царского и Временного правительств. Однако детали соглашений по всем этим проблемам, как сообщал Буклер, могут быть выработаны лишь в непосредственных переговорах. Вместе с тем Литвинов подчеркнул мысль о необходимости ликвидации блокады, развитии взаимовыгодных экономических отношений между РСФСР и капиталистическими государствами, потребности Советской России в технической помощи Запада.{194}Касаясь результатов своей деятельности в декабре-январе, М. М. Литвинов в телеграмме из Стокгольма от 20 января 1919 г., адресованной В. И. Ленину, сообщал о благоприятном впечатлении, произведенном на Вильсона советскими предложениями, и о его намерении пригласить советских представителей для участия в конференции всех правительств России с целью достижения мирного соглашения. «Советую подготовить необходимые данные, — говорилось далее в телеграмме, — касающиеся экономических и финансовых отношений с зарубежными странами. Союзная пресса уделяет много внимания участию Советского правительства в мирной конференции».{195} Советские предложения вызвали опасения и некоторых лидеров западных держав за судьбу военно-экономической блокады. В этом отношении показательно выступление премьер-министра Франции Ж. Клемансо в Совете десяти Парижской мирной конференции 21 января 1919 г. Он сетовал на то, что предложения большевиков о «ценностях и концессиях как базис соглашения с ними» могут породить разногласия в рядах союзников, принести определенный успех Советскому правительству, и настаивал на продолжении политики «окружения», «барьера» вокруг Советской России и полного отказа от переговоров с нею.{196}

Тем не менее некоторое время идея переговоров всех правительств России на Принцевых островах — и белогвардейских, и Советского — еще продолжала интересовать США и Англию. Поэтому предложения о ликвидации блокады явились одним из элементов важнейшего советского дипломатического выступления 1919 г., обращенного к союзникам, — ноты 4 февраля 1919 г., в которой изъявлялось намерение Советского правительства принять участие в конференции на Принцевых островах и заключить мирное соглашение с державами Антанты, «даже ценою серьезных уступок, поскольку они не будут угрожать дальнейшему развитию Советской Республики».{197}

Аналогичные положения и оценка возможного характера мирных отношений после ликвидации политики военно-экономической блокады содержатся и в тексте предварительного соглашения, подписанного 12 марта 1919 г. между Советским правительством и американским дипломатом У. Буллитом, приехавшим в Москву по поручению президента США В. Вильсона и премьер-министра Англии Д. Ллойд Джорджа.{198} Анализ документов, связанных с миссией Буллита, свидетельствует о явном нежелании правительства США отказаться от политики блокады.

Целью поездки Буллита было дальнейшее выяснение позиции Советского правительства по всем вопросам возможного мирного соглашения с союзниками и контрреволюционными режимами, обосновавшимися в различных частях России. Перед отъездом Буллит имел обстоятельные беседы с советником президента США полковником Хаузом, государственным секретарем Лансингом и секретарем Ллойд Джорджа Ф. Керром. В этих беседах по существу была выработана согласованная англо-американская платформа условий мира, отражавшая точки зрения Вильсона и Ллойд Джорджа.{199} Значительное место среди этих условий занимал вопрос об уплате долгов и характере экономических отношений после снятия блокады.{200}

24 февраля Буллит в сопровождении журналиста Л. Стефенса и капитана У. Петтита выехал из Парижа. В Стокгольме была сделана остановка для выяснения вопроса о возможности въезда в Советскую Россию. Разрешение на въезд было получено незамедлительно, и перед отбытием из Стокгольма Буллит сообщал полковнику Хаузу: «Все говорит о том, что Ленин настроен в высшей степени примирительно».{201} 8 марта Буллит и его спутники прибыли в Петроград, где были встречены Г. В. Чичериным. Затем Буллит проследовал в Москву, и 11 марта В. И. Ленин имел с ним беседу.{202} К 12 марта 1919 г. Буллит и советские представители совместно выработали текст проекта мирного предложения Союзных и Объединившихся стран. Через день, 14 марта, ввиду особой важности этого документа, был созван Пленум ЦК, на котором и был зачитан указанный текст. В. И. Ленин предложил не возбуждать общих прений, а сразу принять документ за основу и обсуждать его по пунктам. Предложение было принято, и после внесения ряда поправок текст был в основном одобрен.{203} Роль ленинского ЦК в определении курса советской внешней политики во время переговоров с Буллитом особо подчеркивалась в политическом отчете ЦК РКП (б) на VIII конференции РКП (б), состоявшейся в декабре 1919 г.: «Представители американского капитала по соглашению с англичанами зондировали почву насчет возможных мирных переговоров». «ЦК партии, — говорилось далее в отчете, — обсуждал этот вопрос, дал директиву линии на мир с целью передышки».{204}

Окончательный вариант проекта договора был вручен Буллиту 14 марта 1919 г. Г. В. Чичериным и М. М. Литвиновым.{205} Второй пункт договора, согласованного обеими сторонами, гласил: «Экономическая блокада России отменяется, и торговые сношения между Советской Россией и Союзными и Объединенными странами возобновляются».{206}

Следует отметить, что Буллит, подписывая это предварительное соглашение, связывал с ликвидацией блокады вовсе не установление нормальных экономических отношений с Советской Россией — он имел совсем иные расчеты. В докладе Вильсону по возвращении из Москвы он писал: «Если блокада будет снята и Советская Россия будет регулярно снабжаться всем необходимым, то русский народ можно будет крепче, чем с помощью блокады, прибрать к рукам». Мотивами для такого вывода он считал страх народа потерять американскую помощь и активизацию вследствие этого антисоветских сил внутри страны. Кроме того, по-видимому, этот вывод зиждился на следующей оценке политической ситуации, которая изложена в докладе У. Буллита и основана на впечатлениях от пребывания в Петрограде и Москве. Положение Советского правительства, по его мнению, является прочным и стабильным. Блокада и интервенция привели лишь к тому, что поддержку ему оказывают даже оппозиционные партии (меньшевики, эсеры), которые также выступают за прекращение интервенции и требуют немедленного снятия блокады.{207} Однако и эти соображения оказались недостаточными для правительства США, которое в то время еще возлагало все надежды на интервенцию и блокаду.

Предложения ноты Советского правительства от 4 февраля 1919 г. были отклонены, а соглашение, выработанное совместно с У. Буллитом, было дезавуировано лидерами крупнейших западных держав.{208} В это время началось колчаковское наступление, которое, как полагали правители капиталистических стран, позволит решить «русский вопрос» силой оружия. Советское правительство пыталось использовать для прорыва блокады и предложение, сделанное Ф. Нансеном в письме на имя В. И. Левина. История этого письма вкратце такова. 3 апреля 1919 г. знаменитый полярный исследователь Ф. Нансен» обеспокоенный тяжелым продовольственным положением в России, направил членам Совета четырех стран Антанты (Вильсону, Клемансо, Ллойд Джорджу и Орландо) проект оказания помощи населению страны и запрашивал, может ли планируемая им для организации такой работы нейтральная комиссия рассчитывать на поддержку правительств великих держав. 17 апреля Нансен получил ответ руководителей Антанты, в котором осуществление его проекта ставилось ими в зависимость от прекращения военных действий в России и установления перемирия между воюющими сторонами. Вместе с тем из ответа не следовало, что союзные державы прекращают интервенцию и блокаду. Нансен, приведя эти документы в письме В. И. Ленину, интересовался мнением Советского правительства по поводу его проекта и позиции, занятой в этом вопросе Советом четырех.{209}

В, И. Ленин в записке Г. В. Чичерину от 4 мая 1919 г. предложил подготовить проект ответа Нансену, в котором содержался бы отказ от перемирия на предложенных условиях. Кроме того, В. И. Ленин выразил пожелание в связи с этим письмом опубликовать текст соглашения с Буллитом.{210} Через день, 6 мая 1919 г., получив из Наркоминдела проект ответа Нансену, В. И. Ленин написал письмо Г. В. Чичерину и М. М. Литвинову, в котором подробнейшим образом охарактеризовал свою позицию по этому вопросу. Прежде всего он советовал отделять гуманитарную сторону проекта Нансена от политической. В. И. Ленин предлагал в ответном письме Нансену выразить искреннюю признательность за стремление оказать помощь населению Советской России. В то же время возможность пойти на перемирие он связывал только с последующими переговорами с союзниками на основе принципов, выработанных совместно с У. Буллитом.{211}

7 мая, согласно указаниям В. И. Ленина, Ф. Нансену была направлена радиограмма наркома иностранных дел Г. В. Чичерина.{212} В соответствии с пожеланием Ленина некоторое время спустя в «Известиях» были опубликованы сообщение НКИД о переговорах с Буллитом в марте 1919 г. и полный текст соглашения.{213}

Отказ Советского правительства от предложения Ф. Нансена, как показано советским исследователем Б. Е. Штейном, был вынужденным. Руководители держав Запада, и прежде всего США, правительства малых капиталистических стран пытались под прикрытием плана Ф. Нансена добиться следующих основных целей: во-первых, в соответствии с «теорией контраста» обеспечить продовольственное и иное снабжение лишь контрреволюционых сил в России и тех районов, которые они захватили; во-вторых, поставить под контроль транспорт и коммуникации в Советской России; в-третьих, помешать советским войскам вести операции против белогвардейских армий, не дав взамен согласия на установление перемирия на основе договора, выработанного совместно с У. Буллитом.{214}