Отменённые историей

Тогда же были повышены требования к кандидатам на получение того чина, который давал право на потомственное дворянство — чина действительного статского советника. 1 августа 1898 г. было установлено, что этот чин мог даваться лишь тем, кто выслужил в предыдущем чине 5 лет и занимал должность не ниже V класса. А со 2 августа 1900 г. для получения чина действительного статского советника стали требовать 20-летней службы в классных чинах.{104}

Упомянутая комиссия для пересмотра «Устава о службе гражданской», образованная в 1895 г. под председательством Е. А. Перетца, к 1901 г. подготовила новый проект Устава, учитывавший ряд ранее высказывавшихся предложений относительно реорганизации системы чинопроизводства.{105} Гражданскую государственную службу намечалось подразделить на классную и неклассную (последняя должна была быть совершенно не связана с какими-нибудь чинами, но имела, конечно, второстепенное значение). Классные должности, которые должны были иметь распорядительный характер, предлагалось разделить на 10 рангов. Чины сохранялись, но число их сокращалось до семи (за счет отказа от тех, которые вели свое происхождение от коллежских должностей и названия которых звучали архаически). Уничтожалось право чинов на должности. Вместе с орденами они должны были даваться главным образом за отличия как награда. Была разработана даже шкала относительной ценности чинов и орденов, определявшая последовательность награждения ими:

Высшие ордена Владимира 1 ст. и Андрея Первозванного могли жаловаться только действительным тайным советникам.

Общий межнаградной срок предполагалось сохранить трехлетний. Но для представления к высшим орденам он увеличивался и составлял: для Анны 1 ст. и Владимира 2 ст. — 4 года, для Белого Орла и Александра Невского — 5 лет. Лишь за «выдающиеся отличия» межнаградной срок мог сокращаться.

Проект реорганизации системы чинов, выработанный комиссией Е. А. Перетца, не получил одобрения главным образом вследствие его непоследовательности. Вместе с тем в отзывах ведомств на него отмечались как неудовлетворительность существовавшего законодательства о гражданской службе, так и настоятельная необходимость его реформы. В отзыве Министерства финансов, например, указывалось: «В составе действующего Свода законов едва ли найдется другой том, более устаревший, чем том III — «Устав о службе по определению от правительства». Если бы задаться целью на основании постановлений этого тома нарисовать картину служебного строя современной России, то получилось бы изображение, весьма далекое от правды».

В дальнейшем, однако, было сделано лишь одно изменение в порядке государственной службы, относящееся к 1906 г. и вызванное революционными событиями того времени, — полное уравнение прав всех сословий на государственную службу, в частности на вступление в нее.{106}

Изложенная история попыток отмены гражданских чинов или реорганизации системы чинопроизводства показывает, что в условиях царской России чинам постоянно придавалось важное значение и как фактору формирования состава бюрократии, и даже как одному из средств устранения пороков в организации государственного управления. Сплошные неудачи в реализации всех этих попыток сами по себе великолепно демонстрируют косность и неповоротливость государственного аппарата царской России, а также консервативную силу самого чиновничества, сумевшего действенно саботировать все эти попытки, несмотря на неоднократно и категорически выражавшееся «высочайшее» желание реформировать систему чинов.

Попытки улучшить работу государственного аппарата путем реформы гражданского чинопроизводства были заведомо тщетными. Улучшение же качественного состава чиновничества хотя и имело место, но процесс этот шел крайне медленно и явно отставал от требований жизни. Кастовость и эгоцентризм чиновничества не были преодолены. Борьба с «красными» элементами в бюрократической среде имела в значительной мере спекулятивный характер, прикрывая борьбу за влияние в верхах.

Все варианты реформирования системы чинопроизводства, имевшие сколько-нибудь серьезное значение, хотя и предусматривали отмену чинов как особой правовой категории, но не отнимали привилегий чиновничества, а лишь переносили их с чина на должность. В лучшем случае при этом сужался круг лиц, имевших право на эти привилегии, но не сокращался их объем.

Сущность чинов за все время их существования не изменилась. Наиболее важными атрибутами чинов оставались право на занятие соответствующих должностей ина переход в дворянское сословие (непосредственно по классу чина или косвенно — по ордену). Получение дворянства в свою очередь давало ряд важных прав, особенно существенных до 1861 г. Хотя возможность перехода в дворянское сословие по чину все время ограничивалась, само возрастание численности гражданских чиновников в высоких чинах постоянно опережало эти ограничения.

Главную причину неудачи всех попыток реформировать архаичную систему гражданского чинопроизводства нельзя не видеть в отмеченной В. И. Лениным непримиримости самодержавия «с какой бы то ни было самостоятельностью, честностью, независимостью убеждений, гордостью настоящего знания».{107} Представители высшей бюрократии, проявляя «хорошее политическое чутье»,{108} — писал он, — ощущали опасность в том; что «люди, исполняющие те или иные общественные функции»,{109} могли бы «цениться не по своему служебному положению, а по своим знаниям и достоинствам»,{110} чем подкапывались бы в корне «те привилегии сословий и чинов, которыми только и держится самодержавная Россия..».{111}

Что же представляло собой чиновничество в результате его развития к концу XIX — началу XX в.?

По официальным (возможно, неполным) данным в 1902 г. в России была 161 тыс. классных гражданских чиновников.{112} К сожалению, эта общая цифра никак не дифференцируется. Поэтому, чтобы дать хотя бы примерное представление о распределении чиновничества по группам классов и об их социальном составе и образовательном уровне, мы обратимся к официальным же данным на 1897 г. о гражданских чинах, действительно занимавших классные должности в высших органах власти и основных ведомствах царской России. В абсолютных цифрах эти данные, охватывавшие лишь часть чиновничества, не показательны, но в относительных величинах они дают примерно верную картину.

Должности первых четырех классов занимало менее 1.5 % чиновников. Из них дворяне по происхождению составляли 80 %; высшее образование имели 87 %.

Должности V–VIII классов занимало 53 % чиновников (39 % — дворяне, 58 %—лица с высшим образованием). Должности V класса в провинции по ряду ведомств являлись руководящими. В центральных учреждениях эта категория чиновников занимала посты вице-директоров департаментов, начальников отделений, чиновников для особых поручений, столоначальников и делопроизводителей.

Должности IX–XIV классов имели 36 тыс. человек (20.7 % из них — дворяне). Лишь в провинциальных учреждениях должности этой группы имели сколько-нибудь самостоятельный характер.{113}

Стремясь усилить свое влияние на деятельность органов самоуправления, царское правительство присвоило классы государственной службы губернским и уездным предводителям дворянства, а после 1890 и 1899 г. — и некоторым должностям земств и городских самоуправлений. Лица, избранные на эти должности, на время исполнения ими соответствующих обязанностей получали право пользования чином того же класса, а при повторном избрании сначала утверждались в этом чине, а затем могли получить более высокий чин. Так, губернский предводитель дворянства за три трехлетия службы по выборам утверждался в чине действительного статского советника; уездный предводитель за три трехлетия утверждался в чине статского советника.{114}

Действовавшее законодательство о чинах в конце XIX — начале XX в. так же не исключало отступлений от него, как это было и в более ранние годы. Например, С. Ю. Витте, имея чин титулярного советника (IX кл.), в 1889 г. был назначен директором Департамента железнодорожных дел Министерства финансов с производством сразу в чин действительного статского советника (IV кл.). Сам Витте в своих воспоминаниях расценивает этот случай как «совершенно исключительный». Но в том же году чин действительного статского советника был дан за благотворительную деятельность неграмотному бакинскому предпринимателю Г. З. А. Тагиеву. Тот же чин, причем с противозаконным присвоением ученой степени доктора медицины, в начале XX в. был дан самозванному врачу проходимцу Филиппу — французу, оказавшемуся приближенным к царской семье.{115} Отступления от закона практиковались и впоследствии. Так, П. А. Столыпин в 1906 г. был назначен министром внутренних дел и председателем Совета министров, будучи в чине IV класса. Конечно, он затем быстро был произведен в III, а позднее и во II класс.

Помимо системы гражданских чинов, в России существовало и несколько высших почетных гражданских званий: статс-секретарь его величества, член Государственного совета, сенатор и почетный опекун. Все эти звания не предусматривались «Табелью о рангах» и не относились формально к каким-либо ее классам, хотя определенное соответствие между чином и званием все же подразумевалось. Все они вели свое происхождение от одноименных должностей.

Еще во второй половине XVIII в. существовала должность статс-секретаря при императрице — особо доверенного лица для выполнения ее личных поручений секретарского характера. В начале XIX в. должность статс-секретаря занимал М. М. Сперанский. Позднее это уже только высшее гражданское почетное звание.[10] Число лиц, имевших это звание, во второй половине XIX — начале XX в. сокращалось. В 1874 г. значилось 40 статс-секретарей, в 1900 г. — 27, а в 1915 г. — всего 19. В дореволюционной «Большой энциклопедии» в статье о статс-секретарях не без основания констатируется, что «обязанности их в настоящее время совершенно неопределенны». Важной привилегией статс-секретарей было право личного доклада царю и объявления словесных повелений императора, подобно дежурным генерал-адъютантам. Звание статс-секретаря давалось обычно особо доверенным министрам, выделяя их сразу из числа всех прочих. Значительно реже это звание имели товарищи министров и директора департаментов и лишь в исключительных случаях — лица, занимавшие менее крупные посты. Все случаи такого рода обычно были замечаемы современниками, и им придавалось важное значение. Известно, что в царствование Николая I статс-секретарем был сделан барон М. А. Корф, имевший к тому времени лишь чин статского советника. В 1858 г. в статс-секретари был пожалован директор одного из департаментов князь Д. А. Оболенский. В начале 1860-х гг. по ходатайству министра финансов А. М. Княжевича статс-секретарем был сделан директор Кредитной канцелярии Министерства финансов Ю. А. Гагемейстер, тогда как сам Княжевич этого звания не имел. Следующий за ним министр финансов — М. X. Рейтерн получил звание статс-секретаря еще до своего назначения на министерский пост. С мая 1903 по 1905 г. звание статс-секретаря имел не занимавший никакого официального поста А. М. Безобразов — один из инициаторов авантюристической политики царизма на Дальнем Востоке.