Нейронная одержимость

Глава 24

— Семака как обычно. С дружиной малой пока тебя не было, навестил Итиль. Да так, что его оттуда с остатками дружины в железах прислали, — Фёдор невесело усмехается. — Благо, все пальцы оставили на месте, признали знаки васелевсовой крови. «Попытался навести мосты между нашими домами.» Дурак.

— Семака редко бывает в сети, — улыбается Ада. — Ему опостылела Цифра. Вид бескрайней выжженной пустоши почему-то более любим… впрочем, есть и такие, кому видения Инфоада интереснее Порайска. Правда, Адриан?

— Так всё же осел в городе? — отвечаю я брату, не обращая внимание на бормотание демона.

— Да щас. Уехал с караваном в Бердаа. Мне, правда, шепнули, что в том караване оружия было больше, чем товаров. Так что вестей от него я теперь побаиваюсь.

— Только не вздумай спросить о связи городов. Они соединены только старой веткой Инфоада. Только самые отчаянные из бесов и твоих коллег странствуют по ней дальше города.

— А что по Рогволду?

— Оооо, дорогой. Тут ты прямо проворачиваешь нож в ране любимого брата.

— Мы не говорим о нём, — холодно отрезает Фёдор после молчания.

Я поворачиваюсь и вижу достаточно неожиданную картину: лицо Фёдора словно превратилось в мраморную маску. Желваки — поигрывают, а глаза наполнены даже не гневом — ненавистью. Кажется, я нашёл реального, а не добровольного изгоя из Золотого улья. Но просто отступить было бы в характере Адриана. Не моём. И я решаюсь:

— Эта история всё ещё тебя задевает?

в которой Фёдор погружается в семейные сцены, доктор недоволен, и Адриан защищает своих

Арки Скоморошего шпиля. Палаты мирского ордена.

Дальше события понеслись вскачь. Балагуровские церковники, напуганные перспективой противостояния с Комниными, выпускают из камер и возвращают в «совещательный» зал Уаров. Все мои дружинники — бодры и веселы, хоть некоторые и выглядят заспанными. Видимо, у них ночь прошла гораздо легче, чем у меня, особенно судя по шуткам. Было над чем шутить — пальцы левой руки ещё саднили, под глазом наливался знатный «фонарь», а ухо болело, словно его накачали насосом.

— Други, пора собираться и уходить в расход. Постарайтесь не шуметь ближайшие дни.

Вакхи ворчат. Пока что в их крови играет боевой азарт — но вскоре они поймут, что едва ли половина шпилевиков пережила налёт на «пентхаус» Армода. Будет много горькой воды и горьких разговоров. Кто-то отделается неприятным разговором с патриархом семейства — кто-то вынужден будет надеть вериги или оставить блеск Нижнедонска. Словом, дни после налёта будут не менее тяжёлыми для моих шпилевиков, чем сам налёт. Зато, если повезёт, то оставшимися в городе можно будет отлично поработать.

— Есть какие-то планы на потом? — насуплено ворчит Иаким.

— О делах рано ещё говорить, — мотаю головой я. — Потом свяжусь с вами обычным каналом связи. — знать бы ещё, какой канал обычный. Нужно будет спросить у Фила. — Да, кстати. Милейший! Стоит выдать милсдарям их снаряжение и добычу. Законную, подтверждённую распоряжением мирского кафолика плёсн шпиля Балагурово.

Стражники переглядываются «со значением», но с мест не сходят… Они уже в курсе, что мужичок в тулупе рядом со мной — один из Комнинов, а по совместительству ещё и куропалат. То есть — может при желании свернуть их в бараний рог и повесить над изразцовой печкой. Но клятвы служения в них вбиты очень хорошо. Выпустить подозреваемых — ещё куда не шло. Но вот выдать вещественные доказательства?..

— Вы не слышали? — поднимает бровь Фёдор.

Балагуровы нехотя выходят из зала под лёгкое ржание Уаров. Видимо, трофеи уже описали, разделили и распихали по хранилищам. Вполне возможно — уже и начали делить. Последний из стражников задерживается в арочном проёме и негромко сообщает:

— Выносить не будем. Не наглейте.

— И мысли не было, — заверяю я под грохот закрывающейся двери.

— Значит так, — деловито начинаю я, пока нас оставили наедине с людьми. — Дело удалось замять, но нас очень настойчиво попросили не отсвечивать. Пока что.

— Наклёвываются новые дела? — настойчиво повторяет

— Выражусь так — мы привлекли внимание, — ухмыляюсь я. — Но пока нужно поделить добычу и залечить раны.

Дверь открывается.

— Налетай, тати.

— От татя слышу, — фырчит Марика. Стражник оставляет колкость без ответа.

Камеры выглядят сокровищницами Али-Бабы. Золото, серебро, медь. Какие-то религиозные потиры, сложенные в коробки детали с торчащими проводами. Перстни, амулеты, ладанки, плашки памяти в коробках — всё было аккуратно разделено. Стражники обнесли палаты по полной, пользуясь правом сильного — и правом наделённого властью. Мои люди ждут решения — и я быстро его принимаю. Мне — пятая доля, десятникам — шестая, остаток делится на всех. Наличка пойдёт семьям погибших. Понятия не имею, как тут делится добыча, но вроде все довольны, как коты казанские.

Перво-наперво под шепоток Ады я забираю свою флэшку с изрядно потрёпанным бюджетом. Строго говоря, остальное тоже моё, поскольку куплено на мои деньги… но какой толк от средств, если они лежат мёртвым грузом? Пусть Уары будут довольны — они это вполне заслужили безумным штурмом Армодовых палат. В общем, я выбрал лишь пару амулетов, а затем мой взгляд наткнулся на настоящее сокровище.

— Беру себе эту коробочку с подарками и отказываюсь от своей доли.

— Уверен, атаман? — спрашивает кто-то, но Филлион, заглянув из-за плеча, лишь одобрительно хмыкает.

— Уверен, — усмехаюсь я, глядя на коробку патронов, очень уж знакомых мне. Фланцевый патрон, пуля утоплена в гильзе диаметром с половину мужского пальца. Если это — не патроны для «Нагана», то я не я буду. — Вам больше достанется, не спорь.

— Дело хозяйское, — ворчит Марика, подпоясываясь новеньким кинжалом.

Остатки решили продать в стопах улья — благо, у Филлиона есть знакомый лавочник.

— Так связываться будем? — негромко осведомляется он, отведя меня в сторону.

— Не будем изобретать бересту. Пургатория, текстовые сообщения. Увидимся ещё в знакомом месте. Если там тоже всё цело.

Уар кивает.

— По нашим знакомым я уточню, — кивает Уар и прямым текстом на мой нейролинк добавляет: «И по ней тоже. И по отставшим.»

Балагуровские стражники, наконец, выпускают нас из участка и мы расходимся. Уары — весело, с мешками и коробками добра (кто-то вроде даже нанял младших конвоиров в качестве грузчика), я и брат — куда тише. Фёдор не отказался от своей части добычи, но выбрал простенькое кольцо, усыпанное невмами, и гравировкой, густо смешанной с линиями энграммных жил. Инкогнито не раскрыл, и не придётся дальше с гигантскими коробками таскаться. Кстати, о «таскаться». Интересно, есть ли в Арках что-то вроде камер хранения?

Фёдор решительно берёт старт и я вынужден идти рядом, осматривая высокие (метров так пять) сводчатые потолки и коридоры, больше похожие на тоннели. Благо, что контрфорсы не очень-то и широкие — так что мы быстро выходим к площади, объединяющей лифты, лестницы и небольшой базарчик. Этакий лобби-холл. Может, тут говорят «опочивальня для лифтов», хех?

— Какие у тебя планы дальше? — осведомляюсь у брата с намерением срулить куда подальше.

— Нужно навестить одного знакомого на самой верхушке шпиля.

— Что ж, тогда удачи…

— Не так быстро, м о лодец. Ты мне нужен.

— Сомневаюсь, что могу чем-то помочь в делах самог о куропалата, — ехидно отвечаю я.

— Зря. Мне нужно встретиться со Степаном.

Поговорить о текущей ситуации на Левом берегу, а заодно — извиниться за своего непутевого братца.

Степан. А, ну да. Владыка улья. Действительно. Пожалуй, именно перед ним нужно представать как я — с коробкой патронов и наглой улыбочкой. Впрочем, Фёдор думает иначе. Он описывает, как и почему мне стоит познакомиться с владыкой скоморохов, какие базовые обряды следует соблюдать и прочую придворную шелуху. Я же чувствую смутное беспокойство, и лишь ненавязчиво осмотревшись (под предлогом ворчания на слишком близко прошедших) замечаю парочку шпиков.

— Как ты думаешь, кто это: местные, или Каллиники? — азартно прячет улыбку в бороду Фёдор.

— Если честно, не хочется больше общаться ни с теми ни с теми.

— На следующем уровне есть служебная лестница. Пройдём по ней? У меня есть код доступа.

— А у них, думаешь, нету?

— Чёрт…

— Я сделаю. Поверь беглецу, знающему толк в уклонении, — ухмыляюсь я и лезу в раздел невм.

— Адриан, может — не стоит?

Я не слушаю и черчу одну из привычных для Адриана невм. Пустячный знак, вносящий помехи в нейролинки не должен сильно забивать память, но… меня сильно мутит, и я ощущаю, как пот и ещё что-то льётся по щекам и дальше, вниз. Опираюсь на ближайшую статую и проверяю лицо. В глазах темнеет, но я вижу кровь на моих ладонях. Фёдор садится прямо передо мной и вручает платок, словно мне нужно было перевязать рану. Говорила же мне Ира, что большое количество невм меня убъёт. Но нет, продолжаю и продолжаю испытывать судьбу. Вот надо оно было? Судя по виду братца, он задаёт себе тот же вопрос.

— Тааак, — ставит меня в вертикальное положение Фёдор. — Это было так необходимо? Скинул бы невму мне в нейролинк, я бы её и отрисовал.

— Времени… не было.

— Не было, верю. Отставить подъём. Спустимся чуть ниже. Тут есть проверенный человечек, он почистит тебе память.

«Проверенный человечек» оказывается мнемодоктором. Я едва успеваю надеть браслет, прежде чем понимаю, что скоро начнут препарировать память. Доктор от Иры, пожалуй, отличался лишь чистым халатом да большим количеством подключаемых проводов. И его лавка, как и помещения предыдущих специалистов, количеством железа, защитных глифов и невм скорее напоминала колдуна, чем врача. Он поочерёдно отключил все невмы, влил в вены какую-то голубоватую жижу и включил на архаичном терминале проверку целостности имплантов. Байку про осложнённый выход из Эгрегора он съел, как манную кашу с пудом соли. Понял, но не принял.

— В целом всё не так уж плохо. Особенно с учётом анамнеза. Нейронная сеть в порядке, как искусственная, так и органическая. «Ракушка» полностью функциональна. В ней были остатки каких-то бесов — их я удалил. Память (я о человеческой, а не кибернетической) постепенно вернётся, если вы не будете нагружать себя новыми… — он косится на моё ухо, — событиями. Правда, некоторые импланты я рекомендую заменить. Износились-с, их бесы могут начать буянить. лучше сейчас.

— На замену времени нет. Только минимальная профилактика.

— Все вы так, шпилевики… только профилактика, только пару таблеточек… а потом киберодержимыми становятся и льют реки крови, пока их не удаётся отключить.

— Я аккуратен в Пургатории.

— А кто говорит о ней? Молодой человек, пятнадцать невм — слишком много для вашей памяти. Раздражительность и даже кровь — чушь, шелуха, но каждый начерченный знак ослабляет вашу защиту для информационных сущностей. Вы понимаете, что дело могло дойти до самой настоящей одержимости, если в вас вселится блуждающий демон?

— Их не так много.

— Больше, чем тебе кажется, — подаёт голос Фёдор, сумрачно наблюдая за нашей перепалкой. — Техноколдовство нижних уровней постоянно слабеет, а церковники могут успеть не везде. Ты не успеешь вякнуть, а твою нейру будет контролировать существо, помнящее ещё святых отцов.