Отброс

* * *

Очнулся я резко. Словно вынырнул из глубины водоёма. Вскочив на ноги, я обнаружил что нахожусь среди руин какого-то города! Полуразрушенные многоэтажки, выбоины в асфальте, обгорелые электромобили середины двадцать первого века. Где-то вдалеке громыхали взрывы. Дым местами горящих зданий уходил вверх в пасмурное небо.

И всё это я осознавал, будто нахожусь наяву. Оглядев себя, ничего необычного не обнаружил. Я всё в том же коричневом кожаном комбинезоне, что мне выдали в бункере четыре месяца назад. Из предыдущего, матерчатого, я вырос.

С тарабанящим сердцем я принял решение двигаться вдоль разрушенной улицы, где субъективно, казалось, меньше разрушений. Спустя десяток метров я обнаружил удивительную новость — это был какой-то русский город. Вывески, названия улиц и какие-то бумаги на земле были на родном языке.

Огибая очередную разбитую машину, я вышел на перекрёсток, где справа дымилось пятиэтажное здание. Его словно чем-то срезало. Но приглядевшись, я расширил глаза. Следующие здания были разрушены подчистую, а асфальт исчез. Вместо него была громадная борозда, словно в этот район упал целый шаттл, снося его подчистую!

Сфокусировав зрение на частично уцелевшем здании, на другом конце, я увидел человека, что сидя на ступеньках какого-то крыльца, согнувшись, прижимал к себе кого-то.

Адреналин хлынул в голову, но я всё равно решил подойти, совершенно позабыв, что нахожусь в бреду. Вдруг кому-то нужна помощь.

По мере приближения я разглядел мужчину в военной форме и тактическом шлеме Вооружённых Сил Российской Федерации. А к груди он прижимал светловолосую девушку в официальном костюме с юбкой. Вот только вся её грудь была в крови…

От этого я немного оцепенел и даже не смог что-то сказать этому дядьке. Я тут точно ничем не смогу помочь.

— Она умерла… Я тогда… не успел… — со сбивающимся голосом произнёс мужчина и поднял на меня взгляд.

Я в изумлении уставился на хмурое и покрасневшее лицо Родина со слезами на щеках. Он был словно моложе и… каким-то другим. В биографии моего тёзки было чёткое определение — этот «странный» военный никогда в жизни не носил шлемы и всегда был с отросшими волосами. А тут мало того что в шлеме, так он ещё и короткостриженый!

Но опустив взгляд ниже, я в ещё большем шоке узнал молодую Елизавету Михайловну! Жену Родина! У неё была здоровенная дыра в груди, словно… Да черт знает, что могло сделать десятисантиметровую рваную дыру в человеке!

— К-как же так? Илья Васильевич… Ваша… Она должна быть жива! — воскликнул я, непроизвольно протянув к ним руки. — У вас есть наниты!

— Наниты… — фыркнул он, и, скинув свой тактический шлем, вытер слёзы и аккуратно переложил тело своей жены на ступеньки.

Из бокового кармана он достал полевой дождевик и, укрыв её, повернулся ко мне.

— В изначальном варианте будущего в это время наниты не могли восстанавливать мёртвую ткань стороннего человека, — сказал он, а я наблюдал, как волшебным образом под дождевиком тело истаяло, словно опустилось под землю.

После такого действия я поднял глаза и увидел, что у Родина привычно отрасли волосы и появилась недельная щетина на лице.

— Что значит — в изначальном варианте? — спросил я, когда наконец переварил его слова.

— В параллельной вселенной, моей родной вселенной, моя жена погибла спустя пару лет войны, — печально произнёс он и обернулся, взглянув на дождевик.

(Иллюстрация 18.2)

— З-значит… вы тоже не из нашей вселенной? — изумился я.

— Смотря с какой стороны посмотреть… — сказал он, повернувшись в сторону уцелевшей улицы, и не спеша направился по ней. Я сразу же стал догонять его, а когда поравнялся, он продолжил: — Моя вселенная — абсолютная копия этой. Я стал такой же частью этого мироздания, как и в своей. Но я не смог не поменять ход истории, зная, какие ужасы для человечества привнесёт война с зелоидами… — он резко замолчал и остановился, словно к чему-то прислушиваясь.

Пару секунд спустя в десяти метрах от нас в асфальт врезался громадный синий сгусток энергии! Дорожное полотно взорвалось крошевом, а я упал на асфальт и, прикрывая голову, закричал.

— Успокойся… Это всего лишь малые осколки воспоминаний. Они не принесут вреда, — прозвучал спокойный голос Родина, и я поднял голову.

С удивлением я понял, что если бы это был реальный снаряд зелоидов, мы бы точно не выжили, взорвись он так близко. В асфальте была трёхметровая воронка глубиной в метр.

Я тут же вскочил, и мы продолжили путь, огибая воронку с правой стороны.

— В моей родной вселенной погибло восемь миллиардов человек. А уничтожить звезду смерти нам пришлось вблизи нашей планеты. Итог — десятилетние мировые катаклизмы и уничтожение пятидесяти процентов суши. Многие десятилетия она была непригодна для жизни. Человечество в моём мире чудом выжило… — закончил он, взглянув на моё шокированное лицо.

— К-как ужасно… Это же… — я просто не знал, что на это сказать.

— На самом деле не так ужасно. За несколько сотен лет после войны человечество социализировалось. Исправило все опасные недочёты в своём окружении. Зависть, тщеславие, коррупция и человекоубийство были упразднены полностью, — усмехнулся он и взглянул на меня. — Как я понимаю, своей тенью личности в этой старой системе, у вас всё плохо, и человечество пошло по своему убийственному пути развития? — задал он вопрос, и я так понял, риторический.

— Илья Васильевич… С-сколько вам лет? — спросил я и чуть не запнулся о какую-то железяку от разрушенной машины.

— Хм… Дай подумать… — хмыкнул он, схватившись за подбородок. — Технически, мой оригинал владел памятью на сто лет. Но фактически — более тысячи двухсот. Уже и не упомнишь… Вернувшись в этот мир из альтернативной вселенной, я не смог бы жить нормальной жизнью. Поэтому я лично стёр себе память о прошлом, что, по моему мнению, не касалось моего родного мира.

— Я в каком-то бреду… — пробормотал я. — Хотя почему в каком-то?..

— Если бы всё было так просто. У тебя происходит распаковка вшитого обновления Зодака. Всё, что я тебе рассказываю, — это реальные знания Родина, — покачал он головой.

— Н-но почему произошло это обновление?..

— Сильное эмоциональное потрясение активировало вшитый в систему сценарий. Это должно было произойти позже, но… так получилось, — пожал он плечами.

— К-какое потрясе… — остановился я на полуслове, наконец вспомнив, что произошло до этого.

Мои глаза наполнились слезами, я остановился и, упав на колени, схватился за голову.

— Альбина… Умерла… Я не защитил её… — говорил я с капающими на колени слезами.

Спустя минуту я почувствовал на своём правом плече крепкую ладонь.

— Если у неё и правда был установлен седьмой Зодак с экспериментальными обновлениями, то вполне вероятно, что она выжила… — прозвучал его голос, и я поднял на него яростный взгляд. Родин сидел передо мной на корточках, и хмурясь, смотрел на меня темно-зелёными глазами.

— Издеваетесь?! Я видел, как мою девушку расплющило скалой! Какой к чёрту выжила?! — рявкнул я под конец и откинул его руку.

— Ты, тёзка, забыл, о чём я говорил? Думаешь, как я перемещался из вселенной во вселенную? Я ведь второй раз умер за этот мир, — снисходительно ответил он, и я чуть успокоился.

— То есть как? Любой может умереть и переместиться в другую вселенную? Что за религиозный бред? — со скепсисом спросил я, вытирая слёзы.

— Не любой. Только тот, кто прошёл экспериментальное обновление зет семнадцать семьдесят семь.

— Это то самое, бесполезное, от Заборского? — нахмурившись, спросил я, припоминая, что о нём говорила мама. Оно и у меня установлено, и много у кого ещё. У Альбины было точно такое же. Хотя говорят, что есть процент шанса, что ты умрёшь от этого обновления. Просто мозги вскипят.

— Не такое уж и бесполезное, — усмехнулся Родин. — Наш мозг — это сгусток хаотичной, на первый взгляд, энергии, которая несёт в себе большое количество информации. При смерти биологического тела эта энергия выбрасывается и рассеивается в пространстве наших физических законов. Но с обновлением Леонида Львовича она капсулируется и хаотично переносится с квантовой скоростью — мгновенно. Куда… Тут уже дело случая. Лишь богам известно, куда она может перенестись… — закончил он и встал.

— Мне Родин казался более здравым человеком… Я прошёл начальный курс университета, и я в жизни не поверю в псевдонаучный бред типа переселения душ… — фыркнул я и тоже встал.

— Твоя мать была другого мнения о работе Заборского, — усмехнулся он. — Спроси её об этом при встрече поподробнее.

— Во сне моя мать выглядит как какая-та тёмная тётка по имени Вэлосса. Сомневаюсь, что она мне что-то скажет, — парировал я, сложив руки на груди.

— О-о… Ты познакомился с забавным фрагментом памяти Родина, — приподнял он бровь. — Она мать всего, но не непосредственно твоя мать.

— С чего бы это она мать всего? — удивился я.

— Это очень давняя и совершенно другая история… Тебе надо встретиться со своей матерью. А теперь тебе пора… — нахмурившись, закончил он.

— Стойте! Я хотел ещё немного погово… — запнулся я, взглянув наверх.

Мгновение, и в небе стали сгущаться чернейшие тучи. Замелькали красные молнии, стало темно, словно в сумерках. Я вернул взгляд на Родина и отшатнулся в ужасе. На меня смотрел генерал с неестественно широкой улыбкой, ещё мгновение, и середина его губы с брызгами лопнула от напряжения. Его глаза тут же засветились кровавым светом, а из-за спины пыхнуло черным дымом и распахнулись чернейшие, как смоль, крылья!

Я стал пятиться назад и споткнулся обо что-то.

— ХА-ХА-ХА! — засмеялся он басом из своей расширившейся пасти и, не двигаясь, опять взглянул на меня. — ТЫ ДУМАЛ В СКАЗКУ ПОПАЛ, СОЛДАТ?! СВАЛИЛ ОТСЮДА, ТЁМНУЮ ТВОЮ МАТЬ! — прогудел он, и из-за его спины тьма накинулась на меня, обволакивая в кокон так, что я даже двинуться не мог.

Мне было дико страшно, но я уже не кричал. Стал привыкать к больному выверту своего подсознания.

«Или это больное подсознание Родина?..» — последнее, что я подумал, прежде чем отключиться…